Екатерине 45 лет, она домохозяйка, посвятившая себя своим детям. Муж Дмитрий — успешный бизнесмен. После 20 лет брака он внезапно подаёт на развод ради 25-летней секретарши. Екатерина остаётся без средств к существованию.
Она вспоминает о своём давнем увлечении кулинарией и начинает готовить десерты на заказ. Её талант быстро приносит успех — она открывает кондитерскую. Параллельно занимается собой: посещает spa, делает новую причёску, покупает стильную одежду.
Через время её бизнес процветает, она становится известным кондитером. Однажды она встречает любовницу бывшего мужа — и вдруг всё переворачивается с ног на голову.
Глава 1
Я стояла у окна кухни, рассеянно помешивая ложкой остывший чай. За стеклом моросил дождь — унылый, серый, словно размытый акварелью. Точно такой же, как в тот день, когда я встретила Диму. Восемнадцать лет назад… Господи, куда ушло это время? Тогда я была другой — молодой, стройной, с огненно-рыжими волосами и беззаботным смехом, который разносился по всему двору. Теперь же в зеркале на меня смотрела женщина средних лет, с усталыми глазами, первыми глубокими морщинами и десятком, нет, двумя десятками лишних килограммов.
Из детской раздавался смех — искренний, заливистый. Максим и Катя играли в своей комнате, то и дело переговариваясь. Их радость должна была согревать меня, но тревога, поселившаяся внутри, не отступала. Последние месяцы я жила в каком-то липком предчувствии беды. Дима изменился. Он поздно возвращался с работы, его телефон стал для него чем-то вроде бронированной крепости, а на мои вопросы он отвечал с холодной отстранённостью.
— Мама! Мамочка! — Катин звонкий голос вырвал меня из раздумий.
Я поставила чашку на стол и пошла в детскую. Катя стояла у двери, её русые волосы были растрёпаны, а в глазах светилось нетерпение.
— Что случилось, зайка?
— Мы хотим пиццу на ужин! — воскликнула она, а Максим, стоя за её спиной, энергично закивал.
— Хорошо, сейчас закажу, — улыбнулась я, хотя сердце сжималось. Последние месяцы пицца стала нашим постоянным ужином. Я почти перестала готовить — зачем, если Дима больше не ел мою еду? «Слишком жирно», «слишком пресно», «вообще несъедобно» — его претензии звучали всё чаще.
Когда часы пробили восемь, я начала нервничать. Дима обычно приходил в семь, а теперь… Я взяла телефон, дрожащими пальцами набрала его номер. «Абонент недоступен». Сердце пропустило удар. Такое случалось всё чаще, и всякий раз внутри что-то ломалось, медленно, но неотвратимо.
В половине девятого дверь наконец открылась. Дима вошёл, бросив ключи на тумбочку, и я сразу почувствовала резкий, чужой запах дорогого парфюма. Его рубашка была помята, а на щеке — едва заметный след от красной помады.
Сделала шаг вперёд, сглотнула комок в горле.
— Дима… кто она? — мой голос дрогнул, и я ненавидела себя за это.
Он остановился на секунду, словно обдумывая ответ, а потом медленно снял пиджак, аккуратно повесил его в шкаф. Ни тени смущения, ни капли раскаяния.
— Екатерина Андреевна, нам нужно поговорить, — его голос был деловым, холодным. Тон, которым он обычно разговаривал с партнёрами по бизнесу, но не со мной. Никогда со мной.
Что-то внутри взорвалось.
— Не называй меня так! — я почувствовала, как по телу пробежала дрожь. — Я твоя жена!
Он посмотрел на меня так, словно я сказала что-то нелепое.
— Была, — медленно произнёс он. — Я подал на развод. У меня… другая жизнь теперь. Софья… Она молода, красива, понимает меня.
Мир рухнул. Всё, что я строила, за что держалась, в одно мгновение превратилось в пыль. Воздух стал вязким, грудь сдавило так, что я едва могла дышать. Я хотела кричать, ударить его, выплеснуть всю боль, но только стояла, цепляясь за край стола, как утопающий за последнюю доску.
А он уже отвернулся, достал телефон, легко набрал сообщение. Возможно, ей. Софье. Моё место в его жизни было занято. Я больше не существовала.
Каждое слово, что он произнёс, было словно удар ножом. Острые, холодные, проникающие прямо в сердце. Я медленно опустилась на пол, чувствуя, как реальность размывается, как стены квартиры, ещё недавно такой уютной, вдруг начинают давить со всех сторон. Где-то вдалеке — как будто через толстое стекло — слышались детские голоса. Испуганные, дрожащие. Но я не могла пошевелиться.
— Ты не получишь ни копейки, — его голос был ровным, бесстрастным. Ни капли сомнений, ни намёка на сожаление. — Все счета оформлены на меня. Квартиру придётся продать. Она записана на нас обоих.
— Дима… — мой голос сорвался, я едва могла дышать. — А как же бизнес? Мы же… вместе…
Он рассмеялся. Низко, глухо, без тени тепла.
— Катя, какой же ты наивный ребёнок, — усмехнулся он. — Бизнес давно мой. Ты же ничего не понимаешь в финансах. Я просто позволял тебе думать, что ты имеешь к этому отношение.
А потом он развернулся и ушёл. Даже не взглянул на детей. Даже не оглянулся.
Не знаю, сколько времени просидела на полу, вцепившись в свои колени, чувствуя, как в груди вместо сердца образуется чёрная дыра. Мир вокруг медленно разрушался, осыпался, как сухая бумага в огне.