Будь я, например, в море, подобно капитанам из далёкого прошлого, с которыми нас часто любили сравнивать, то можно было бы проводить это время за созерцанием волн и далёкого горизонта, за которым скрывались новые неизведанные земли. Здесь же я мог наблюдать только бескрайнее чёрное полотно, усеянное звёздами, далёкими и близкими, и ничего более. Да и то лишь через мониторы, а не вживую. Выходить в открытый космос без особой нужды не запрещалось, но любителей было немного. Это всё равно что лезть под капот и без того нормально работающей машины. Кому-то интересно, но большинству — не очень.

В дверь постучали.

— Да, войдите, — отозвался я, и переборка отъехала в сторону.

На пороге показался вестовой в звании ефрейтора, с подносом в руках. Вот и долгожданный обед, хоть какое-то разнообразие в этой скучной вахте. Почему-то чаще всего ефрейторами и операторами первого класса назначались не самые умелые и опытные, а приближённые к начальству. Вестовые, штабные, прошу прощения, военный оркестр. Не то чтоб это меня как-то задевало, но закономерность весьма потешная.

— Что там сегодня? — спросил я.

— О, вам понравится, господин лейтенант, — улыбнулся ефрейтор. — Мясо с зелёным горошком, овощная икра, шпик и ягодный концентрат.

— Шпик себе оставь, — буркнул я. — Иди, вызову если что.

— Есть, господин лейтенант, — кивнул вестовой.

Я забрал у него поднос с разогретой едой, скривился, глядя на сегодняшний обед. Я такого и в Академии нажрался с лихвой. Но выбирать не приходится, жрём, что дают, и я вскрыл первое блюдо, краем глаза не прекращая поглядывать на мониторы и сенсоры.

Кормили на корабле… Сносно. Не сказать, чтоб я был в восторге, но необходимый минимум калорий я набирал. Можно было бы питаться за свой счёт, или скинуться с другими офицерами и обедать в кают-компании, причём достаточно неплохо, но я ждал первой зарплаты, как взрыва сверхновой, как манны небесной. В карманах у меня гулял не то что ветер, а космический вакуум. Поэтому приходилось, подобно простым операторам, жрать однообразные и безвкусные полуфабрикаты из распределителя.

Ничего. С первой же зарплаты устрою настоящий пир. Тем более я, как новичок на корабле, обязан выставить угощение на всех в кают-компании. Старый морской обычай, если можно так выразиться.

Я ковырял мгновенно остывший горошек, когда на мониторе вспыхнул красный индикатор. Сенсоры засекли нетипичную картинку, больше всего похожую на боестолкновение в пределах системы, и я тут же отодвинул обед в сторону, прильнув к монитору. Пара кликов, и трёхмерная карта системы выведена на экран.

— Так-так-так… — пробормотал я, уменьшая масштаб. — Кто посмел…

По-хорошему, я должен был сейчас объявить боевую тревогу. Чтобы все отдыхающие заняли свои места, облачились в скафандры и были готовы к бою, потому что по инструкции я обязан был проверить источник сигнала. Но пока у меня нет твёрдой уверенности в том, что здесь идёт сражение, поднимать тревогу не надо. Слава паникёра и перестраховщика мне тоже ни к чему. По словам капитана и других офицеров, тут ничего не происходило уже давным-давно.

Либо они сами не хотели замечать происходящего у них под носом.

Ну и после поднятия тревоги мне нужно будет сдать вахту капитану Сахарову. А какое-то смутное чувство внутри подсказывало мне, что я с этой задачей справлюсь лучше, чем постоянно пьяный, насквозь пропитый командир.

— Говорит лейтенант Мясников. Подать мощность на маневровые двигатели, — приказал я через интерком. — Корректирую орбиту.

— Есть подать мощность, — глухо отозвался дежурный.

— Скрепка, дай координаты цели, — запросил я.

Скрепка в схематичной военной фуражке комично исполнила воинское приветствие и вывела мне на сетчатку координаты относительно положения «Гремящего». Я приготовился забить их в бортовой компьютер эсминца, но вдруг передумал.

— Включаю ручное управление, — произнёс я.

На эсминцах я прежде не летал, но когда взялся за штурвал, чуть шершавый, с углублениями под пальцы, с массивными резиновыми кнопками, чтобы даже тупой военный не промахнулся по ним пальцами-сосисками, то ощутил свою полную и безоговорочную власть над этим кораблём.

Штурвал едва заметно вибрировал, сокрытая мощь рвалась наружу. «Гремящий» явно застоялся без дела, он словно сам жаждал снова оказаться в бою, показать, что есть ещё порох в пороховницах и топливо в реакторе. Я начал постепенно увеличивать тягу, аккуратно, не допуская перегрузок. Экипаж, конечно, был от них защищён, но насиловать и без того потрёпанный корабль не надо.

Цифры на мониторах побежали стройными рядами, маневровые двигатели ускоряли эсминец до скоростей, близких к скорости света, но не преодолевая этот барьер. Выжимать из корабля максимум я тоже не стал, ограничился десятью процентами световой, понемногу приближаясь к источнику сигнала, который за это время повторился ещё несколько раз.