Спенсер

Аннотация

Когда я представлял своё будущее, оно всегда было с ней.

Она всегда была девушкой в конце прохода, когда я думал о женитьбе.

Габриэлла.

Моя лучшая подруга. Моё всё.

Но всё изменилось в тот день, когда она уехала из города, не оглядываясь.

Теперь, спустя столько лет, я стою и жду свою новую невесту, и ничего, кроме обиды, не течёт по моим венам.

Я должен был сказать «нет» этому, но, как самый младший, я не чувствовал, что у меня есть выбор, когда все мои братья согласились, что это единственный способ спасти наш любимый город.

Пришло время навсегда отбросить мысли о девушке, которой никогда не суждено было стать моей.

Но в ту секунду, когда женщина выходит вперёд с единственной розой в руке и наши взгляды встречаются, весь мой мир рушится.

Моя девочка вернулась домой.

Только теперь она старше, мудрее и в миллион раз красивее.

Это тот второй шанс, которого я всегда жаждал, или мой затянувшийся гнев остановит этот безумный план заказа невесты по почте ещё до того, как он начнётся?

 

Братья Мислтоу готовы спасти Снежную Долину… даже если для этого придётся жениться за совершенно незнакомых людях. У всех шести женщин, которые приезжают в этот городок на склоне горы, очень разные причины согласиться на брак по договорённости. И никто из них толком не знает, что делать с шестью сурово красивыми братьями, которые приветствуют их. Но они знают одно: пути назад нет.

 

Это Рождество, время чудес… но разве это также время влюблённости? Присоединяйтесь к шести вашим любимым авторам романтических романов в этот праздничный день, когда они покажут вам самый романтичный город, который вы когда-либо посещали. Здесь есть ледовый каток, где можно держаться за руки, горячее какао, которое можно потягивать у камина, и множество веток омелы, под которыми можно целоваться.

Эти истории наполнены особым жаром… потому что с шестью братьями придется разворачивать множество подарков.

 

