— ох ты, силен, а с виду не скажешь — удовлетворенно сказал он

— в третью сотню, хорунжим, а то сотник там слабоват, казачки не уважают его, оботрешься и сотником, сделаем. Согласен? —

— ты погоди, Василий Иванович, не торопись, тут у нас неувязочка вышла.—вмешался Соловьев

— что там еще? —

— дело в том, что подпоручик не умеет ездить верхом —

— то есть, как это не умеет, так какого черта он поступил на службу к нам. Подпоручик, вы что, вообще не знаете разницу между пехотой и кавалерией? —

— мне никто не объяснил, выдавая предписание в Пятигорске, что Семёновский это казачий полк, я только подъезжая к Семеновке узнал об этом. —

— черт знает что, а вы не могли по интересоваться в канцелярии — посмотрел есаул на меня как на недоумка.

— господин есаул, я привык доверять опыту и разумности старших офицеров, подобных вам, которые знают, что пехотные офицеры служат в пехоте, артиллеристы соответственно в артиллерии ну и далее, а теперь не удивлюсь если кавалериста пошлют служить в морской флот—

Офицеры молча выслушали мой монолог, а потом дружно рассмеялись

— ну, уел, подпоручик, право слово —

Соловьев решив отвлечь есаула надавил ему на мозоль еще большую и болезненную

— как там с лошадьми, Василий? —

Тут есаул взорвался на всю ширь своей души

— 18 лошадей от 45 потребных, сволота тыловая, ты представляешь — его трясло от возмущения

— ни чем более помочь не можем, закупка будет проводиться через 2 месяца — кого-то передразнивал есаул. И ту мне в голову пришла дельная мысль, я решил действовать

— господин подполковник, а сколько безлошадных казаков в полку? —

— 53— он с непониманием смотрел на меня и есаул тоже заинтересовался.

— 53 казака протирают штаны, поскольку своего коня ни кто ни кому не даст, так? —

— допустим —

— я прошу вашего дозволения господин подполковник сформировать пешую охотничью команду, скажем 30 человек. Я их обучу и мы начнем так же нести службу на границе, скрытые секреты, скрытое патрулирование, ближняя и дальняя разведка, да много чего можно сделать — я с ожиданием посмотрел на командиров.

— не что на пластунов похожее — протянул есаул задумчиво

— а, что мысля дельная, а, Александр Николаевич, полусотню пластунов иметь это я тебе скажу сила. В Романовке, в четвертой сотне, у Сомова, свояк мой служит Трофим, так он и брательник двоюродный Ромка из потомственных кубанских пластунов, да и батя Ромкин еще служит. Собрать полусотню из желторотых новиков и обучить. — начал загораться есаул. Я поспешил развить успех и чуть не завалил все дело.

— доверьте мне это дело, я справлюсь — с жаром произнес я

— знаешь Петр, только без обид, я из потомственных кубанских казаков, знаю все, и хорошее и плохое о казаках. Так вот мы народ особый, на то и уложение особливое о нас и службе нашей, а пластуны те вообще, на особицу от нас, казаков, живут. От отца к сыну по роду передают умение свое, так что извини, но не потянешь ты, да и не примут они тебя над собой —

— мнн да, к сожалению прав Василий, не получится у тебя Петр, а задумка хорошая — с сожалением произнес подполковник. Все рушилось, даже не начав создаваться. Пришлось идти на крайние меры.

— послушайте меня внимательно и спокойно, отцы командиры. Если пластуны пойдут служить под мою руку, хорошо, нет, ничего страшного и без них обойдемся. Я хорошо бегаю, могу совершать длительные переходы, хорошо стреляю, хорошо владею холодным оружием. Знаком с умением маскироваться, скрытно перемещаться, уверен, смогу обучить молодых казаков и будем нести службу не хуже пластунов. — закончил я и что бы не дать лишним мыслям помешать, с ходу предложил

— вот ты, Василий Иванович, знаком с кулачным боем, с разными ухватками, ты же потомственный казак — взял я его на банальное слабо

— знаком, по молодости баловался не слабо, скажу тебе.—

— так вот, если свалишь меня, я заткнусь и не скажу больше ни слова, а если я тебя свалю вы назначаете меня командиром охотничьей команды. —

— нужно ли Петр? —с сомнением сказал подполковник

— Нужно, Александр Николаевич, этому особливому народу по ушам надавать, что бы не тыкали своей особливостью где не попадя. — стал я откровенно нарываться, снимая мундир.

— а давай, сосунок малохольный, — встал Есаул и тоже снял пояс с кинжалом и черкеску.