Шрифт:
А в следующую секунду Ириада с голодным утробным стоном затянула его в поцелуй.
Ее пальцы зарылись ему в волосы. Кончик ее языка мягко скользнул между сомкнутыми губами Тил-Линга, словно приглашая приоткрыть их, и, когда владыка уступил, проник ему в рот. От этого простого прикосновения сотни крошечных молний, потрескивая, разбежались по телу короля фейри.
Как приятно было ощущать на себе вес любимой женщины! Ириада сидела на нем верхом и мерно качала бедрами, потираясь промежностью о его член, стоящий колом. И с каждым таким движением возбуждение крепло, росло, готовилось выплеснуться за край.
Проказница дразнила его и поплатилась. Не выдержав, Тил-Линг с рычанием подмял Ириаду под себя. Нетерпеливым жестом он рванул ее платье вверх, чтобы оно не мешало ему развести в стороны ее длинные стройные ноги и устроиться между ними.
Ткань не вынесла такого надругательства над собой. Раздался характерный треск, и нитки в районе шва лопнули. И без того провокационный разрез на юбке побежал выше, до самой талии.
Ириада рассмеялась, в восторге от напора своего любовника.
Тил-Линг опустился на нее сверху, накрыл ее собой, придавив к постели. Теперь в этой игре вел он.
— Ты моя.
Он поднял руки Ириады и прижал запястья к матрасу по бокам от ее головы.
— А я твой. Да? — Тил-Линг посмотрел ей в глаза и настойчиво повторил: — Да?
Ириада усмехнулась и ничего не ответила.
Они снова поцеловались.
Это было похоже на попытку приручить самку хищного зверя. Его любимая ясно дала понять, что с ней просто не будет. В постели с Ириадой Тил-Линг ощущал себя как на поле боя. Каждая победа давалась ему ценой боли. Он мягко посасывал губы строптивицы, а в ответ на его нежность она кусалась до крови. И ему нравилось ее игривое сопротивление, это хождение по краю. То, с какой страстью любимая на него смотрела, то, какими широкими были ее зрачки.
Когда он отпустил ее руки, Ириада сжала его длинные волосы в кулаке. Опьяненный ее дыханием, ее запахом, ее близостью, Тил-Линг углубил поцелуй.
Ириада попыталась вытолкнуть его язык из своего рта, но, как только у нее это получилось, недовольно зарычала.
«Как ты смел поддаться! — словно говорил ее взгляд. — Немедленно верни все как было».
Но едва он возвращал все как было, притворная борьба продолжалась.
Обезумевший, он двигал бедрами, имитируя те самые понятные всем движения, притираясь к ней через одежду, через два слоя ненужной ткани. Им бы обнажиться… Да! Им надо обнажиться!
Но лишь только эта мысль родилась в его голове, Ириада столкнула любовника с себя, и это уже не было игрой.
— Хватит.
Разочарованный Тил-Линг распластался на спине.
Рядом пыталась отдышаться Ириада, растрепанная, в порванном платье, с размазанной по лицу красной помадой.
Почему она остановила его? Чего испугалась? Силы своих чувств? Того, что вот-вот потеряет над собой контроль?
Болели искусанные губы. И корни волос. В порыве страсти эта бешеная женщина едва не сняла с него скальп.
Тил-Линг довольно улыбнулся. Наверное, он полный извращенец, раз ему нравится такое обращение.
— Моя очередь, — владыка лениво потянулся к артефакту.
— Как это твоя? Моя.
— Ты уже задала свой вопрос, — мягко возразил Тил-Линг. — И я ответил. Взгляни. Ни одна ячейка не горит.
Ириада резко села на постели и уставилась на рулетку с приоткрытым ртом.
Та снова вращалась, чуть слышно поскрипывая.
После остановки впервые за время игры артефакт подмигивал им синим светом.
Глава 6
— И что же это значит?
Ириада напряглась, в то время как Тил-Линг довольно кивнул собственным мыслям. Этого момента он ждал, предвкушал его с самого начала игры.
— Когда загорается синяя клетка, это означает, что задание нам даст сам артефакт и выполнять его мы будем вместе.
— Вот как, — хмыкнула Ириада. — Сам артефакт. Вместе.
И она зябко поежилась.
— Да, — улыбался Тил-Линг, ощущая, как сердце сбивается с ритма. — Он обнажит наши чувства. Разрушит все внутренние барьеры. Заставит нас уступить своим желаниям. Пока горит синий сектор, игроки делают друг с другом то, о чем давно мечтали. Ничто их не сдерживает.
Ириада сглотнула и с настороженным видом покосилась на артефакт, словно опасаясь, что из центра рулетки снова выплывут ленты алого дыма и устремятся к ней.
— То… о чем… мечтали.
Ее скулы порозовели.
— Что-то… что-то мне душно, — шепнула она, начиная обмахиваться ладонью, как веером.
Над ее верхней губой, утративший контур из-за размазанной помады, заблестел пот. Одинокая капля покатилась по шее и исчезла в темной расселине между налитыми, тяжело вздымающимися грудями.