Конечно, я согласна была и на работу ради опыта, всё же Блайнер прав — военная медицина решительно отличается от того, к чему я привыкла. Никаких подагр, колик и беременностей. Только рваные и колотые раны, ожоги, переломы и периодические похмельные головные боли. Но не всегда же трудиться бесплатно…

— У меня есть соответствующий опыт работы, — отчаянно проговорила я. — Пусть и небольшой. Но я прилежная ученица, быстро освою всё, что нужно. Я обещаю, что не доставлю никаких проблем.

Командор громко хмыкнул, не поднимая глаз от заполняемых бумаг.

Неужели ему доставляет удовольствие надо мной издеваться? Что за откровенный, бессмысленный садизм? Аристократы просто не должны себя так вести. Это бесчестно! И как он вообще получил должность начальника части?

— Нобларина Боллар, вот ваш отказ, — размашисто подписал он документ и поставил оттиск личной печати. — Приятной дороги обратно в Кербенн и надеюсь больше никогда вас не увидеть.

К последним словам он присовокупил саркастичную улыбочку, и мне стало почти физически больно от унижения. Но мне требовалось знать — почему? В чём причина? За что он так со мной? Мы ведь даже никогда не были знакомы лично, а другие офицеры всегда отзывались о нём, как о суровом, скупом на эмоции, но справедливом командире. То есть командоре.

— Я не приму его до тех пор, пока вы честно не ответите на мой вопрос. Почему вы мне отказываете? — набравшись смелости, выпалила я.

— Я не обязан ничего вам объяснять. И ваше упрямство лишь подтверждает мою правоту. Командор никому не растолковывает своих приказов, он их отдаёт и ожидает беспрекословного подчинения. А за неподчинение ещё и наказывает. Вы явно не понимаете, чем военная часть отличается от гражданской жизни, а значит, к службе не готовы.

— Я готова к службе, но никто не объясняет, почему меня на неё не берут! Понимаю, что о симпатии и уважении просить бессмысленно, но проявите хотя бы честность…

— О какой симпатии вы ведёте речь, нобларина Боллар? Или надеялись получить должность благодаря хорошенькому личику? Как видите, не вышло. Берите отказ и уходите, — отрезал он, переходя на откровенную грубость.

Мне стало настолько обидно, что на глазах закипели слёзы. Я никогда ничего не получала «благодаря хорошенькому личику», кроме ненужных приставаний от навязчивых пациентов, чаще всего пожилых. Видимо, со временем у некоторых мужчин начинают отказывать не только зрение и слух, но ещё и такт. Хотя вот у командора такой проблемы точно не предвидится, такта у него отродясь не водилось, судя по всему.

— Я не уйду, пока вы не озвучите реальную причину отказа! — упрямо повторила я, и голос предательски дрогнул. — Может, я смогу как-то исправить…

Кеммер Блайнер поднялся на ноги и вышел из-за стола, приблизившись ко мне почти вплотную. Он был выше на целую голову, поэтому пришлось смотреть на него снизу вверх, отчего я почувствовала себя особенно уязвимой и жалкой.

— Вы ничего не сможете поделать с причинами отказа, нобларина Боллар, — неожиданно тихо проговорил он. — Я отказываю вам из-за вашей внешности и вашего проклятия.

— Что? — нахмурилась я, совершенно не ожидая подобного ответа. — При чём здесь моя внешность и проклятие? Они никакого отношения не имеют к работе! Максимум, на что может повлиять проклятие — так это на мою личную жизнь, но она вас никак не касается.

— Ошибаетесь, нобларина Боллар. Меня касается абсолютно всё, что происходит в моей части.

— И чем же моё проклятие может помешать работе? — смятённо спросила я.

— Видит Геста, я хотел уберечь вас от неприятных подробностей, но раз вы так настаиваете, то наслаждайтесь. Из-за вашего проклятья, нобларина Боллар, на вас никто никогда не женится. Никто и никогда. Потому что никому не хочется умереть в день бракосочетания с вами, думаю, это и так очевидно. Вероятно, вы хотите попасть на должность гарнизонной целительницы, чтобы уговорить одного из смертельно раненных бойцов жениться на вас. Что ж, это недурной план, и я бы на вашем месте именно так и поступил.

— Вы говорите ерунду! Брат несколько раз пытался организовать браки с… пожилыми мужчинами, ни один из них не получил благословения богини. Мы оставили эту затею ещё два года назад, когда стало понятно, что обойти проклятие таким образом не получится. Геста не одобряет фальшивые браки.

— Тем хуже для вас, — сощурился командор. — Но это не отменяет того факта, что в моей части лёгкой добычи для вас не будет. Для этого вам стоит работать на передовой. Тем не менее это не основная причина отказа. Если бы вы могли вступить в брак, я бы взял вас без единого возражения. Уже через месяц вы бы выскочили замуж и перестали быть моей проблемой, даже если бы остались жить в гарнизоне. Вы стали бы проблемой мужа. В моём подчинении служат преимущественно аристократы, и никто из них не будет осквернять свою репутацию ухаживаниями за чужой женой. Но вы вступить в брак не можете и не сможете в обозримом будущем, и тогда в полный рост встаёт вторая проблема — вы приторно красивы.

Его слова хлестали наотмашь, хотя вряд ли он намеренно старался унизить, просто говорил, что думал, и не заботился, какую боль это причинит. Для меня проклятие нашей семьи — самая тяжёлая и болезненная тема, и слышать о нём от холодного, надменного командора было невыносимо. Да, на мне никто никогда не женится, и я это понимаю, но слушать об этом от посторонних всё ещё мучительно.

— Не понимаю… — растерянно пролепетала я, отступая. — Как это связано с работой?

— Вы ещё и недалёки, судя по всему, — хмыкнул командор Блайнер. — У меня в части больше сотни неженатых военнослужащих, нобларина Боллар, и если я позволю вам здесь работать, то случится несколько вещей. Сначала добрая половина эскадрильи обязательно придумает или организует себе какую-нибудь болезнь или травму, просто чтобы попасть к вам на приём. А так как слепых в пилоты и механики не берут, каждому болезному вы непременно понравитесь, следовательно, недуги и травмы мистическим образом станут повторяться снова и снова, и значит, часть личного состава перманентно пропишется на больничных койках. А дальше неизменно начнут возникать конфликты, споры, дуэли и прочие сомнительные для начальника части радости, которых я столь успешно умудряюсь сейчас избегать… потому что пожилые кухарки не пользуются большим спросом, а прачек я беру исключительно замужних. Знаете, что случится потом?