— Думаешь, император настолько нам сочувствует, что заставит командора пересмотреть отказ? — с сомнением уточнила я. — Ты бы просто видел этого парнокопытного командора — такой упрётся рогами и откажется идти на попятную.

— Я напишу в Канцелярию Императора о произошедшем, приложу отказ и присовокуплю пару своих мыслей на этот счёт, — ответил Брен. — Уверен, что Блайнеру не оставят выбора. Вопрос только в том, захочешь ли ты, Адель, возвращаться под командование этого подонка.

— Захочу, — твёрдо кивнула я. — Нам деньги нужны. Кроме того, мне противно думать, что он наслаждается победой и безнаказанностью. Нет уж. И я вас уверяю, что найду способ его побесить. Он ещё пожалеет о том, что меня унизил.

— Вот и умничка. И пощёчин следующий раз не жалей. Можешь прямо с порога с них и начать, ничего он тебе не сделает, — хмыкнул брат.

Нет, до такого доходить я, конечно, не собиралась, но в присутствии сестры и брата обида трансформировалась в азартную злость.

— Совсем другой настрой, — улыбнулась мне Лира.

— И верно, Лиора, — кивнул брат. — А тебе, Адель, выпал шикарный шанс отомстить Блайнеру так, чтобы при звуке нашей фамилии у него начинался нервный тик.

— Звучит, как отличный план, — согласилась я. — Война — значит война!

Адель

Дорога от дома до нашей семейной клиники занимала сорок минут. Мы с Лирой шли быстрым шагом, на ходу глядя, как одновременно засыпает и просыпается город. Имение Болларов находилось в отдалении от центра, зато к нему примыкал свой небольшой парк.

Район полуночников постепенно затихал. Закрывались работавшие всю ночь кафе и магазины, захлопывались ставни и задёргивались шторы, чтобы не впускать в уютные спальни магов палящие лучи яростного Солара.

Безжалостное дневное светило не только разрушало чары и обжигало кожу, оно обесцвечивало краски, до ветхости иссушивало забытые на улице предметы, особенно деревянные.

Ночные обитатели прятались от беспощадного светила: нежнейшие цветы закрывались в бутоны с кожистой оболочкой; листья растений складывались, скручивались в трубочки или покрывались плотной плёнкой; животные забивались в норы или сворачивались в плотные клубочки под кустами; а птицы возвращались в гнёзда, закрытые от солнечного света.

Однако в Соларе нуждались дневные растения. Плотные, тёмно-зелёные, сочные листья тянулись к солнцу и подставляли ему глянцевые бока. Морские обитатели поднимались к поверхности и резвились в лучах, рассекающих водную толщу.

Природа разительно менялась с каждым рассветом и закатом. Из ослепительно яркого, контрастно-зелёного днём, ночью мир превращался в таинственный, малахитово-синий, переливающийся мягким магическим светом двух лун.

Полуденники отличались от полуночников не меньше, чем день отличался от ночи. Первые были смуглыми и темноволосыми, а на солнце порой загорали до черноты. Они раньше старели, нередко обладали кучерявыми волосами и практически всегда — чёрными глазами.

Полуночники, напротив, рождались белокожими и чаще всего светловолосыми, особенно если речь шла о древних магических династиях. Чем светлее — тем сильнее, это универсальный закон магии. Глаза — зеркало луны, и одарённые обычно рождались голубоглазыми. Бывали, конечно, исключения — тёмно-серые, тёмно-синие или даже зелёные глаза, но реже. Тем необычнее была внешность Блайнеров — шатенов и брюнетов среди высших родов практически не осталось.

Когда мои мысли свернули к командору, настроение испортилось. Угораздило же влипнуть в такие неприятности! И ведь не отступишься теперь! Не хотелось подводить Брена и семью, и в то же время я предчувствовала, что в противостоянии с Блайнером придётся тяжело. Очень тяжело. Но на кону благополучие семьи! Достаточно выстоять пару месяцев, а дальше командор либо поймёт, что его обвинения беспочвенны, а пользы от меня больше, чем вреда, либо устанет ко мне цепляться.

Хотя к чему загадывать, нет гарантии, что у Брена получится опротестовать отказ.

Я выдохнула с облегчением. В конце концов, я сделаю всё от меня зависящее, а если с этой должностью не сложится, то не моя в том вина.

— Смотри, какое… — позвала Лира, привлекая моё внимание к витрине.

Ателье только открылось, и его работница распахнула большие ставни, за которыми стояли манекены. Платье, притянувшее взгляд сестры, было лимонно-жёлтым, отделанным кричаще-алыми кружевами и ядовито-зелёной тесьмой. Я лишь вздохнула. Лиоре нравилось всё… яркое. Вот чем ярче, тем лучше. Может, не так уж и плохо, что у нас нет денег на новые наряды. Иначе Лира ходила бы выряженная в клоунские платья, уместные разве что на ярмарочной плясунье, а уж никак не на благородной нобларине.

Что самое удивительное, Уна, словно наперекор идентичной внешне сестре-близняшке, предпочитала неброские пастельные или тёмные тона и максимально сдержанные, закрытые платья.

— Да… — уклончиво отозвалась я, не показывая, насколько нелепым считаю подобное сочетание цветов.

Всё равно купить его Лира не сможет, так зачем лишний раз её расстраивать?

— Представляешь, идёшь в таком по улице — и тебя издалека видно, — мечтательно протянула Лира.

— Да, это уж точно. А если маголёт пролетит, то и он с неба разглядит.