— Жалею, вот и говорю. Пока хвораешь, князь тебя не тронет.

Внутри всё в момент холодеет. Пока хвораю — не тронет. А потом? Ужас накатывает от одной только мысли о том, каким образом этот здоровяк может меня тронуть. Но для чего ему это? И тут на ум приходят слова Улиты о скорой женитьбе Бранибора.

— А зачем ему меня трогать? Я слышала, что у него скоро свадьба, — бормочу, вцепившись пальцами в меховое покрывало.

Верея вновь качает головой и вздыхает.

— Так-то оно так… Да кто ж этим мужам своевольным запретит с другими девками забавляться? А ты ему сразу приглянулась, тут ничего не попишешь. В опочивальне своей оставил, девчонку вместо парня к покоям приставил. Это о чём говорит? Что надолго ты здесь. До весны уж точно будешь его постель согревать.

— А если я откажусь? — выдавливаю едва дыша.

Спасть с князем я однозначно не намерена. На данный момент я просто не могу представить себя занимающуюся сексом с мужчиной. Тело протестует, болезненно сжимаясь от одной только мысли об этом.

За всю свою жизнь я спала лишь с Игорем. И это было по любви. Другой причины лечь в постель с мужчиной для меня не существует.

— Эх… Девонька… Кто ж тебя спрашивать-то будет…

Верея не убедила меня оставаться в постели. Просто лежать без дела целый день, я не смогла бы в любом случае. Поэтому выпросила у знахарки разрешения осмотреть жилище князя. Тем более что Улита, вернувшаяся в комнату с подносом в руках, с радостью вызвалась меня сопровождать.

Старуха поворчала, но всё же согласилась с тем, что держать меня в постели нужды нет. Махнув рукой, она потопала прочь из комнаты, бормоча что-то себе под нос и позвякивая амулетами.

О князе я старалась не думать. Тем более что он сам говорил о том, что не насильник. К слову, убеждал, что его слово — кремень. Вот и отлично, посмотрим, так ли это на самом деле.

Служанка ловко расставила на столе принесённые тарелки с едой, а затем унеслась за одеждой и обувью для меня.

Завтракать, судя по всему, здесь предпочитали сытно. На белой скатерти, которую постелила на стол Улита, стояли многочисленные крынки, чашки и миски, а в них: пирожки, ватрушки, творог, мёд, сметана, масло, даже мясо и солёные грибы в деревянной плошке. А в запотевшем кувшине — молоко.

Забираюсь с ногами на лавку, стоящую возле стола, и без раздумий вгрызаюсь зубами в поджаренный бок пирожка. Вкус у него довольно необычный, тесто явно не из пшеничной муки и с непривычным привкусом, но меня это не смущает. Очень уж есть хочется. Ведь вчера за весь день у меня во рту не было ни крошки.

Да и, говоря откровенно, в последние две недели я почти не ела. Сначала находилась в полной прострации из-за потери ребёнка и предательства мужа, поэтому кусок в горло не лез. А потом оказалось, что выбор доступных мне блюд ограничен: жидкая каша и водянистый суп из больничной столовой. По сравнению с теми «деликатесами», здешняя еда вполне даже аппетитная.

Особенно хороши — творог и сметана. Жирные, свежие, желтоватого цвета, с насыщенным сливочным вкусом. Ничего подобного я в жизни не ела! Магазинные молочные продукты, даже очень дорогие, к которым я привыкла, и наполовину не смогли бы сравниться с этими натуральными лакомствами.

Вскоре вернулась Улита. Она притащила целый ворох нарядов и, дождавшись, пока я доем, принялась наряжать меня в непривычную, слишком длинную и объёмную одежду.

— Я и валеночки принесла. Мы на двор-то пойдём? Я тебе всё-всё покажу, и кузню, и бани, и курочек наших! — тарахтит она, заплетая мне косу и завязывая её красной лентой.

Я согласно киваю. Очень хочу посмотреть, на терем и на сам город. Уверена, что выглядит он более чем необычно.

— Красота! Платок на голову повяжи, — командует неугомонная Улита. — Да не так! Волосы спрячь-то. Дай, я сама!

Наконец, накинув мне на плечи обшитый мехом полушубок, девочка тащит меня за собой в сторону двери.

На пороге замираю. Сердце заходится в скачке, а по спине бегут мурашки. Почему-то в последний момент становится страшно покинуть эту комнату, увидеть непривычный чужой мир. Ведь пока я здесь, в четырёх стенах, ещё можно строить предположения, что это всё понарошку, просто чья-то масштабная шутка. Ведь одно небольшое помещение вполне можно переделать под опочивальню князя, но вот сделать древним целый город, гораздо сложнее.

Даже в самой глухой деревушке обязательно найдётся что-то современное, за что сразу уцепится глаз — разбитый асфальт, автомобиль, да мало ли что ещё. И вот сейчас мне до ужаса страшно выйти на улицу и увидеть настоящее средневековое поселение.

— Ну чего ты? Идём, — поторапливает девочка.

— Князь не будет сердиться, что я ушла? — спрашиваю на всякий случай.

— А чего ему? Ты ж не пленница, — пожимает плечами и топает вперёд.

Я делаю глубокий вдох и шагаю следом. Вместе с Улитой проходим несколько просторных залов, заглядываем в некоторые комнаты, которые девочке хочется мне показать.