— А третьего варианта не предусмотрено? — с надеждой спросила Галина Якутова. — Чтобы и волки целы, и овцы сыты?

— К сожалению, в родовой Памяти моих предков больше ничего нет.

— Согласна, — первой приняла решение Вера.

— Согласен, — кивнул я. — Но обязательно напомни, чтобы я за такую подставу тебе всю харю расквасил!

— Куда уж вам, инвалидам, без меня? — пробурчала Ведьма. — Кстати, Даня! Квасить харю будем вместе… Если выживем, конечно. Что ж за день сегодня такой поганый?!

Получив последнее согласие, Чах моментально подлетел к статуе… вернее энергетической мумии Изначального наумба. Приняв боевую ипостась, он острым клыком вспорол одну из своих лап. Бирюзовая кровь фонтаном брызнула на Изначального. Мы смотрели не отрываясь, но ничего не происходило.

— Кажись, ни хрена у него не вышло, — прошептала мне Вера.

Но не успел я ответить, как статуя вспыхнула так, будто её горящим напалмом облили. Вместе с ней загорелся и Чах. И ему явно больно. Наумб орал благим матом. Его голос ударил по нашим мозгам похлеще кувалды. Но упав на пол пещеры, я не потерял сознание, хотя и очень хотелось.

Расплавленный свинец в моих жилах заставлял вопить и корчиться. Казалось, что предел мучений вот-вот наступит вместе со спасительным забытьём, но становилось лишь хуже… А я, млять, в полном сознании!

«Мозг! Отключись! Дай подохнуть спокойно!» — захлёбываясь в мысленном крике, умолял я со слезами на глазах.

Кажется, начал раздирать свои вены ногтями, пытаясь хоть так выплеснуть боль наружу. Но облегчить страдания не получилось.

Предел всё же настал. К какой-то момент я просто перестал что-либо чувствовать. Нет ни боли, ни этой грёбаной пещеры. Ничего нет, даже меня самого. Лишь только бескрайний туман, частью которого является тот, кто был когда-то Горюновым.

Холодное равнодушие без каких-либо намёков на эмоции гонит туман. Постепенно капли его превращаются в снежинки. Но мне нет до этого никакого дела. Внезапно снежинки попадают в солнечный луч и тают. Я снова туман, но уже не такой густой. Впереди свет. Нет. Это не свет, а огненный вал, прожигающий меня насквозь. Хорошо, что не больно… Нет! Больно! Очень!

— А-А-А!!! — ору и открываю глаза, снова очутившись в проклятой пещере.

Рядом со мной кричат Вера и Галя. И ещё я слышу, вернее, чувствую, что там, за толстой каменной стеной, мои ромалы и вся группа Чёрта тоже заходятся в истошном крике. Нужно подняться и всех отсюда вытащить! Нужно! Нужно. Нужно… Нуж…

Кажется, я вырубился. Точнее, вырубился я раньше, а теперь снова пришёл в себя. Лежу на мягкой траве и пялюсь в надоевшее гоблинское небо. И ничего не болит. Хочу повернуть голову и осмотреться, его сил даже на подобное геройство не хватает.

— Даня, не шевелись. Скоро отпустит, — нависает надо мной говорящая голова Чаха. — Всё хорошо. У нас получилось, раз живы.

Пытаюсь объяснить, что ничего хорошего, раз меня парализовало. Только губы не разлепить. Но наумб понял мои претензии и без слов.

— Я тоже так валялся. Но мой организм быстрее усваивает энергию, поэтому и очухался быстрее. И Галя с Верой тоже скоро придут в себя, и остальные ребята. Я знаю это! Не надеюсь, что будет, а знаю. Но вот честно: если бы мне самому предложили ещё хоть раз пройти через подобное, то даже ради сохранения рода и великих мировых целей ни за что б не согласился. Извини, что и вас втянул. Ну опять реально выхода не было.

— Суу-к-а-а… — наконец-то, слегка справившись со своей немощью, протянул я, выдавая основную информацию, которую хотел донести до свинорыла.

— Отлично! — ничуть не обиделся Чах, расплывшись в улыбке. — Видишь! Речь уже восстанавливается! Да мы ещё на вашей с Веркой свадьбе потанцуем!

— Падла грёбаная, — уже более отчётливо обозначил я отношение к такому гостю на свадьбе. — Удавлю.

— Эт потом. Вот, попей!

Вижу перед своим лицом огромный сосуд. Наумб начинает лить воду, а я, рефлекторно открывая рот, пытаюсь поймать живительную струю. И сразу так хорошо становится! Как никогда в жизни! Ни в этой, ни в той! Живая вода! Настоящая живая вода!

Откуда-то взялись силы аккуратно сесть и внимательно осмотреться. Маленькая полянка и чахлый лесок, окружённый высокими каменными стенами гор. Неподалёку аккуратными рядами лежат мои товарищи и Вера. На «четырёх костях» добираюсь до них и прислушиваюсь к каждому. Дышат! Все живы!

То ли от радости, то ли время пришло, но почувствовал, что могу подняться. Посмотрел на Чаха. Тот осторожничает и не приближается ко мне.

— Это не потому, что боюсь, — поняв всё по моему кровожадному взгляду, объяснил наумб. — Просто тебе резких движений пока лучше не делать. Ведь обязательно же захочешь до моего нежного пятачка добраться. Так?