? Переводчик: Denika ? Редактор: Иришка ? Обложка: Wolf A. Переведено для группы «Золочевская Ирина и её друзья» Мы в ВК: vk.com/zolochevskaya_irina Мы в ТГ: t.me/zolochevskaya_irina_and_friends Глава 1 Габриэлла — Они действительно никогда раньше не встречались? — слова одной из моих ночных посетительниц всплывают в памяти и вызывают мой интерес. Подняв взгляд от стола, я замечаю, что обе женщины смотрят на свадебную фотографию на одном из своих мобильных телефонов. — Нет. Она просто решила, что после очередного провала в отношениях, она доверит свою жизнь специалисту. — Они выглядят такими счастливыми. Такими… идеальными. Я подхожу к ним поближе, протирая и без того чистый стол, чтобы лучше слышать. — Да, ты бы никогда не поверила, что они только что познакомились. — Я думала, что невесты, заказываемые по почте, — это такая старомодная вещь. — По-видимому, нет. Кажется, многие так делают. Существует масса веб-сайтов. Погугли, ты будешь поражена. Извини, дорогая, — говорит она, заметив, что я нахожусь в пределах слышимости. — Не плеснёшь чего-нибудь ещё? — спрашивает она, поднимая свою кружку. — О, конечно. Простите, — я спешу взять кофейник, но разговор, который я только что подслушала, продолжает крутиться у меня в голове. В закусочную, где я работаю, заходит новая группа посетителей, мешая мне подслушивать разговоры о невестах, заказываемых по почте, но я более чем заинтригована. Я хотела уехать из Нью-Йорка почти с того момента, как приехала сюда. То, что муж ждёт меня на другом конце света, звучит гораздо привлекательнее, чем, я уверена, должно быть. Закончив работу на ночь, я достаю из шкафчика свою сумочку, из-под которой торчит конверт, который мама дала мне сегодня утром, отчего у меня опускаются плечи. Она желает мне только самого лучшего. Это всё, чего она когда-либо хотела. Жаль, что у нас с ней разные взгляды на жизнь. Она хочет, чтобы я использовала свой недавно полученный диплом и покорила мир издательского дела. Я, однако, мечтаю о маленьком городке моего детства, где я целыми днями пишу роман, сидя на подоконнике и глядя на горы вдалеке. Вздохнув, я закидываю сумочку на плечо и направляюсь домой. — Габриэлла, это ты? — зовёт мама, как только я закрываю входную дверь в пентхаус, который мы делим на двоих. — Да, мам. — Кто бы это ещё мог быть? Сбросив туфли, я подхожу к ней. — Добрая ночь? — Наверное, — бормочу я, направляясь на кухню за бутылкой воды. — У тебя была возможность посмотреть на ту вакансию, которую я нашла? — Пока нет, — стону я. — Что ж, тебе нужно поторопиться. Такие возможности представляются не каждый день. Если ты потратишь время на подачу заявления, то можешь проиграть. Я закатываю глаза, глядя на неё. Уверена, что это отличная работа, но я и без документов знаю, что это отличная работа для кого-то другого. — Я приму душ и взгляну что к чему, — вру я. — Хорошо. Если ты захочешь, чтобы я вычитала твоё заявление, просто дай мне знать. — Конечно. Не дожидаясь, пока она скажет что-нибудь ещё, я разворачиваюсь на пятках и направляюсь в свою спальню. Здесь я должна чувствовать себя как дома, но это не так. Моё тело, может, и здесь, в городе, но сердце я оставила в том маленьком городке в Монтане. Я пробегаю пальцами по нескольким фотографиям, которые у меня есть в рамках, сделанным во время моего пребывания там. На одной из них мы всей семьей были до того, как всё пошло прахом. На другой мы со Спенсером как-то зимой играли в снегу. Моё сердце сжимается, когда я думаю о нём. Мой самый старый друг. Мой лучший друг. Вплоть до того дня, когда уехала, я думала, что он создан для меня. Я практически могла представить наше будущее. Наша идеальная зимняя свадьба, наш дом, который я всегда любила, в Снежной Долине, с парой бегающих вокруг детей. Шум за окном вырывает меня из воспоминаний. В Снежной Долине всё было так просто. Возможно, это было потому, что я была простым ребёнком, не знавшим стрессов реальной жизни, но я бы всё отдала, чтобы вернуться туда. Я принимаю душ, как и обещала, но вместо того, чтобы искать описание работы, я запускаю Гугл на своём мобильном телефоне и выполняю поиск, как предлагала моя клиентка. Я немного прокручиваю страницу вниз, пока мне на глаза не попадается одно из них объявлений. Невесты по почте на Рождество. Заинтригованная, я открываю веб-страницу и, не успев опомниться, заполняю анкету, в которой меня записывают в невесты. Я ненавижу свою жизнь здесь. Что может случиться в худшем случае? Я смотрю на красную розу в своей дрожащей руке и удивляюсь, что, чёрт возьми, я делаю. Проснувшись утром после заполнения заявления, я почти забыла о своём импульсивном решении его подать. Последнее, чего я ожидала через несколько недель, был телефонный звонок от Холли Гекльберри, сообщившей, что она нашла мне пару. Я сначала подумала, что это спам-звонок, и уже собиралась повесить трубку, но она произнесла шесть слов, которые заставили меня насторожиться. — Он живёт в Снежной Долине, штат Монтана. — Я чуть не уронила трубку. Она отказалась сообщить мне что-либо ещё, только объяснила, что сегодня утром я должна была сесть в самолёт и что, когда я выйду из зала прилёта, у меня в руках будет красная роза. Вот чем я занимаюсь. Я иду вместе с другими пассажирами самолёта, с которого мы только что сошли, навстречу своему будущему мужу. Моё сердце бешено колотится, кожа словно заледенела, но внутри я вся горю. Возможно, это самый глупый поступок в моей жизни. А может, и самый лучший. Медленно выдыхая в надежде, что это хоть немного успокоит меня, я продолжаю идти вперёд, мои глаза мечутся по сторонам, ожидая, что он заметит меня, чтобы впервые увидеть своё будущее. Когда я выхожу, всё вокруг меня начинает расплываться, свет становится ярче, чем есть на самом деле, и я вынуждена остановиться, чтобы прийти в себя. На несколько секунд я сосредотачиваюсь на плитках под ногами, замедляя дыхание, а когда поднимаю взгляд, то замечаю одну пару глаз. Пару глаз, которые я так хорошо помню. Они почти такие же знакомые, как мои собственные. Но они другие. Я не вижу в них беззаботного мальчика из моего прошлого. Всё, что я вижу, — это гнев. Ненависть. Тёмные тени, которых раньше там не было. Я отшатываюсь в шоке. С одной стороны, у меня такое чувство, будто я только что вернулась домой, и, когда я вижу его лицо, это только кажется более реальным, но в то же время я чувствую, что он чужой, хотя не так давно он был человеком, который знал меня лучше, чем кто-либо другой. — С-Спенсер? — я запинаюсь, почти думая, что мне это мерещится и что передо мной не он. Его глаза впились в мои. Не так давно я могла бы прочитать все его мысли. Но его стены слишком высоки, чтобы я могла попытаться преодолеть их прямо сейчас. — Поехали. — Его грубый голос врезается в меня, как чертов грузовик. Он такой глубокий, такой тягучий, такой… сексуальный. Спенсер всегда был привлекательным, но тогда мы были ещё детьми. Он был худощав, его лицо не было таким выразительным. Но каким мужчиной он стал… Тпру. Его рука обхватывает моё плечо, пальцы больно впиваются в кожу, и он вытаскивает меня из моего неподвижного положения посреди зоны прилёта. — Э-э… я… э-э… не могу. У меня встреча кое с кем… — он оглядывается на меня, его понимающие глаза сужаются, задерживаясь на мне на секунду, прежде чем опуститься на розу в моей руке. — Нет, — выдыхаю я. — Ты? — Давай. Пойдём, — повторяет он. Я, спотыкаясь, иду за ним, мой мозг слишком занят попытками понять, что, чёрт возьми, только что произошло. Отчасти я вернулась сюда, чтобы снова увидеть его. Но я никак не ожидала, что он будет ждать меня. Чтобы стать моим будущим мужем. Несмотря на его отношение ко мне, я не могу сдержать порхания бабочек в животе. Я действительно только что вернулась домой. Глава 2 Спенсер На протяжении многих лет у нашей мамы были грандиозные планы, но заказать нам с братьями невест на Рождество — это действительно потрясающе. Я понимаю, что она пытается сделать. Я люблю этот маленький городок так же сильно, как и любой другой житель, но я действительно не уверен, что это лучший способ его спасти. Я никогда не забуду выражения лиц моих братьев, когда она сбросила бомбу и сказала нам ожидать, что наши любимые объявятся в ближайшие дни. Она всегда была романтиком, возможно, это как-то связано со всеми этими слащавыми любовными романами, к которым она пристрастилась, но, чтобы действительно верить, что всё будет хорошо, она действительно должна верить в любовь. Мне, однако, нравится думать, что я немного более реалистичен. Любовь существует, я не могу этого отрицать. Она невероятна, вдохновляет, меняет жизнь. Всё, что тебе говорят, так оно и есть. Но когда ты отдаёшь кому-то своё сердце, ты веришь, что он позаботится о нём. А когда этого не происходит… блядь, это чертовски больно. Никто не предупреждает тебя, каково это. А даже если бы и предупреждал. Ты никогда не смог бы к этому подготовиться. Я старался не думать о женщине, которая мне досталась. Знал, что если бы подумал, то представил бы только одного человека. Золотисто-русые волосы. Ясные голубые глаза, которые обезоруживали меня каждый раз, когда я смотрел в них. Полные губы, румяные щёки и улыбка, которая сбивала меня с толку ещё до того, как я понял, какую власть она имела надо мной. Я знал, что это бесполезно. Женщина, которая должна была стоять в аэропорту с единственной красной розой, как я просил, никогда не была бы ею. Она ушла. Уехала, даже не оглянувшись в мою сторону. Если бы не моя семья — моя мама, — я бы вышел из зоны прилета всего через несколько секунд после прибытия. Только мысль о том, что я увижу её такой счастливой, буду знать, что она спасла наш город, приковала меня к месту. Нервы у меня были на пределе, когда я стоял в толпе, ожидая увидеть женщину, которая должна была принести не только одну красную розу — единственное, что пришло мне в голову, когда женщина из компании по доставке невест по почте спросила, как