Шрифт:
Через несколько дней меня арестовали и обвинили в заговоре. Неоспоримые доказательства нашлись в рабочем кабинете. Я пыталась доказать свою невиновность до первого допроса. Поверенный нашей семьи так же ни разу не пришел для моей защиты. На суде объявился кучер, который не погиб с родителями и утверждал, что это я наняла его для убийства.
Вот так мой муж отобрал у меня все: титул, имущество, семью и надежду на светлое будущее.
Сквозь маленькое зарешеченное окно под потолком я видела, как рассвет окрасил небо в насыщенный розовый цвет. Воздух быстро прогревался. Теплый ветерок проник в камеру и вырвал меня из воспоминаний.
«Молю, Великая, не дай погибнуть роду Ар Врейн вот так! Дай мне шанс! Пожалуйста!»
– Заключенная, на выход!
Я дернулась от неожиданно громкого голоса стражника. Никакого спасения не будет, хоть молись, хоть не молись. С трудом поднялась. Лодыжка явно повреждена, на ногу больно стать. Вот так и появится на глазах у публики бизнес леди Мия Ар Врейн – хромая и звеня цепями, как преступница.
После мрака тюремного подвала пришлось щуриться от яркого солнечного света. За связанные перед собой руки, меня подвели к лестнице и подтолкнули вперед. Дальше я должна пройти сама.
Я не нарушала закон. Я не убийца. Так почему же я горблю спину и прячу лицо?
Превозмогая боль, я выпрямилась, гордо вскинула голову. Медленно и чинно поднялась на помост, построенный специально по случаю. С двух сторон от него развивались небесно-голубые знамена с золотой геральдической лилией – Император подчеркивает важность события для Империи.
Помост был достаточно высоким, с него открывался вид на площадь, заполненную людьми. Тут были все, от жителей трущоб до представителей самых богатых и влиятельных семей, но первые места, конечно же принадлежали знати. Бизнес партнеры нашей семьи отводили взгляд. И нечем же им всем заняться ранним утром. Пришли поглазеть как казнят преступников. Повезло, что меня казнят первой, не придется видеть чужую кровь.
Солнце выглянуло из-за облаков, согревая босые ступни. Я чуть улыбнулась.
– Мия Ар Врейн обвиняется в заговоре против Короны, в убийстве Графа Йорана Ар Врейн и Графини Иолии Ар Врейн. – Голос глашатая, усиленный магическим артефактом, заставил всех утихнуть. – Именем Императора Амрана Эр Шимрана, Восходящего Солнца Троксуна, Мия Ар Врейн лишается титула и имущества в пользу Гронтона Ир Тонга, и, приговаривается к смертной казни путем обезглавливания!
Вот и все. У меня даже не спросят последнее слово. На суде были предоставлены веские доказательства моей вины. Гронтон с Лайлин постарались на славу.
Я сама подошла к гильотине, медленно встала на колени. Помощник палача собрал мои длинные волосы и коротко обрезал – позор для знатной дамы. Взгляд выцепил в толпе зрителей лица Лайлин и Гронтона. Упиваются своей победой. Прикрывают улыбки платками.
Голову уложили на плаху.
«Великая! Если ты меня слышишь, спаси род Ар Врейн! Молю!»
Последним, что я услышала, был ликующий возглас толпы и звук скольжения ножа гильотины, боль и темнота.
Я распахнула глаза.
Глава 4
Холодный пот испариной выступил на лбу, сердце колотилось, словно за мной гнались адские гончие. Липкий страх сковал легкие. Стоп. Я дышу?
Вдох. Выдох.
Да. Я определенно дышу. Жива. И, судя по гербу рода Ар Врейн из лепнины на потолке, в своей спальне. Только вот белоснежный балдахин, который я убрала после смерти родителей, почему-то снова над кроватью.
– Мия? – Я повернулась на голос. Лайлин сидела рядом. – Ты очнулась?
Она потянула руку к моему лбу, но я ее перехватила, не позволяя коснуться.
Перед внутренним взором пронеслись картинки. Я не успевала ухватиться за образы, чтоб рассмотреть. Виски сдавило. Я оттолкнула руку сестры и все тут же прекратилось.
– Оставь меня. – Сказала я грубее, чем планировала. Если сестра думает, что за спасение своей жизни я буду ей благодарна, после всего, что она сделала со мной, то она ошибается.
– Но сестра, как ты можешь! Я так переживала пока ты была без сознания!
– Выйди вон! – Я указала дрожащей рукой ей на дверь. Сил ругаться не было. Я не желала видеть ее или слышать.
– Я позову маму. – Лин сжала губы в тонкую линию, глаза ее сверкнули, и она молча вышла из моей комнаты. Наконец, я смогла выдохнуть. И заперла дверь.
Что она сказала? Маму? Она жива? Родители живы? Но, как такое возможно? Я вскочила с постели и подбежала к журнальному столику, на котором всегда оставляла вчерашнюю газету. Она была датирована двенадцатым апреля одна тысяча восемьсот пятидесятого года. Родители погибли в сентябре этого года. Неужели я вернулась в прошлое?
Если подумать… Платье, в котором сестра сидела рядом, она порвала в порыве ярости, когда узнала, что Гронтон пытался зачать со мной ребенка в тайне от нее. Неужели все пережитое было сном?