Вей Чжоу и прибывшим с них китайцев аж передернуло. Ну не удержался от мелкого хулиганства — должны же у меня быть маленькие радости в жизни? Ну, помимо радостей больших — семьи, самореализации и геополитических успехов.

Тут же откуда не возьмись нарисовался старообрядческий поп, под руководством которого мы помолились о «божьей рабе Цыси».

— Приятно мне видеть вас, братцы и сестрицы, — заявил я по завершении молебна. — Сердце радуется, ибо любовь подданых — то, что заставляет меня каждый день просыпаться с улыбкою на лице и от души трудиться, дабы не утратить ее и доверия вашего. Клянусь — так дальше и буду трудиться, на совесть, как и все вы: любо мне видеть, как расцветает губерния Николаевская, и брат мой в Царстве Небесном, уверен, тако ж с улыбкою смотрит на дело рук наших, как и я, стоя на этой земле.

Аплодисменты, поклоны, слезы радости и попытка затянуть «Боже, Царя храни».

— Однако! — прервал я нестройное, но душевное пение. — На лицах ваших — печать усталости от бдения всенощного, и оно меня печали. Прошу вас — поберегите себя, братцы и сестрица, а особо — деток ваших. Прошу вас — разойдитесь по домам да работам, вернитесь к богоугодной жизни. Низкий вам за любовь вашу поклон.

Поклонился, тем самым растрогав собравшихся до полноценных рыданий сквозь умиленные улыбки, и пошел грузиться в кареты, с удовлетворением наблюдая, как «братцы и сестрицы» в самом деле расходятся. Попросил же — чего бы и не послушать Помазанника?

Ближайший лагерь беженцев расположен прямо на окраинах Евстафьевска, и пятнадцатиминутный путь до него мы с уважаемым Вей Чжоу скоротали беседами о непростой ситуации в Китае — восстание в целом очевидно провалено, но кровь продолжает удобрять Поднебесную, а иностранные контингенты, «помогающие» давить ихэтуаней, выгнать потом будет очень сложно — если вообще получится.

— В начале октября состоится второе собрание Лиги Наций в Высочайшем формате, и я добавлю в свое на нем выступление призыв к коллегам проявить благоразумие и перестать унижать одну из древнейших на Земле Империй. Видит Господь, подданные Ее Императорского Величества в массе своей трудолюбивы и добры нравом, и нынешняя, удручающая ситуация — лишь доказательство неправильности проводимой Великими Державами политики и великое горе для всего нашего континента, — пообещал я посотрясать воздух.

Мне же не сложно, а Цыси и вообще китайцам будет приятно. Кайзер, кстати, «ввел» меньше всех и ограничился небольшой зоной на побережье, куда эвакуировались все выжившие его подданные. Ну и компенсацию затребовал — немец же, и на контингент потратился, а значит счет придется кому-то оплатить. Весьма щадящий, надо признать, по сравнению с другими участниками подавления восстания. Очень приятно грабить Китай, и, будь я на их месте, поступил бы так же. Собственно, я и поступил, да так, что могу себе позволить «играть» на совсем другом, очень медленном, достойном таких великих Империй, как наша и китайская, уровне: когда горизонт планирования составляет не жалкие десяток-другой лет, как это принято в нашей доброй Европе, а полста лет для воплощения только первых шагов плана.

Беженцев о нашем прибытии предупредить успели, поэтому сытые, одетые в «милитари» с армейских складов и добротный «секонд хенд», собранный сердобольными местными жителями китайцы вместе со стариками, женами и детьми встретили нас на «площади» перед рядами палаток — хорошо, что тепло нынче, зимой пришлось бы давить эпидемии и принудительно вселять китайцев в дома жителей губернии. Слева — жизнерадостно дымящие полевые кухни, справа — большая палатка с табличкой «Школа», на китайском и нашем, а там, с той стороны лагеря, видна крыша палаточного православного храма.

Оценив школу и храм, Вей Чжоу поморщился — ассимилируем тут ихних крестьян, кому приятно будет? — и начал просить:

— Будет ли мне дозволено Вашим Императорским Величеством пригласить подданных Ее Императорского Величества вернуться в свои дома? Ихэтуани ушли далеко от ваших границ, и ныне там спокойно.

— Сам, — отмахнулся я и на очень уже приличном китайском обратился к потенциальным подданным. — Поднимите головы, уважаемые жители Поднебесной…

Через пятнадцать минут Вей Чжоу пришлось смириться — никто из оказавшейся такой гостеприимной России в резко помрачневший и собирающийся увеличивать налоги Китай естественно не захотел.

Ух и долог путь от спальни к столовой в доме Евстафия. Да какой там нафиг «дом». Даже «особняк» на эту громадину в стиле «модерн со вкраплениями старорусского стиля» не налезает вообще никак. Это — самый что ни на есть дворец, и, шагая по устланными коврами коридорам, я мысленно конвертировал убранство и площадь в человеко-часы и материалы, а те — в рубли. Цифры получались откровенно пугающими, и в душе шевелилась старая добрая жаба, нашептывая нехорошее «раскулачить бы…». Не стану — Евстафий, вместе с другими видными людьми города не скупится на пожертвования во все мои фонды и не стесняется улучшать жизнь вокруг себя частными инициативами. Считал он и «сигнал», посланный мною давным-давно посредством передачи Романовской «недвиги» под учебные задачи. Все левое крыло дворца, например, вообще не жилое — здесь учатся врачи и учителя, а так же содержатся Городская Дума и ряд казенных учреждений. А сад, здоровенный бассейн и исполинская детская площадка рядом с первым и вторым так и вовсе свободны для посещения всеми детьми города с утра и до ночи. И бесплатные леденцы — специальный бородатый дядька выдает, строго соблюдая «по одному в руки не чаще раза в день», потому что к сахару хроноаборигены не шибко привычные — не хочется ребятам диабет даровать, хочется даровать счастливое (хотя бы иногда) детство.

Освоены городом Евстафьевском, равно как и Владивостоком с Хабаровском, и технические новинки — телеграф и телефон. Первый давненько в этих краях завелся, но теперь обязателен в каждом казенном учреждении. Со второго дозвониться в Петербург нельзя, и даже до Иркутска нельзя — чисто внутренняя, Дальневосточная сеть. Тем не менее, качество управления и скорость реакции государевых людей на штатные и внештатные ситуации повышает кратно. Ну и приятно — снял трубку и потрепался о приятных тебе вещах с добрыми соседями.