бы я хотел, чтобы мою невесту узнали, когда она прибудет, — но и моё будущее. Я качаю головой, внутренне смеясь, когда произношу про себя слова «невеста, заказанная по почте». Какова моя жизнь сейчас? Я был счастлив работать столько часов, сколько мог, и кататься на снежных склонах, когда находил тот, который меня интересовал. Чёрт возьми, ей даже не нужно было меня интересовать, я был не слишком разборчив. И всё же я здесь, жду свою будущую жену. Жена. Была только одна женщина, которая, как я думал, могла бы стать для меня такой. Единственная, кто когда-либо владел моим сердцем. Да, мы были молоды, и я знаю, что люди — особенно мои братья — считали меня сумасшедшим, потому что я вёл себя так, будто всё было так серьёзно, когда мы учились в старших классах, но это было не так. Она была моим миром, и в тот день, когда она ушла, он рухнул к моим ногам. Моё сердце замирает, когда начинают появляться люди. Я не обращаю внимания на появляющихся мужчин и сосредотачиваюсь на женщинах, гадая, не она ли это, и не забыла ли она о розе. Чем дольше я жду, тем сильнее вздымается моя грудь, а ладони начинают потеть. Мысль о том, чтобы уйти, забыта, я слишком сосредоточен на том, чтобы найти свою идеальную пару. Секунды тянутся, как часы, пока я стою там. Мир вокруг меня исчезает, когда я смотрю на проход, из которого выходят пассажиры, но это ничто по сравнению с тем, что происходит, когда мой взгляд падает на эту одинокую розу. У меня внутри всё переворачивается, я понятия не имею, что это — нервы, страх или лёгкое волнение. Я на секунду задерживаю взгляд на этом цветке, прежде чем набраться смелости и поднять его. На ней простой белый свитер, достаточно облегающий, чтобы подчеркнуть её изгибы и округлости груди. И только когда я перехожу к завитым светлым волосам, ниспадающим ей на плечи, всё начинает идти не так — или очень, очень хорошо, в зависимости от того, как на это посмотреть. Моё сердце бешено колотится, но я почти уверен, что перестаю дышать, когда продолжаю подниматься и нахожу то, о чём уже говорил мне мой разум. Это она. Габриэлла. Внезапно я снова становлюсь семнадцатилетним мальчиком, только это не те чувства любви, удовлетворённости, безопасности, которые охватывают меня, когда я смотрю на неё. Это гнев, ненависть, опустошение, текущие по моим венам, которые я почувствовал, когда она повернулась ко мне спиной и начала новую жизнь. Именно эта ярость заставляет меня двигаться, сокращая расстояние между нами там, где она остановилась, в то время как я не отрываю взгляда от её потрясённых глаз. — С-Спенсер? — она заикается, как будто на самом деле не видит меня. Но это так, я стою прямо здесь и смотрю на женщину, погубившую меня. Она больше не та стройная девушка, которую я так хорошо помню, а потрясающая женщина с пышными формами, которая заставляет моё сердце биться немного быстрее. Мои разум и сердце сражаются, пока она неподвижно стоит передо мной. Мой разум помнит боль, моё сердце помнит, как всё было хорошо когда-то. Внутренняя война выводит меня из себя. Моё сердце выводит меня из себя. Я провёл последние пять лет, пытаясь убедить себя, что ей было всё равно, что она не любила меня так, как я любил её, потому что она не боролась за нас. Ни разу. — Пойдём. — Мой низкий, затравленный голос шокирует меня, но он в точности выражает мои чувства. Протянув руку, я обхватываю пальцами её предплечье, хватаю слишком сильно, но способность контролировать себя покинула меня в ту же минуту, как я увидел её. Я тащу её за собой, чтобы она не могла ничего сказать. Мы забираем её багаж, и я веду Габриэллу прямо на парковку. Часть меня кричит, что я должен посадить её обратно в самолёт и отправить туда, откуда она прилетела. Но потом я вспоминаю свою маму. Я помню восторг в её глазах, когда она объясняла нам этот план, рассказывала о наших рождественских подарках. Затем я вспоминаю время, проведённое с Габби. Мы, дети, играли на задних дворах, в тот день, когда я посмотрел на неё и увидел что-то необычное, наш первый поцелуй. Хуйня. Распахнув пассажирскую дверь, я практически втаскиваю женщину внутрь и захлопываю за ней дверь. Моё сердце бешено колотится в груди, а голова отчаянно пытается осмыслить всё это. Она здесь. Это она держала розу. Это её послали для меня. Почему? Почему именно она? Я бросаю её вещи в багажник, а затем несколько лишних минут прохаживаюсь туда-сюда по стоянке. Я чувствую, как она смотрит на меня в зеркале, когда я двигаюсь, и это чертовски раздражает меня, что даже спустя столько лет я всё ещё ощущаю её присутствие, что моё тело до сих пор находится в гармонии с её телом и с тем, что она делает. Останавливаясь, я поднимаю руки к волосам и убираю их с лица, прежде чем направиться к водительской двери и опуститься на сиденье. — Спенс, я… — Не сейчас, — рявкаю я. Она вздрагивает от моего холодного тона, и я тут же жалею об этом. Но, глядя на неё, я чувствую, что все те старые чувства предательства, которые я испытал после её ухода, они нахлынули на меня, как будто это случилось только вчера. Это было пять лет назад, но боль от её ухода никогда не покидала меня. Думаю, это то, что случается, когда любишь кого-то так, как я любил её. Когда они уходят, они забирают с собой частичку тебя, которую ты никогда не вернёшь. Я до боли сжимаю руль, когда сдаю назад и выезжаю на дорогу, которая приведёт меня — нас — домой. Господи. Я на мгновение закрываю глаза, думая, что если открою их снова, то, возможно, пойму, что всё это сон. По-настоящему жуткий сон. Мы уже на окраине города, когда Гарбриэлла снова заговаривает. От её голоса по моему телу пробегают мурашки, я никогда не думал, что услышу его снова, но он так же знаком мне, как мой собственный. — Если тебе от этого станет легче, я потрясена не меньше, чем ты. — Мои губы приоткрываются, чтобы ответить, но мне не хватает слов. Если мне от этого станет легче. Как может то, что она собирается сказать, заставить меня почувствовать себя лучше прямо сейчас? Она застала меня врасплох. В очередной раз полностью перевернула мой мир, и всё, что она сделала, это прошла через чёртов аэропорт. — Ты это спланировала? — я знаю, что даже думать об этом безумно, но мне нужно знать. — Что? Нет. Как такое вообще возможно? Единственное, что я знала, это то, что направляюсь сюда. Как только Холли рассказала мне, где живёт мой будущий муж, я ухватилась за этот шанс. — Почему? Габриэлла бросает на меня взгляд. Я чувствую на себе её пристальный взгляд, когда смотрю сквозь лобовое стекло, но отказываюсь глядеть на неё. Я не могу. — П-потому что это мой дом. — Чушь собачья, — огрызаюсь я, краем глаза замечая, как она вздрогнула. — Спенсер, я… — Я не могу сделать это сейчас, Габби. — Произнося её имя, я останавливаюсь на светофоре и, словно у моего тела есть собственный разум, поворачиваюсь к ней как раз вовремя, чтобы увидеть, как всё её тело вздрагивает от моего обращения. — Что? — Просто Элла, — шепчет она. — Почему? — Просто так. Просто веди машину, п-пожалуйста, — её голос срывается, глаза наполняются слезами. Это зрелище поражает меня, но, когда я смотрю вперёд, загорается зеленый, и у меня нет выбора, кроме как сосредоточиться на вождении. Глава 3 Габриэлла Я в смятении сижу на пассажирском сиденье Спенсера и смотрю, как за окном проплывает знакомый город. В глубине души я испытываю огромное облегчение оттого, что снова здесь. У меня так много воспоминаний о счастливом детстве в этом месте, большинство из них связаны с мужчиной, сидящим рядом со мной, но он уже не тот мальчик, которого я оставила позади, и чем дольше я думаю о переменах в нём, тем больше я теряю контроль над своими эмоциями. Я не хочу плакать, но мои глаза полны непролитых слёз, и я едва могу дышать от переполняющих меня эмоций. То, что он называет меня моим старым прозвищем, нисколько не улучшает ситуацию. Я знала, что это произойдёт, это было неизбежно. Но Габби умерла вскоре после того, как я уехала отсюда. Весь мой мир пришёл в смятение, как только мы приземлились в Нью-Йорке, и я просто перестала быть ею. Просто слышать имя, которым он когда-то называл меня с такой нежностью, с такой любовью, каждый раз было невыносимо. Потом в моей жизни появился другой мужчина. Я отбрасываю эту мысль, как всегда. Он не заслуживает и секунды моего времени после того, как предал нас. Спенсер делает, как я прошу, и не задаёт никаких вопросов, хотя я не уверена, делает ли он это для меня или для себя. Он явно недоволен происходящим, и это заставляет меня задуматься, не совершила ли я самую большую ошибку в своей жизни. После звонка Холли я приняла решение никому не рассказывать. Не то чтобы мне было кому рассказывать. Мама уехала отдыхать со своими новыми друзьями, и она, пожалуй, единственный человек в моей жизни в эти дни, если не считать моего босса. Никто, наверное, ещё даже не понял, что я уехала, и это серьёзно отрезвляет. Интересно, оставила ли я здесь хоть какое-то впечатление, когда меня уволокли? Я не отрываю взгляда от машины, отмечая сходства и различия в городе, который я так люблю. Я улыбаюсь, когда мы проезжаем мимо «Хозяйственного магазина Мислтоу», мысль о родителях Спенсера наполняет меня радостью. Они всегда были для меня источником вдохновения. Такие счастливые, теплые, любящие. В моём собственном семейном доме не было стольких вещей, хотя я и не осознавала, насколько всё плохо, пока мы не уехали. Я замечаю, что у парикмахерской новое блестящее название и вывеска на фасаде, и мне интересно, что случилось со старушкой, которая раньше управляла ею. Пекарня выглядит так же, как и всегда, только её недавно покрасили. Возможно, ситуация с этим мужчиной рядом со мной и неопределенна, но одно я знаю наверняка. Я дома. Моё сердце снова чувствует себя целым, просто находясь здесь. Главная улица заканчивается, и Спенсер замедляет ход. Часть меня ожидает, что он повернёт налево к дому Джой и Хэнка, как мы всегда делали, поэтому я удивляюсь, когда