Я протер глаза. Активировался корабельный передатчик.

– Что это было? – Судя по голосу, вопрос задал Райли Эванс, технолог английской части экспедиции. Если, конечно, я не ошибся – общались мы с ним мало.

– Точно не столкновение. Сенсоры не регистрируют никаких объектов вблизи корабля. Зон с повышенной концентрацией пыли и газа тоже нет.

– Тогда что? – Шлюзовой люк рубки пискнул и отъехал в сторону. В проем вошли капитан Аджит Кумар и лидер китайской команды Ву Жоу.

– Не знаю. – Я кивнул в сторону резервного экрана, куда пустил повтор записи с камер и датчиков.

Ву Жоу пристально вглядывался в изображение, пару раз останавливал и перезапускал повтор, потом пожал плечами и повернулся к нам.

– Действительно, ничего нет. Хотя в момент толчка пропадает картинка со всех камер. На доли секунды. Это странно. Но никаких объектов рядом с кораблем не было, обшивка тоже не повреждена. И двигатели работали ровно – это не случайный импульс.

– Да, странно… Выпустите зонды, пусть детально обследуют пространство вокруг корабля и сзади от него по движению. Может, они смогут что-то найти. – Капитан кивнул мне и вышел.

– Займусь зондами. Райли, со мной? – Ву Жоу, притормозив у экрана, поставил воспроизведение на паузу прямо перед моментом, когда пропадает изображение с камер. – Смотри, Алексей, как будто рябь прошла по звездам.

– Иду в зону запуска, – подтвердил Райли в коммуникатор.

– Видишь? – Ву Жоу кивнул на экраны, но я не заметил на них ничего особенного. Обычный дефект сжатия картинки.

Больше ничего интересного в этот день не произошло. В данных с зондов, как и в показаниях корабельных сенсоров, все было чисто, и мы в итоге решили двигаться в сторону Бьенора.

У планеты началась уже настоящая работа. Расконсервировали и запустили большую лабораторию. Она делилась на несколько секторов, в каждом из которых располагалось оборудование под свой вид исследований. Слева от входа висели огромные мониторы. По меняющимся на них числам и графикам можно было следить за находящимися в активной фазе экспериментами.

Летному персоналу там, конечно, делать было нечего. Но корабль сейчас полностью висел на автоматике, следил за ней резервный филиппинский пилот, так что ноги сами принесли меня в лабораторию.

Я наблюдал за суетой у приборов, ловил обрывки многоязычных переговоров, впитывал в себя эту атмосферу страсти познания.

– Алексей, – откуда-то из глубины зала окликнула меня Леона, – иди сюда. Посмотри, не запускается у нас система, а подключение к Земле только через несколько часов будет.

Я, едва успев скрыть усмешку, сел за ее терминал, нашел не установленный пакет из архива, развернул и запустил интерфейс лингвистической базы.

– Что это? Словарь?

Я озадаченно разглядывал колонки на экране. Глядя на меня, Леона расхохоталась.

– Ну что еще можно подумать о лингвистах, да, Алексей? – Она отобрала у меня клавиатуру. – Между прочим, тут одна сплошная математика. Эта программа может разделить семплы любого языка на фонемы, объединить их в контекстные группы и сопоставить с наиболее близкими группами любого из земных языков.

– А если у местных речь незвуковая, справится ваша программа?

– На местных мы пока не очень рассчитываем. Хотя, конечно, если зонды смогут поймать что-то интересное для нас, мы будем это изучать и анализировать. Но наша основная цель – изучение экипажа. Это самый многонациональный проект из существующих на Земле, мы исследуем трансформацию языков при совместной работе.

Пока я пытался понять сказанное, к нам подошел Ву Жоу в окружении нескольких своих коллег.

– О, ты свободен? – обрадовался Ву. – Мы сейчас отправили несколько зондов в верхние слои атмосферы, они сливают данные в общую базу. Пойдем настроим обработку и вывод графиков.

– Ты точно пилот? – Леона отодвинулась, давая мне встать.

– Пилот, – я улыбнулся. – Просто у нас в пилоты попадают только имея хорошую математическую базу, а у меня еще и программирование второй специализацией, так что скучать не буду.

– Леона, – кивнул ей Ву.

– Лео, обычно меня так называют. Спасибо за помощь. – Еще несколько секунд я чувствовал ее взгляд на своей спине, прежде чем она вернулась к работе.

– Я странно себя чувствую, – пожаловался на следующий день Ксавье Бушар, погодный аналитик из французской части экспедиции. – Вроде бы к врачу идти повода нет. Просто мысли путаются, не могу сосредоточиться.

Мы сидели в зоне отдыха и пили чай из похожих на пиалы огнеупорных кювет, позаимствованных в биологической лаборатории.