– Здравствуйте, дядь Вань, – выкрикиваю, поворачивая защелку. – А мамы нет. Может, попозже зайдете?

Распахиваю дверь – и ничего не вижу, кроме необъятного букета белых роз, припорошенного снежком. Дергаю кончиком носа, невольно вдыхаю сладкий аромат, перемешанный со свежестью мороза, и начинаю чихать. Бонусом к беременности я обрела аллергию по-Высоцки.

– Нет, Саш, – звучит безапелляционно и жестко. Мужской баритон я узнаю мгновенно. – Я и так чертовски долго тебя не видел, – шелестит с нотками тоски и нежности, но следующие вопросы убивают зачатки романтики: – Ну, что, остыла? Обсудим?

Высоцкий, ты все такой же грубый говнюк! Но как я соскучилась…

– Нет! – резко вскрикиваю, вспомнив об инсталляции в ванной, и негостеприимно захлопываю дверь перед носом опешившего мужа. – Нельзя!

Там же целая команда в полосатых купальниках готовится к заплыву в раковине! Надо срочно все тесты спрятать. Нельзя Высоцкого с порога такой новостью сбивать с ног – лучше сначала мягко подготовить. Для меня самой это шок, а для подозрительного критика, который всюду ищет подвох, и вовсе станет ударом. В конце концов, я должна признаться, что у нас была первая брачная ночь, а потом уже о пополнении в семье сообщать.

– Саша, открой! – рявкает Олег и бьет кулаком в дверь.

Поджав губы, отрицательно качаю головой, будто он может увидеть меня сквозь стены.

– Александра, мать твою!

Упрямый, я действую в твоих интересах! Берегу слабую мужскую психику.

– Сашенька, прошу тебя, – летит тепло и ласково, а у меня мурашки от макушки до пят от его бархатного голоса. – Прости… Правда, я ни в чем не виноват, – добавляет важно, сохранив верность себе и своему отвратительному характеру.

Делаю пару несмелых шагов, чтобы опять растерянно остановиться, закусив большой палец.

– Пижон самонадеянный, – шепчу с улыбкой, прислушиваясь к каждому шороху.

– Сашенька, – доносится тихо, а следом – глухой удар в деревянное полотно. Кажется, лбом. И как финальный аккорд: – Я люблю тебя.

Мне, наверное, послышалось? Высоцкий таких слов не знает…

Онемев от неожиданности, я застываю посередине гостиной, не в силах ни уйти, ни вернуться. Сияю как радиоактивная лампочка. Кажется, мной весь дом осветить можно в полярную ночь.

– Ладно, Александр-ра, сама напросилась! – рычит вдруг мой непредсказуемый муж.

Прочищает горло, а в следующую секунду…

– Я люблю тебя до сле-о-оз, – ударной волной раздается во дворе.

Он воет, как одинокий волк на луну. Протяжно, с приятной хрипотцой и едва уловимыми нотками угрозы. Будто загрызет, если не отвечу взаимностью. От громкого богатырского голоса в доме дребезжат стекла, а я чувствую себя одним из трех поросят, домик которого сейчас сдуют.

Сорвавшись с места, на всех парах мчусь к выходу. Острое дежавю режет по натянутым, как струны, нервам. То ли рассмеяться хочется, то ли заплакать, то ли завыть в унисон с мужем. Безумный день нашей свадьбы яркими картинками мелькает в памяти. Как поженились, так все идет наперекосяк!

– Каждый вздох как в первый ра-а-аз, – летит мне в лицо, когда я открываю дверь.

Мне никто никогда серенады не пел, но в исполнении Олега это – особое орудие пыток. На мгновение зажмуриваюсь.

– Высоцкий, ты свихнулся? Прекрати, иначе соседи полицию вызовут. И спасателей, и… – пытаюсь его перекричать. – О репутации подумай, вдруг заснимут.

Умолкает… Неужели сработало?

– Пле-вать, – чеканит по слогам, пожимает плечами и еще звонче заводит свою пластинку: – Лепестками белых ро-о-оз…

– Что мне сделать, чтобы ты заткнулся? – тяну умоляюще.

Запинается, выгибает бровь и посылает мне хитрую ухмылку.

– Впустить, простить… – берет секунду на размышления, чтобы выдать главное условие: – поцеловать.

– Последнее точно не заслужил! – фыркаю из вредности.

Бумеранг прилетает незамедлительно. Олег наказывает меня за непокорность, как умеет.

– Наше ло-оже…

С безжалостным шлепком накрываю его рот ладонью, а свободной рукой хватаю за ворот пальто.

Затаскиваю поющее тело в коридор и, опасливо осмотревшись, запираю за нами дверь.

– Фу-ух, – шумно выдыхаю, смахивая со лба несуществующую испарину.

Однако расслабляться рано... Крепкая хватка на моей талии, резкий рывок – и я врезаюсь в каменное мужское тело. Хватаю ртом воздух, но его тут же запечатывают жесткие губы.

Высоцкий сам берет свой законный поцелуй, показывает, кто в семье главный, а мне остается лишь покориться. Принимаю эти особые, колючие ласки и осознаю, как сильно мне их не хватало.