он подает сигнал повернуть направо. Это удивление вскоре перерастает в полное недоверие, когда он начинает притормаживать перед домом, который я слишком хорошо помню. — Скажи мне, что ты не… Я смотрю на него, разглядывая его профиль. У него немного искривлённый нос, каким он всегда был после того, как один из его братьев сломал его, когда они были детьми, у него полные губы, и у меня мурашки по коже, когда я живо вспоминаю, каково это — целовать его, каким волнующим это было. Его подбородок теперь покрыт более густой и тёмной щетиной, чем я помню, но это только делает его квадратную челюсть ещё более захватывающей. Мышцы на его шее напрягаются в ответ на мой вопрос, а челюсть сжимается, когда он, должно быть, скрежещет зубами. Но это единственная реакция, которую я получаю, потому что, разворачивая машину, он ничего не произносит. Отводя глаза, я жду, когда увижу дом, о котором мечтала в детстве. Он всегда был старым и немного обветшалым. Пара, которая владела им, была слишком стара, чтобы содержать его в порядке. Шли годы, и мы наблюдали, как он медленно разваливается, но это никогда не делало его менее привлекательным для меня. Я представляла себе, как буду жить в этом доме. Как отремонтирую его и превращу в наш семейный очаг. Я представляла себя на веранде, пишущей что-то, с собакой у ног и чашкой дымящегося кофе. Я могла представить себе Спенсера в огромном дворе, подстригающего траву и создающего всевозможные невероятные вещи, как он всегда делал в огромной мастерской. Я могла видеть наших детей, наше будущее, нашу вечность. Для меня в этом доме было всё, но всё это было отнято у меня одним решением моих родителей. Я ожидаю увидеть улучшенную версию старого дома, когда он появится, поэтому не могу сдержать вздох удивления, когда обнаруживаю, что он такой же старый и запущенный, каким я его помню. — Боже мой. Не говоря ни слова, Спенсер останавливает машину у входа, глушит двигатель и открывает дверцу плечом. Я всё ещё смотрю на дом, когда он открывает багажник и достаёт мои чемоданы. Только когда он поднимается по лестнице на крыльцо, я прихожу в себя, открываю свою дверь и выхожу наружу. — Ты здесь живёшь? — наверное, это самый глупый вопрос, который я когда-либо задавала в своей жизни, но моя потребность услышать подтверждение становится невыносимой. — А ты как думаешь? — Т-ты купил его? Он открывает входную дверь и заходит внутрь. — Да. Несколько месяцев назад он был продан на аукционе. Я ничего не мог с собой поделать. — Что случилось с той парой? — Они умерли, Габ… черт возьми, — рявкает он, роняя мои сумки и поднимая руки к волосам. — Ох. Мы оба неловко стоим в коридоре. Никто из нас ничего не говорит, и слышно только наше затруднённое дыхание. Через несколько секунд мне удаётся оторвать взгляд от мускулистой спины Спенсера. На улице, может, и холодно, но на нём по-прежнему только куртка «Хэнли» с длинными рукавами. Она идеально сидит на нём и подчеркивает объём, который прибавился за последние пять лет. Его мышцы перекатываются от напряжения, заставляя меня думать о вещах, о которых, наверное, не стоило бы, особенно учитывая, что ему даже смотреть на меня сейчас тяжело. Я оглядываю пустой коридор. Обои в цветочек, вероятно, когда-то были действительно красивыми, только за столько лет, что они покрывали стены, они выцвели и даже местами пропали. — Я покажу тебе всё вокруг, — внезапно говорит Спенсер, прежде чем уйти. Я спешу за ним, чтобы не отстать, и захожу в ближайшую комнату следом за ним. — Гостиная. — Обстановка такая же, как в прихожей, и здесь есть только один диван и телевизор на полу в углу. — Столовая, — говорит он, и по его голосу, доносящемуся издалека, я понимаю, что он уже покинул комнату. — Вау, — выдыхаю я, любуясь видом из задних окон. Как я и предполагала, дом стоит на огромной территории с видом на заснеженные горы вдалеке. Это именно то зрелище, о котором я мечтала. Волнение охватывает меня, когда я подхожу ближе к окнам, чтобы рассмотреть всё это. Мы с мамой жили в пентхаусе в городе, и я давно не видела такого вида.… ну, более пяти лет. — Так красиво, — бормочу я. Спенсер издаёт какой-то неразборчивый звук позади меня, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. У меня перехватывает дыхание, когда наши взгляды встречаются. В этот момент он не смотрел на пейзаж. Он смотрел на меня. Что-то, что я слишком хорошо помню, проскальзывает между нами. Это было, когда мы были слишком молоды, чтобы понять это, и, кажется, даже после стольких лет разлуки это всё ещё существует. Его губы приоткрываются, как будто он хочет что-то сказать, и я не могу отвести от них взгляда. Мои бёдра сжимаются от желания. До того, как я уехала, мы едва могли оторваться друг от друга. Мы были совершенно зависимы, но никогда не доводили это до конца. Мы были молоды и, хотя были по уши влюблены друг в друга, оба решили не торопить события. Но теперь, когда я смотрю на него как на мужчину. Щетина, мускулы, его затравленный взгляд. Всё, о чём я могу думать, — это забраться на него, как на дерево, и узнать, такой же ли он на вкус, как тогда. Спустя долгие, мучительные секунды он прочищает горло и уходит. — Кухня. Я спешу догнать его, но застываю на месте, когда замечаю открывшуюся передо мной красоту. — Боже мой, Спенсер. Это ты сделал? — я обвожу взглядом комнату, не зная, на что обратить внимание в первую очередь. По-моему, это самая потрясающая кухня, которую я когда-либо видела. Мраморные столешницы, двери из темного дерева ручной работы. Это… идеально. — Да, — говорит он как ни в чём не бывало. — Это всё, что мне пока удалось сделать. — Спенсер, это невероятно. — Я прохожу дальше в комнату, провожу пальцами по дверям, которые, как я знаю, он тщательно отделал сам. — Получилось довольно неплохо. Я смеюсь, ничего не могу с собой поделать. — Ты всегда был таким скромным. — Ты не знаешь меня, Элла. — Он произносит моё имя с ударением, просто чтобы доказать свою правоту. — Разве? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему и не сводя с него глаз. Глава 4 Спенсер То, как Габриэлла смотрит на меня, выводит меня из себя. Кажется, она может видеть сквозь всё, что лежит на поверхности. Гнев, который бурлит под кожей, проникает прямо в воспоминания о нас, которые я так стараюсь похоронить. Покупка этого дома, вероятно, была ошибкой. Я знал, что это значило для неё. Знал о её мечте. Чёрт возьми, на протяжении многих лет я разделял эту мечту. Я видел её почти так же отчётливо, как и она. Но в тот момент, когда она уехала, мечта разбилась вдребезги вместе с остальными моими надеждами на будущее. Я присматривал за этим домом на протяжении многих лет, несколько раз пожилая пара даже вызывала меня для проведения необходимого ремонта. Когда я впервые вошел внутрь, мне показалось, что я почти почувствовал её. Это было странно. Но более того, это вызывало привыкание. Я скучал по Габриэлле больше, чем готов был признать, и просто быть частью будущего, на планирование которого мы потратили годы, было слишком, чтобы игнорировать это. Поэтому, когда я увидел, что дом выставлен на аукцион, я понял, что должен сделать его своим. У меня было кое-какое наследство от бабушки и дедушки, и с небольшой помощью родителей я получил ссуду и сумел заполучить дом. Я был в ужасе от того, что кто-то другой увидит потенциал этого места и предложит цену больше, чем я мог себе позволить, но, похоже, в день аукциона мне улыбнулась удача, потому что я ушёл гордым владельцем дома, который занимал столько мыслей и разговоров в моём детстве. В нём был беспорядок. Он и сейчас такой же. Но у меня грандиозные планы на это место. Мне просто нужно время, чтобы воплотить их в жизнь. Я знал, что начинать нужно с кухни, если я хочу сделать её пригодной для жилья. Она пустовала слишком долго, когда старик попал в дом престарелых, и кухня была в ужасном состоянии. Я разобрал её в первый же день, когда получил ключи, и начал составлять планы. У меня на строительной площадке был целый склад материалов, которые я собирал годами, ожидая собственного дома, и у меня было идеальное дерево для дверей. Я горжусь тем, чего достиг, но пока она не увидела это своими глазами, я не думаю, что по-настоящему понимал, насколько это было здорово. И видеть Габриэллу в центре всего этого… Блядь. Я не был готов к этому. — Я… эм… — я запинаюсь, не в силах подобрать слова, пока она пристально смотрит на меня. — Спальни, — выпаливаю я, разворачиваясь и направляясь к лестнице. Я собираю её сумки, прежде чем начать подниматься. Её лёгкие шаги следуют за мной, и я начинаю задумываться, не совершил ли я только что ещё большую ошибку, хотя у меня нет какой-то изысканной главной спальни, которую я мог бы показать своей будущей жене. Мои шаги замедляются, когда эти два последних слова врезаются в меня. Габриэлла станет моей женой. Это то, чего я всегда хотел. То, чего мы всегда хотели. У неё были планы на роскошную рождественскую свадьбу: платье, украшения, всё прочее. Я не уверен, что то, что я запланировал, вполне подойдёт для неё. Но мы оба подписались на это, и я не могу отступить. Я бы не вынес выражения лица моей матери, если бы я разрушил её мечту. Мои пять старших братьев разделяют это, так что мне нужно набраться мужества и поступить так же. — Чёрт, — выдыхает Габриэлла, врезаясь мне в спину. Одна из её маленьких ручек сжимает мой бок, её прикосновение обжигает до такой степени, что я отпрыгиваю от неё. — Прости. — Всё в порядке. — Ванная, — говорю я, пинком распахивая первую дверь, но не задерживаюсь, там действительно не на что смотреть. — Главная спальня, — произношу я, кивая в сторону комнаты, в которой я спал, и которая состоит из матраса на полу и единственного комода в углу. — Остальные комнаты для гостей, но эта… — я снова киваю, на этот раз в сторону коридора. — Там есть ещё один матрас. Я нервно сглатываю, впервые осознавая, как мало могу предложить своей новой невесте. Может, мне стоило купить хотя бы одну кровать. — Х-хорошо, так г-где я буду спать? — нервно спрашивает Габриэлла, заглядывая в промежуток между двумя дверями. Я открываю рот, чтобы ответить, но не нахожу слов. Вместо этого я прослеживаю за её взглядом и обнаруживаю, что мой матрас лежит на полу, и в моей голове возникает образ нас двоих, лежащих на нём, переплетя руки и ноги, и испытывающих то, чего у нас никогда не было много лет назад. Мой член набухает при мысли о том, что я наконец-то смогу сделать её своей, но когда я оглядываюсь на Габриэллу, меня снова пронзает боль от того, что она уехала. Я ни за что не смог бы пройти через это снова. Я женюсь. Получу разрешение, необходимое для покупки этого города и обеспечения безопасности его жителей. Но я не могу влюбиться в неё снова. Если она отнесётся к этому несерьёзно и снова уедет, это, вероятно, убьёт меня. — Ну, я сплю здесь. Полагаю, решение за тобой. