— Вы пытались объединить их через прямое слияние энергий? — спрашиваю я.

— Да. Простите, Андрей, но я и так знаю, в чём ошибка! Проблема в том, чтобы её исправить!

— Не хотел оскорбить, — пожимаю плечами я.

Ещё раз осмотрев мечи, принимаю решение. Опутываю оба клинка астральными струнами и говорю:

— Мы не будем им мешать. Они уже не смогут слиться, как было задумано. Теперь один из них должен превзойти другой.

Олег замирает, его залитые кровью глаза расширяются:

— Вы хотите устроить дуэль?!

Киваю, разрывая цепи. Мечи взмывают к потолку, оставляя за собой сияющие следы. Первый Луч бьёт вертикально вниз, мой клинок парирует атаку. Ударная волна сносит полки с инструментами, стоящие у стен.

— Это безумие! — вопит Олег и падает за алтарь, прикрывая голову ладонями.

— Они — оружие. Язык битвы — это единственный язык, который они понимают. Вам ли не знать, — говорю я, плавно уклоняясь от волн энергии, которые вызывают столкновения клинков.

— Сейчас они здесь всё разнесут!

— Не разнесут. Они оба у меня на поводке. Держите! — я бросаю кузнецу кристалл маны, который достал из кармана.

— Зачем?

— Впитайте энергию и снова активируйте ауру подавления. Сможете? — спрашиваю я.

Олег кивает, поглощает ману и создаёт заклинание, хлопнув рукой по алтарю. На нём опять вспыхивают руны, и на сей раз ярче, чем до этого.

Ну всё, пора. Струнами я их просто сдерживал, не давая атаковать на полную и ослабляя их магию. Но чтобы закончить дело, нужен тактильный контакт.

Бросаюсь между мечами, хватая свой клинок левой рукой, а Первый Луч — правой. Напрягаю волю, заставляя мечи вспомнить, кто здесь хозяин.

— Олег, действуйте! — выкрикиваю я.

Кузнец встаёт, дрожащими руками вынимает из-за пояса небольшой молот, и выбивает по алтарю сложный ритм. Каждый удар рождает зелёную вспышку и создаёт структуру сложного ритуального заклинания.

— Драться нехорошо, ребята. Если подружитесь, то станете единым целым, намного более сильным, чем по отдельности! — говорю я, хотя артефакты, конечно, неразумные.

Подтащив оба меча к алтарю, я одновременно бью ими по поверхности наковальни.

Первый Луч взрывается ослепительной вспышкой. Моё лезвие чернеет, впитывая его силу, как чёрная дыра. Рукоять раскаляется докрасна, но я не отпускаю. Удерживаю артефакты, хотя они оба сопротивляются, а Олег тем временем продолжает ритуал.

Первый Луч дрожит, его сияние меркнет. Золотое лезвие покрывается паутиной трещин.

— Получается! Последний такт! — выкрикивает Костоломов, продолжая стучать молотом.

Первый Луч звенит так, будто кричит. Его клинок рассыпается на осколки, которые тут же испаряются в золотую пыль.

Мой меч дрожит, перегруженный силой. Он так раскалён от кончика острия до навершия рукояти, что обжигает ладонь даже через астральный доспех.

— Мы ещё не закончили! Положите меч на алтарь, — говорит Олег.

Я делаю, как он говорит. Меч уже не сопротивляется, но такое чувство, будто и он вот-вот разлетится на части. Слишком велика та мощь, которой он сейчас наполнен.

Костоломов достаёт откуда-то из-под алтаря большую колбу со сверкающей жидкостью и поливает ею раскалённый клинок.

Раздаётся громкое шипение, вверх устремляется едкий дым. Помещение заполняет кислая вонь. Металл впитывает жидкость, меняя цвет с угольно-чёрного на тёмно-синий. По лезвию бегут золотые прожилки — следы поглощённого Первого Луча Солнца.

Дым исчезает, и на этом всё заканчивается. Костоломов с усталым вздохом опирается на алтарь и вытирает со лба пот.

— Не думал я, что всё произойдёт именно так… Мы только что уничтожили национальное сокровище японцев, — сетует он.

— Вовсе нет. Мы дали катане новую жизнь. Почувствуйте, они стали единым целым, — говорю я.

Кузнец задумчиво смотрит на мой меч и говорит:

— Да, вы правы. Теперь это поистине великое оружие. Уверен, с его помощью вы сможете убить Пожирателя Миров.

— Уже скоро, — я забираю меч с алтаря и вкладываю его в ножны.

Уходя, добавляю:

— Не забудьте прислать мне счёт за работу, Олег. И восстановление вашей мастерской я тоже беру на себя, — киваю на потрескавшиеся стены и разбитое оборудование.