Сначала в нем читалось изумление, потом страх, а затем горечь и принятие.

Младшая Сервантес осознала свою ошибку и то, насколько сильно она ошиблась, решив отправиться с Призраком на другую сторону Разлома.

А затем она решилась пойти на отчаянный шаг.

Вскочив с пола, она дернулась к столику на котором стоял поднос с едой и схватила нож.

Ее руки задрожали, когда она занесла его вверх, с явным желанием вонзить его в свое тело.

Призрак молча стоял и наблюдал за Венерой. Астор знал, что в любой момент успеет оказаться с ней рядом и не дать завершить то, что она задумала.

Прошло несколько томительных секунд, а затем, Сервантес разжала руки и нож со звоном упал на деревянный пол и покатился по нему в сторону.

В каюте воцарилась гробовая тишина, которая вскоре, которая правда, продлилась недолго.

В дверь забарабанили.

— Что?! — рявкнул Призрак, настроение которого было ни к черту.

— Господин, вас капитан! — отворив дверь, быстро протараторил матрос и Астор тяжело вздохнул.

Ну, что там еще?! — подумал лучший убийца Галларии и подойдя к двери, вытолкал из каюты молодого паренька, а потом закрыл ее на ключ.

В следующее мгновение, он растворился в воздухе.

Как же легко было двигаться под водой, благодаря зелью Иных! — подумал я, когда рванул в сторону наступающих подводных многоножек.

Причем, двигался я настолько быстро, что даже почти нагнал Мрачноглаза, который стоя на своем фамильяре успел уплыть вперед.

Заметив меня рядом, вождь странников улыбнулся, а затем словно таран первым влетел в облако паразитов.

Я не сильно отстал от вождя Странников, вот только прежде, чем вступить в бой с подводными тварями, сконцентрировал вокруг себя огромное количество ядовитой магической энергии и воспользовался одной из самых сильных своих техник — Чешуей Василиска.

И разумеется, жалеть я этих тварей не собирался, поэтому воспользовался одним из самых убийственных своих отрав — ядом Ласковой смерти.

И, как это сделал вождь Странников, я тоже ворвался в облако многоножек, и начал собирать свою жатву.

Первая же тварь, которая попала под удар костяного клинка, даже пикнуть не успела. Усиленный ядом Венолинга магический клинок без труда вошел в черепушку Ар’Тау, без труда пробивая твердый хитин, словно бы я резал масло горячим ножом.

Не останавливаясь на первой убитой мною многоножке, я сразу ринулся к той, что была рядом, благо благодаря зелью Иных, которое позволяло мне быть очень быстрым и мобильным в воде, и моей мане, которой я усиливал себя, двигался я невероятно быстро.

Думаю, даже быстрее, нежели бы я находился на поверхности.

И в этот раз, мой удар без труда прошиб, казалось бы, твердый хитин, и еще один паразит отправился кормить других тварей, проживающих на дне Моря Древних.

Вот только стоило мне убить вторую многоножку, как меня атаковали сразу несколько других.

Первая попыталась вцепиться в руку с оружием, в вторая решила пойти ва-банк и нацелилась на мое лицо, благо пасти у них были такими огромными, что монстру без труда бы удалось откусить мне голову, вот только я этого позволять не собирался.

Извернувшись, я оттолкнулся от паразита, которого убил вторым, и крутнувшись вокруг своей оси, дабы придать удару еще больше силы, пнул многоножку, которая была ближе, а затем вонзил нож в другую.

В этот раз, мне не удалось попасть противнику в голову, но этого было и не нужно.

Костяной клинок, который был усилен ядом Венолинга вошел в сочлинение хитиновых пластин на хребте подводного паразита, а затем я просто надавил на рукоять и резко дернул нож в сторону, вспарывая монстру хребет.

Рана была настолько глубокой, что пространство вокруг меня тут же заполнила черная кровь, закрыв мне обзор.

Я использовал магическое зрение, но тут же пожалел об этом, так как лунный свет на поверхности Моря Древних, до сих пор, светил настолько сильно, что даже находясь на приличной глубине и не смотря вверх, был настолько ярким, что аж слепил.

А буквально в следующую секунду, один из паразитов вцепился в мою ногу.

А вернее в Чешую Василиска, которая была соткана из магического яда Ласковой смерти.

Я невольно улыбнулся наблюдая за тем, как тварь начала биться в агонии, когда ее челюсти сомкнулись на моей конечности и встретившись с одной из самых сильных моих техник, начали разлагаться.

Паразит зашипел и отпустил мою ногу, но было уже поздно. Отрава попала в его организм, и жить ему оставалось недолго.

А еще я заметил вот что.

Многоножки, как оказалось, были совсем не прихотливы в еде, поэтому как только появлялись мертвые их собраться, они скопом вгрызались в них и сразу же поедали.