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё, и тут же жалею об этом, когда смотрю в её голубые глаза, которые держат меня в плену. — Где ты хочешь меня видеть? Прикусывая нижнюю губу, я впиваюсь в нее зубами. — Там, где тебе удобно. Извини, мне нужно… — я не заканчиваю предложение, вместо этого я бросаюсь к лестнице. Я не могу этого сделать. Я, чёрт возьми, не могу этого сделать. Прежде чем я осознаю, что делаю, за мной захлопывается входная дверь, я сажусь в машину и завожу двигатель. Гравий под шинами взлетает вверх, когда я нажимаю на педаль газа и мчусь по подъездной дорожке. Мне нужно уйти от неё. Она заставляет меня чувствовать то, что я не могу позволить себе почувствовать снова. Глава 5 Габриэлла Он ушёл. Отойдя от своих сумок, я бросаюсь к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как его машина на большой скорости удаляется по подъездной дорожке. Какого чёрта? Меня переполняет разочарование, хотя я и не знаю почему. Мы со Спенсером не разговаривали с того дня, как я уехала из Снежной Долины. Неужели я действительно думала, что у нас будет счастливое воссоединение и мы продолжим нашу дружбу, как будто мы никогда не расставались? Я опускаю голову, когда на меня давит тяжесть принятого мной решения приехать сюда. Что было бы, если бы меня ждал кто угодно, только не он? Смогла бы я по-настоящему устроить свою жизнь и завести мужа, зная, что он всё ещё живёт здесь? Он завладел моим сердцем с тех пор, как мне исполнилось семь лет. С моей стороны было наивно думать, что это сработает с кем-то, кроме него. Представив, что меня ждал бы один из его братьев. При этой мысли у меня по спине пробегают мурашки. Вздохнув, я отворачиваюсь от окна. Глядя, как неудачница провожает взглядом парня из моего прошлого, я ни к чему не приду. Я оглядываю скудно обставленную комнату, и в голову приходят мысли о том, чтобы перетащить сюда свои сумки и обустроить здесь свой дом. Мысль о том, чтобы забраться в постель, когда его тёплое тело будет рядом, а его запах наполнит мой нос, почти невыносима, но, грустно вздохнув, я покидаю его комнату и вместо этого переношу свои сумки в ту, что на другой стороне коридора. Как бы мне ни хотелось показать Спенсеру, что я всё та же девушка, которая уехала, я не хочу его принуждать. Чёрт возьми, эта ситуация и так уже достаточно странная. Комната напротив его выглядит очень похожей. Облупившиеся, выцветшие обои, торчащая половица и окно, через которое внутрь проникает холод с улицы. Ему предстоит проделать здесь большую работу, но я уже представляю, как потрясающе это будет выглядеть, когда всё будет готово. Я прислоняю свои сумки к стене и расстёгиваю молнию, хотя и не вынимаю из них много вещей, поскольку мне некуда положить одежду. Это заставляет меня задуматься, чего Спенсер ожидал от своей будущей жены. Я уверена, что многие женщины не восприняли бы это так, как я. Меня совершенно не волнует, в каком состоянии это место, сам факт, что оно принадлежит ему, значит для меня больше, чем я могу себе представить. Я бы охотно осталась здесь, если бы у дома не было крыши. Я достаю туалетные принадлежности и направляюсь в ванную, чтобы принять душ. Сегодня утром я встала засветло, чтобы успеть на самолёт. У меня болит спина и шея. Я знаю, что ванная комната, вероятно, старая, но я просто надеюсь, что в ней есть удобная ванна. Я провожу почти час, расслабляясь в обнаруженной мною старой ванне на ножках, и к тому времени, когда я выхожу, моя кожа приятно морщится, а желудок урчит, напоминая мне, что единственной едой, которую я сегодня ела, была не самая вкусная еда в самолёте. Я натягиваю леггинсы и толстовку с капюшоном большого размера, сушу волосы феном и отправляюсь исследовать кухню в надежде найти что-нибудь съедобное. К своему удивлению, я обнаруживаю, что и холодильник, и шкафы полностью заполнены. Возможно, он действительно готовился к приезду своей невесты. Достав немного свежих помидоров и базилика, я приступила к приготовлению простого томатного соуса, затем взяла немного пасты и дала ей покипеть, пока я более тщательно исследую нижний этаж. Я нахожу кладовую, ванную на первом этаже, а также ещё две огромные комнаты с окнами, из которых открывается потрясающий вид. В одной, в частности, невероятно светло, даже когда солнце начинает садиться за горы. Я тут же решаю, что если я смогу остаться здесь, то это будет мой офис. Мне всё равно, чего это будет стоить, я как-нибудь постараюсь убедить его, что это место должно быть моим. Я нахожу старый стул в углу соседней комнаты, стряхиваю с него пыль и перетаскиваю в свою новую любимую комнату, ставя его прямо на дневное солнце. Я сижу там весь остаток дня. После ужина, когда солнце скрывается за горизонтом, я беру свой ноутбук и приступаю к тому, о чём всегда мечтала, когда передо мной открывался этот вид. Я пишу. У меня есть тонны книг, которые я начала писать за эти годы, но я так и не нашла достаточно вдохновения, чтобы продолжить работу ни над одной из них. Но сейчас, сидя здесь, в доме, о котором я всегда мечтала, принадлежащем единственному мужчине, которому когда-либо принадлежало моё сердце, я понимаю, что слова просто вылетают у меня из головы. Уже давно стемнело, когда я закрываю ноутбук и снова разминаю ноющие шею и плечи. Прошло несколько часов с тех пор, как Спенсер сбежал из дома, и я понятия не имею, когда он может появиться снова. Наведя порядок, я направляюсь в постель. Я раздеваюсь, натягиваю футболку, в которой собираюсь спать, и забираюсь под одеяло. Из-за сквозняка за окном холодно, но вскоре я согреваю простыни и погружаюсь в спокойный сон. Я просыпаюсь где-то среди ночи. В комнате полная темнота, а в доме, кажется, царит тишина. Я понятия не имею, вернулся ли Спенсер домой, но, когда я спускаю ноги с матраса, чтобы пойти в ванную, я надеюсь, что он надежно укрыт на своём. Моя дверь скрипит, когда я открываю её, и, клянусь, эхо разносится по тихому дому. Вздрогнув, я проскальзываю в неё, как только она становится достаточно широкой, в надежде, что не разбужу Спенсера, если он здесь. Я на цыпочках прокрадываюсь в ванную и делаю своё дело: смазываю пересохший рот жидкостью для полоскания, затем вытираю руки и открываю дверь. Я делаю один шаг, прежде чем остановиться, моё сердце подскакивает к горлу. На лестнице раздаются шаги, и моя рука, всё ещё лежащая на дверной ручке, начинает дрожать, мне кажется, что мы вот-вот столкнёмся. Я смотрю на дверь своей спальни, но знаю, что у меня не хватит времени запереться там. Моё сердце учащённо бьётся, когда он приближается. Спенсер не включил свет, поэтому, когда он появляется, его освещает только лунный свет, льющийся через окно в конце коридора. — Блядь, — рявкает он, поворачиваясь в сторону ванной и обнаруживая меня, стоящую там, как олень, пойманный светом фар. Наши взгляды встречаются, его глаза темные и дикие, и когда я втягиваю воздух, я не могу не почувствовать исходящий от него запах алкоголя. — Нет, — он делает шаг ко мне и прижимает два пальца к моим губам. Моя грудь вздымается, когда он вторгается в моё личное пространство. Он переводит взгляд с меня на мои губы, которые наполовину прикрыты его пальцами, а затем опускается ниже. — Ты… блядь. Я прослеживаю за его взглядом и смотрю на свою футболку. Чёрт. На мне старая футболка «Снежной Долины». Его футболка «Снежная Долина». Если бы он развернул меня, то увидел бы свой старый номер, напечатанный на обороте. Эта футболка стала моим спасением, когда я впервые приехала в Нью-Йорк. Тогда она всё ещё пахла им, и я спала в ней каждую ночь. Через некоторое время его запах выветрился, и когда моя мама нашла её, она завернула её в моё постельное белье и отправила в стирку. Я была опустошена. Это было единственное, что у меня было от него. Это было единственное, за что я могла держаться. После этого я стала надевать её перед сном и продолжаю с тех пор, мне нужно чувствовать себя ближе к месту, по которому я так сильно скучала. Спенсер разворачивает меня и мягко прижимает к стене, положив руку мне на затылок. — Ебануться, — произносит он так тихо, что я начинаю сомневаться, не почудилось ли мне это, пока он не заговаривает снова. — На тебе мой номер. Почему? — его пальцы сгибаются, не настолько сильно, чтобы причинить мне боль, но в достаточной степени, чтобы внутри меня разгорелся жар. — Потому что он твой. Это… это напоминает мне о тебе. — Но ты уехала. — Он подходит ближе, слегка прижимаясь передней частью тела к моей спине. — Ты уехала без оглядки. — Т-ты сам мне сказал. Он прижимается лбом к моему плечу и делает глубокий вдох, когда слова, которые он сказал мне в тот день, когда я пришла попрощаться, всплывают у меня в голове. — Я был чертовски зол, — признаётся он. — Ты уезжала от меня. — Тебе не нужно было заканчивать с этим. Мы могли бы… — Нет, это бы никогда не сработало. — Кто сказал? — Ты даже ни разу не позвонила. — Эмоции в его невнятном голосе убивают меня. — Т-ты сказал мне не делать этого. Что если мне придётся уехать, то… я не должна, — мой собственный голос срывается в конце предложения. — Чёрт, Габби… Элла… Блядь. Спенсер отстраняется, и я тут же начинаю скучать по его теплу, по его прикосновениям. Я оглядываюсь через плечо, собираясь развернуться, но напряжённое выражение его лица и мрачное предупреждение в глазах приковывают меня к месту. Он снова делает шаг вперёд, и от него исходит решимость, которой раньше не было. — Насколько сильно ты скучала по мне? — он протягивает руку и засовывает палец под подол своей футболки. — Настолько сильно, что готова обнажиться под моим номером? Он приподнимает, открывая мои кружевные трусики с высоким вырезом на заднице. — Хм-м-м… тогда не так уж и много. — Нет, Спенс… — Ты когда-нибудь надевала её и кончала, мечтая, чтобы это был я? Я задыхаюсь, шокированная его словами. Хотя я не могу отрицать, что они пробуждают во мне потребность. — Ответь мне, — требует он. — Д-да, — признаю я, и мои щёки вспыхивают от того, что я говорю ему правду. У меня снова перехватывает дыхание, когда его палец касается моей кожи. Он проводит кончиком по краю кружева. Моё дыхание становится прерывистым, когда я пытаюсь втянуть в себя воздух, который мне нужен. — Ты представляла, как я делаю это с тобой? Мои пальцы внутри тебя, мой язык на твоём клиторе? Чёрт возьми, куда подевался тот милый мальчик, которого я когда-то знала? Он никогда не говорил со мной такими развратными словами. Это возбуждает. Так чертовски возбуждает. Он снова сокращает расстояние между нами, и его пальцы скользят по моему телу, продолжая водить по моим трусикам. Все мышцы ниже пояса сжимаются от предвкушения. — Да, — выдыхаю я, не в силах найти в себе силы произнести это вслух. — Блядь. Одной рукой он сжимает мои волосы, отводя мою голову в сторону, чтобы обнажить шею. — Спенсер, — стону я, когда он проводит носом по чувствительной коже до самого моего уха. — Ш-ш-ш, мой маленький мышонок. — О боже, — простонала я, услышав прозвище, которым он называл меня в детстве. Я никогда не думала, что услышу его снова. Слёзы жгут мне глаза, но жар, разливающийся по всему телу, становится ещё сильнее. Он проводит губами по моей шее, его язык пробует меня на вкус, и у меня подкашиваются колени. Потянувшись, я опираюсь рукой о стену, чтобы не упасть. — Ты влажная для меня? Мой мозг чуть не взорвался, когда он запустил пальцы в кружево моих трусиков. — Ответь мне, — выдыхает он мне в ухо, отчего всё моё тело покрывается гусиной кожей. — Д-да. Пожалуйста, Спенсер. Пожалуйста, — бесстыдно умоляю я. — Что «пожалуйста»? Напомнить тебе, как это может быть здорово? — Да, да, — хнычу я, когда он опускается ниже. Его пальцы раздвигают меня, находя мой влажный центр, и он стонет мне в ухо. Он обводит мой клитор, прежде чем опуститься ниже и подразнить мой вход. — Я так и не смог заявить на это свои права. — Господи, Спенсер. — Я хочу, чтобы мои слова прозвучали шокированно, но в моём голосе звучит лишь мольба. — Может, мне стоит сначала сделать тебя своей женой? Тебе не кажется, что уже давно пора? Он засовывает палец внутрь меня, и я откидываюсь на него, наслаждаясь этим ощущением. Другой рукой он проводит по моему животу, пока не обхватывает мою обнажённую грудь. Из его горла вырывается ещё одно рычание. — Пожалуйста, — шепчу я, пока он продолжает играть со мной своими умелыми пальцами. Только что я была на грани оргазма, а в следующую секунду мои ноги оторвались от пола, и мы начали двигаться. Спенсер опускает меня на матрас, лежащий на полу. Я сажусь посередине, футболка собралась вокруг талии, и наблюдаю, как он снимает с себя свою. Бля-я-я-ядь. Тот Спенсер, которого я помню, определённо превратился в мужчину. Я любуюсь его обнажённым торсом, прослеживая линии его мышц вплоть до пояса брюк. Я наблюдаю за его пальцами, когда он расстёгивает ремень и снимает ботинки, прежде чем сбросить брюки и отшвырнуть их в угол комнаты. Я ожидаю, что он снимет свои боксеры, которые на самом деле не оставляют простора для воображения, но он этого не делает. Вместо этого он опускается на колени и толкает меня, пока я не откидываюсь назад, опираясь на локти, чтобы наблюдать за ним. Его пальцы обхватывают трусики на моих бёдрах, и он стаскивает их, перекидывая через плечо. Его взгляд останавливается на моей недавно обработанной воском промежности, прежде чем ненадолго вернуться ко мне. Если я и думала, что он выглядел дико в коридоре, то это было ничто по сравнению с тем, что было сейчас. Обхватив грубыми руками мои бёдра, он раздвигает мои ноги пошире и подаётся вперед. В ту секунду, когда его язык касается меня, я вскрикиваю, прижимаюсь спиной к матрасу и запускаю руки в его волосы, чтобы удержать его на месте. — О, чёрт. Спенсер. Он усиливает давление, прежде чем добавить один палец, а затем другой, чтобы раздвинуть меня. Я чувствую, что он только начал, но моё освобождение ускоряется со скоростью, которую я не могу контролировать. Задолго до того, как готова, я выкрикиваю его имя и взрываюсь у его лица. Моя грудь вздымается, а кожа покрывается испариной, когда он отстраняется и вытирает рот тыльной стороной ладони. Наши взгляды снова встречаются, и мы произносим беззвучные слова. Я жду, что он сделает что-то большее, прикоснётся ко мне, попросит меня об ответной любезности, что угодно. Но на самом деле всё, что он делает, — это встаёт и выходит из комнаты. Он хлопает дверью ванной с такой силой, что весь дом сотрясается. Я всё ещё сижу посреди его импровизированной кровати, когда он возвращается. Его волосы в беспорядке, глаза запали, а боксеры всё ещё натянуты, но он ничего не делает и не говорит, кроме как приподнимает одеяло рядом со мной и забирается под него. Какого чёрта? Решив, что, наверное, мне пора уходить, я опускаю одну ногу на пол, готовясь оттолкнуться от низкого матраса, когда его голос наполняет комнату. — Залезай. Глава 6 Спенсер Мне не следовало этого делать. У меня было твёрдое намерение всё сделать правильно. Ничего не брать у своей невесты, пока она не станет моей женой. Я не думал, что это будет слишком сложно, учитывая, что я ожидал появления какой-то незнакомки, но всё же мы здесь. Я лежу на спине, глядя на тени, скользящие по потолку, а она тяжело дышит рядом со мной. Часть меня надеялась, что я найду её в своей постели, когда вернусь, но я был не настолько глуп, чтобы думать, что это произойдёт на самом деле. Какая женщина в здравом уме захочет оказаться в моей постели после того, как я оказал ей такой приём сегодня? Эта женщина, возможно, единственная, кого я когда-либо любил, но, тем не менее, я не был с ней особенно любезен. После того, как сбежал, я направился прямиком в бар. Мне нужно было выпить, и нужно было скрыться от её сладкого аромата и оценивающих глаз, которые, клянусь, заглядывают мне прямо в душу. Видеть её в моём доме, доме, о котором мы мечтали долгие годы. Это было слишком. Я не смог справиться. И, как последний слабак, сбежал. Я пил до тех пор, пока комната не начала кружиться, и я был вынужден уйти, чтобы совершить долгую, очень бодрящую прогулку по морозу домой. Мысли о том, что Габриэлла здесь, не давали мне покоя задолго до того, как я свернул на подъездную дорожку и увидел погружённый в темноту дом. Всё, о чем я мог думать, это о ней. Как её брюки облегали её задницу и бёдра, как выпуклости её грудей дразнили меня из-за низкого выреза её свитера. Но найти её такой, с моим гребаным номером на футболке. Это было невыносимо, и я нарушил все правила, которые сам для себя установил. Ну, может быть, не все. Каким-то чудом мне удалось провести черту, как только она кончила мне на язык. Её запах наполняет комнату вокруг меня, заставляя меня отчаянно желать перевернуть её и погрузиться в её горячее маленькое тело. Мой член торчит из-под простыни, но я не тянусь к нему. Я заслуживаю страданий после того, как обошёлся с ней сегодня. Повернувшись на бок, я придвигаюсь к ней, пока не прижимаюсь передом к её спине. Как только мы соединяемся, она снова прижимается ко мне, как будто проснулась и ждёт меня. — Габ… Элла, ты не спишь? — шепчу я, но вопрос остаётся без ответа, поскольку её дыхание остаётся ровным. Она либо крепко спит, либо просто очень хорошая актриса. Я вспоминаю её выступление на нашем уроке драматического искусства в средней школе и решаю, что, скорее всего, первое. Обхватив её рукой за талию, я крепче прижимаю её к себе, позволяя себе насладиться тем, чего, как я думал, мне никогда больше не доведётся делать. Должно быть, я засыпаю с ней в объятиях, потому что следующее, что я помню, это то, что я нахожусь лицом к окну, и солнце слепит меня, несмотря на то, что мои глаза закрыты. Перекатываясь на спину, я с трудом открываю глаза, и глухой стук в них от выпитого виски, который я употребил прошлой ночью, даёт о себе знать. Я смотрю в сторону и вижу, что Габриэлла всё ещё крепко спит, свернувшись калачиком. Её глаза закрыты, щёки порозовели, как тогда, когда я шептал ей на ушко непристойности прошлой ночью, а её розовые полные губы слегка приоткрыты, заставляя меня пожалеть, что я не поцеловал её. Но я знаю, что один поцелуй может всё испортить. Сначала я должен повести её к алтарю. Мне нужно знать, что она настроена серьёзно, что она хочет этого так же сильно, как и я. Потому что теперь, когда она снова здесь, я буду бороться изо всех сил, чтобы она осталась. Габриэлла была права в том, что сказала вчера вечером. Я действительно порвал с ней в тот день, когда она уехала, но только потому, что был очень зол, обижен, нет… опустошён её уходом. Это было жестоко, я понимал это в то время. У неё не было выбора. У её отца была работа в городе, и они с мамой были вынуждены последовать за ней, так поступают семьи. Но она бросила меня, и всё, что я мог сделать в тот момент, — это самосохранение, и я по глупости подумал, что причинение ей боли, когда её тащили прочь, поможет. Оглядываясь назад, я понимаю, что это здорово, потому что в последующие дни, месяцы и даже годы я бы отдал всё на свете за отношения на расстоянии, которые, как она была уверена, мы смогли бы сохранить. Я до сих пор скептически отношусь к тому, что это могло бы сработать, но, зная, каким несчастным я был, когда она уехала, я пожалел, что не дал этому шанс провалиться, прежде чем разрушить всё ещё до того, как это началось. Со вздохом, полным сожаления, я встаю с кровати, хватаю пару брюк, которые бросил на пол, и тихо выхожу из комнаты в надежде дать ей поспать. Вчерашний день был достаточно напряжённым для меня, я даже представить себе не могу, каково это было для неё. Я принимаю душ, затем спускаюсь вниз выпить кофе и принимаюсь за работу, теперь у меня есть соседка по дому, и ещё важнее привести этот дом в состояние, пригодное для жизни. Распахнув дверь в свою мастерскую, я вижу почти законченную кровать с балдахином, над которой работал последние несколько недель. Спальни не были на первом месте в моём списке приоритетов, пока мама неожиданно не объявила, что у нас шестерых скоро будут невесты. Перспектива разделить с кем-то постель подтолкнула меня к действию. Я не хотел вступать в брак с незнакомкой, лежащим на матрасе, но ещё меньше я хотел жениться на Габриэлле. Она заслуживает большего, чем то, что я могу предложить ей прямо сейчас. Она заслуживает большего, чем то, как я к ней относился с тех пор, как она внезапно появилась в моей жизни. Я погружаюсь в последние штрихи к кровати, не замечая окружающего холода или резкого воздуха, который проникает в большое пространство из-за дверей, которые я не закрыл, я слишком сосредоточен на том, чтобы привести в порядок наше супружеское ложе и подготовить его к первой ночи. Когда я надеваю эйрподсы и в ушах у меня гремит музыка, я не слышу, как она присоединяется ко мне. Только когда моя кожа покалывает от осознания, я поднимаю глаза на двери и вижу Габриэллу, прислонившуюся к стене, всё ещё одетую в мою футболку, но с одеялом, накинутым на плечи, я понимаю, что у меня появилась компания. — Черт, — бормочу я, откладывая шлифовальную машину и доставая эйрподсы. — Привет, — говорю я, и на моих губах появляется улыбка. Это невероятное чувство после вчерашнего гнева. — Пожалуйста, не позволяй мне тебя останавливать, — молвит она, жестом предлагая мне продолжать. Прислонившись спиной к стойке, я наблюдаю, как её взгляд скользит по моему телу, а зубы впиваются в нижнюю губу. У меня подскакивает температура, и мой член снова набухает от мысли оказаться внутри неё, наконец-то сделать её своей. — Тебе было весело, не так ли? — спрашиваю я, удивленно приподнимая бровь. — Ты просто не поверишь. — Очень жаль, мышонок, потому что у тебя нет времени просто стоять и наслаждаться. — Неужели? — спрашивает она, склонив голову набок и так сильно напомнив мне себя в молодости. — И почему же? Оттолкнувшись от стойки, я направляюсь к ней. — Потому что сегодня, мышонок, день твоей свадьбы. Она выдыхает, её рот открывается от удивления. — С-сегодня? — Да. Мы все должны быть в здании суда через… — я достаю свой сотовый из кармана. — Два часа. Сейчас самое время решить, действительно ли ты этого хочешь. Мне неприятно произносить эти слова, но я не могу не дать ей шанс сбежать, если ей это понадобится. Лучше, если Габриэлла сделает это сейчас, чем когда мы уже будем связаны друг с другом. — Ты думаешь, я хочу сбежать? — Я не знаю, Элла. Есть много вещей, о которых я сейчас не знаю, — признаю я, хотя мне и больно это делать. Она нервно сглатывает. — Честно говоря, мало что изменилось, Спенс. Последние пять лет я почти не вела светской жизни. Грустное выражение, появляющееся на её лице, заставляет мою грудь сжаться, но как бы мне ни хотелось потребовать, чтобы она рассказала мне всё о своей жизни в Нью-Йорке, я знаю, что сейчас не время. — Я хочу знать всё. Но прямо сейчас тебе нужно принять решение. Если ты серьёзно относишься к этому, то найдёшь платье и всё, что тебе понадобится, в шкафу в одной из свободных спален. Если нет, то уходи сейчас же, пока я не нахожусь не в состоянии отпустить тебя снова. — Спенсер, — тихо произносит она, проходя дальше в мою мастерскую и протягивая руку, пока её ладонь не касается моей щеки, и наши тела не прижимаются друг к другу. — Нет другого места, где бы я хотела быть, и нет другого мужчины в мире, которому я хотела бы посвятить свою жизнь. Это всегда был ты, Спенс. От эмоций у меня перехватывает горло, и я думаю, что не смогу их сдержать. Я киваю, принимая её слова и пытаясь взглядом сказать ей, что это чувство полностью взаимно. Привстав на цыпочки, она нежно прижимается губами к моим губам. От этого простого движения всё в моей жизни встало на свои места, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы не обнять её и не показать, как много она для меня значит. — Если я тебе понадоблюсь, я буду готовиться к нашей свадьбе. По моему телу пробегают мурашки, несмотря на то, что она отходит, унося с собой своё тепло. Оторвав взгляд от моих глаз, она поворачивается, чтобы пойти обратно в дом. Но, услышав мой голос, она останавливается и оглядывается на меня через плечо. — Я сделаю тебя своей, как я всегда и должен был сделать. — Её взгляд смягчается, а губы растягиваются в улыбке. — Не могу дождаться. — Чёрт побери, — бормочу я себе под нос, как только она оказывается вне пределов слышимости. Что, чёрт возьми, я сделал, чтобы заслужить этот второй шанс? Глава 7 Габриэлла Я мчусь к дальним спальням так быстро, как только позволяют мои ноги, я более чем готова начать это шоу. Я была полностью готова к тому, чтобы довести дело до конца, независимо от того, кто ждал меня вчера в аэропорту. Я приняла решение, стояла на своём и доверяла Холли. Но, обнаружив там Спенсера, я только ещё больше уверилась в том, что в тот вечер поступила правильно. Я хотела сбежать от жизни, которую ненавидела, и вернуться к той, которую так сильно любила, но я никогда не ожидала подобного. В первой комнате, куда я вхожу, нет шкафа, поэтому я иду в другую. Как только я замечаю дверь, я подбегаю и распахиваю её. Внутри я нахожу сумку для одежды и шкатулку из слоновой кости. Я собираю всё это и несу в комнату для гостей, где должна была провести прошлую ночь. Я кладу сумку на матрас и расстёгиваю молнию. — Боже мой, — выдыхаю я, прикрывая руками разинутый рот. Невероятно. Идеально, и когда я достаю платье из пакета, я кое-что понимаю. Оно точно в том же стиле, что и то, которое я рисовала в детстве. Слёзы текут из моих глаз, когда я смотрю на кружево цвета слоновой кости, лежащее передо мной, и потрясённо качаю головой. Я быстро принимаю душ, сушу феном и завиваю волосы, прежде чем потратить слишком много времени на макияж, чтобы выглядеть как можно лучше. Я надеваю нижнее белье, которое лежит в коробке, а также пару туфель и сумочку. Я на мгновение задаюсь вопросом, как он правильно подобрал все размеры, но потом вспоминаю, что Холли попросила меня снять все мерки в какой-то момент в процессе подачи заявки. Когда я готова, оставшись во всём, кроме платья, я встаю в изножье матраса и смотрю на него. Есть так много вещей, которые люди могли бы назвать неправильными по этому поводу. Моих родителей здесь нет, чёрт возьми, они даже не знают об этом. Мы со Спенсером больше не знаем друг друга, и есть миллион других причин, по которым это можно было бы назвать безумием и безрассудством, но для меня это не может быть прекраснее. Мы всегда были вдвоём, и именно так мы собираемся начать новую главу нашей жизни. — Двадцать минут, Элла, — кричит Спенсер через дверь, заставляя бабочек порхать у меня в животе. Я собираюсь выйти замуж на своего лучшего друга. Не думаю, что когда-либо была так взволнована. — Хорошо, я спущусь через секунду. Мне кое-как удаётся влезть в платье и застегнуть молнию без посторонней помощи. Я оглядываю себя в зеркале, прежде чем положить бумажник и сотовый в сумочку и открыть дверь. Я спускаюсь по лестнице на подгибающихся ногах и вижу, что Спенсер ждёт меня в коричневых брюках и белой рубашке на пуговицах, хотя он стоит спиной ко мне. — Спенс? — шепчу я, прежде чем сделать глубокий вдох и собраться с духом, ожидая, что он меня увидит. Он поворачивается так медленно, что я думаю, он никогда не повернётся полностью, но в ту секунду, когда он видит меня, его глаза расширяются, а подбородок опускается. — Габби, — выдыхает он. — Чёрт, прости. — Всё в порядке. Я хорошо выгляжу? — От тебя захватывает дух. — Это платье… — Как раз то, о котором ты всегда мечтала. — Как? Как ты это запомнил? Он пожимает плечами. — Просто мне показалось, что это то, что нужно. Вот, у меня есть для тебя кое-что ещё. Спенсер лезет в карман и достаёт коробочку. Я сразу узнаю «Тиффани блю», и моё сердце подпрыгивает. — Надеюсь, тебе понравится, — нервно произносит он. Когда Спенсер передаёт мне коробочку, его рука дрожит. Это самая милая вещь, которую я когда-либо видела. Я поднимаю взгляд и смотрю ему в глаза. Я могу прочесть всё, что он хочет, увидеть все его истинные чувства по поводу моего возвращения, которые он вчера пытался скрыть за своим гневом. Он хочет этого. Он хочет этого так же сильно, как и я. Я беру у него коробку и открываю крышку. Внутри я нахожу красивый медальон с выгравированным на нём цветочным узором и россыпью бриллиантов в центре. — Открой его. — Хорошо. — Я вынимаю его из футляра и передаю ему обратно упаковку, понимая, что положить её некуда. Я подцепляю ногтем застежку и открываю её. — Черт возьми, — выдыхаю я. — Как ты… — Можно мне? — спрашивает он, делая шаг вперёд и забирая медальон у меня. Я приподнимаю волосы, когда он обходит меня сзади, чтобы надеть его. Я позволяю ему, а в моей голове остаётся образ нас, когда мы были детьми. — Спенсер, откуда у тебя это так быстро? — Я не знал. Собирался подарить его тебе на выпускном вечере, но ты… — Уехала, — заканчиваю я за него. — Да. Мне следовало бы избавиться от него. Я чуть было не сделал это несколько раз, но просто не смог. Я нашёл его вчера вечером. — Он прекрасен, Спенсер. Мне очень нравится. — Я прикусываю язык, потому что слова, которые я пока не хочу ему говорить, почти вырываются наружу. — Я рад. Пойдём? — Да. Мы оба молчим по дороге в здание суда на машине, которую заказал Спенсер, оба озадачены странным поворотом событий за последние двадцать четыре часа. Они ждут нас, когда мы приедем, и после недолгого ожидания мне вручают букет, который, как мне сказали, Спенсер организовал специально для меня, прежде чем меня проводят в комнату, где меня ждёт мой будущий муж. Спенсер смотрит на меня в ту же секунду, как открываются двери, и кажется, что он видит меня впервые. — Эй, — говорю я, когда присоединяюсь к нему в передней части зала. — Не ожидал увидеть тебя здесь, — шутит он. Священник приступает к работе, и не успеваю я оглянуться, как мы обмениваемся кольцами, что тоже организовал Спенсер, и нас объявляют мужем и женой. — Можете поцеловать свою невесту. Широкая улыбка расплывается на моём лице, когда я думаю, что он наконец-то поцелует меня по-настоящему, но когда Спенсер наклоняется ко мне, всё, что он делает, — это прижимается своими губами к моим в целомудренном поцелуе. Меня переполняет разочарование, и я начинаю задаваться вопросом, не показалось ли мне, что он был так взволнован последний час. Может быть, я была неправа, может быть, все это просто односторонне, и я просто была ошеломлена романтикой всего этого. Он отстраняется от меня, и слёзы обжигают мне глаза. К счастью, Спенсер не смотрит на меня, поэтому не видит их. Вместо этого он благодарит священника, берёт меня за руку, и мы вместе уходим от алтаря как муж и жена. Пустые сиденья — суровое напоминание о моей реальности. Меня захватила мысль о том, что я выхожу замуж за своего лучшего друга, единственного человека, который когда-либо был моим, единственного, кого я когда-либо любила. Я забыла, что на самом деле происходит. Спенсер хотел невесту по почте. Я была ему не нужна. Он не стал меня искать. Это просто удача, что именно я приехала к нему. Я даже не знаю, почему он так поступил. Я всё ещё спорю сама с собой, когда мы выходим на улицу и видим ожидающую нас машину. — И что теперь? — с грустью спрашиваю я, наблюдая, как Спенсер разговаривает с водителем через окно. Он подождал, пока я сяду, чтобы я не услышала. Это, конечно, не помогло справиться с комом страха, который тяжким бременем засел у меня в животе. Устремив взгляд вперёд, Спенсер произносит слова, от которых мне хочется свернуться калачиком и разрыдаться. — Ну, я заказал для нас ужин наедине, но не думаю, что это такая уж хорошая идея. Мои губы приоткрываются, как будто я собираюсь ответить. Но я этого не делаю. Не могу. Боль разрывает мою грудь от его отстранённости, его очевидной незаинтересованности теперь, когда мы дали свои клятвы, разрывает меня на части. Я отворачиваюсь от него, один только вид его, сидящего там, невыносим, и я сосредотачиваю своё внимание на проплывающем мимо городе. Место, куда я так давно мечтала вернуться, но теперь, боюсь, мой визит может оказаться мимолётным. Глава 8 Габриэлла Машина подъезжает к дому, и, к моему удивлению, после того, как я вылезаю из машины, Спенсер снова протягивает мне руку, чтобы помочь выбраться. К его большому неудовольствию, я не принимаю её, но моё небольшое неповиновение, проявленное за последние полчаса, заставляет меня чувствовать себя лучше. Пройдя мимо него, я направляюсь к входной двери, пытаясь донести свою мысль. Всё рушится, когда мне приходится остановиться, чтобы позволить ему открыть дверь. Я бесшумно переступаю порог, готовая скрыться в безопасности своей спальни, но его голос останавливает меня. — Габриэлла. — У меня перехватывает дыхание от резкости в его голосе. — Я… Прости. — Моя спина напрягается от его извинений. Значит, он знает, что вёл себя как придурок. — Пожалуйста, обернись. Я колеблюсь пару секунд, но вскоре делаю, как мне говорят. У меня нет сил, кроме как сделать это. — Блядь, — стонет он. Его глаза находят мои, прежде чем опуститься ниже по моему телу. — Что происходит, Спенсер? — Я… — он поднимает руки к своим волосам и дёргает их. — Я облажался. Но если бы я поцеловал тебя… по-настоящему поцеловал тебя в том здании суда, тогда я не уверен, что смог бы остановиться. — О, — срывается с моих губ, когда он сокращает расстояние между нами. — Ты такая красивая, — говорит он, поглаживая мою щеку. — Намного красивее, чем я мог себе представить. И теперь ты вся моя. — Но… — Мне нужно скрепить сделку, мышонок. Пришло время довести дело до конца. Мои губы приоткрываются, хотя я понятия не имею, что сказать, и мой желудок сжимается от желания. Его пальцы на мгновение сжимаются, прежде чем он сокращает расстояние между нами и нежно касается моих губ своими. Это так же невинно, как поцелуй в здании суда, но это уже нечто гораздо большее. Спенсер делает это снова, другой рукой обхватывая меня за талию и притягивая к себе. У меня подкашиваются колени, когда его язык облизывает мою нижнюю губу, ища доступ. Я открываюсь почти сразу, отчаянно желая раствориться в нём. Он издаёт стон в ту же секунду, как наши языки соприкасаются, и я ощущаю вибрацию во всём теле, вплоть до кончиков пальцев ног. Его вкус взрывается у меня во рту, и внезапно я снова становлюсь возбуждённым подростком, отчаянно желающим познать что-то новое с парнем, за которого я отдала бы свою жизнь. — Спенсер, — шепчу я ему в губы. Не уверена, потому ли это, что я прошу о чём-то, или просто напоминаю себе, что это он. — Наверх, — выдыхает он, его губы касаются моего подбородка, и по спине пробегает дрожь. Его пальцы переплетаются с моими, и задолго до того, как я готова оторваться от его губ, он разворачивает меня и начинает тянуть вверх по лестнице, не то чтобы я действительно нуждалась в поощрении. — Боже мой, Спенсер, — выдыхаю я, как только оказываюсь в комнате. На полу теперь расположен не просто матрас, а потрясающая кровать ручной работы с балдахином в центре огромной комнаты. — Тебе нравится? — спрашивает он, обхватывая меня руками за талию и прижимаясь грудью к моей спине. — Невероятно. — Вряд ли я смог бы сделать тебя своей на простом матрасе, не так ли? Я знаю, что если бы обернулась, то увидела бы мальчишескую ухмылку на его лице. — Мне всё равно, Спенс, это может произойти и в твоей мастерской. Я просто хочу тебя. — Чёрт возьми, мышонок, — говорит он, покрывая поцелуями мою шею. — Ты меня убиваешь. Ты хоть представляешь, как сильно я по тебе скучал? — Да, я примерно представляю. Но, пожалуйста, мы можем не говорить обо всём этом прямо сейчас? — Спенсер кивает, прежде чем схватить меня за плечи и развернуть к себе. Его губы снова находят мои, и он целует меня так глубоко, что я начинаю видеть звёзды. Я начинаю думать, что всё будет как в старые добрые времена, когда мы будем целоваться, не заходя дальше, но когда он отстраняется и смотрит в мои тёмные глаза, я почти могу прочитать все его порочные мысли. Меня охватывает жар, и температура подскакивает от осознания того, что должно произойти. — Я не могу перестать смотреть на тебя, — признаётся он. — Я продолжаю думать, что сплю. — Это очень реально, — говорю я, потянувшись к верхней пуговице на его рубашке и расстёгивая её. Его глаза вспыхивают огнём при моём движении. Я стягиваю с него рубашку, окидывая взглядом каждый восхитительный дюйм его тела, прежде чем он снимает ботинки и штаны. — Повернись, — шепчет он, и я тут же поворачиваюсь. Его пальцы быстро справляются с молнией, которая проходит по моей спине, прежде чем он спускает бретельки с моих плеч, позволяя ткани упасть к моим ногам. Он протягивает мне руку, я вкладываю в неё свою и снимаю платье. Стоять перед другим человеком в одном нижнем белье — для меня непривычно, но, видя силу, страсть и любовь, исходящие из его глаз, я не чувствую ни капли неуверенности, которая, как я думала, была бы в этой ситуации. — Очень красивая. Такая сексуально. Такая… — Твоя, — заканчиваю я за него. Спенсер прижимается ко мне грудью и впивается в мои губы обжигающим поцелуем. Это мокро, грязно, неаккуратно, именно то, что мне от него нужно. Он ведёт меня спиной вперёд, пока мои ноги не касаются края новой кровати, а затем так осторожно опускает меня на неё. — Ты будешь чувствовать это в течение нескольких дней, — обещает он, прежде чем его губы снова прижимаются к моим, а через минуту или две опускаются вниз по моей шее и ключице. Моя спина выгибается, когда он целует и облизывает мои набухшие груди, которые так и просятся на волю. — Пожалуйста, — стону я, когда его зубы задевают меня через кружево. — Ещё, Спенс. Ещё. Его рука проскальзывает под меня и расстёгивает лифчик. На мгновение его взгляд задерживается на мне, но его выдержка недолговечна, потому что он опускает его на мою обнажённую грудь, прежде чем произнести несколько невнятных слов и припасть к ним губами. Он втягивает мой напряжённый сосок в свой горячий рот, слегка прикусывая его зубами, прежде чем переключиться на другую сторону. — О боже, о боже, — стону я, удивляясь, почему Спенсер никогда не делал этого со мной раньше. Он продолжает, поднимая руку, чтобы подразнить другое полушарие, в то время как его рот продолжает ласкать меня. Мои трусики промокли, а клитор пульсирует, требуя внимания. Запуская пальцы в его волосы, я слегка подталкиваю его ниже. Спенсер усмехается в ответ на моё поощрение, но следует приказу, покрывая поцелуями мой живот, а затем трусики. — Такая мокрая, — шепчет он, раздвигая мои ноги. Он покрывает поцелуями моё бедро, спускаясь к колену, прежде чем снова подняться, сводя меня с ума от моей потребности в нём. — Спенсер. — Чертовски приятно слышать, как ты умоляешь, мышонок. Скажи мне, что тебе нужно. — Ты. Ты мне нужен. Я всегда нуждалась в тебе. — Блядь, — рявкает он, прежде чем его пальцы обхватывают края моих трусиков, и звук рвущейся ткани наполняет комнату. — Ты испортил мои свадебные трусики, — выдыхаю я. — Я куплю тебе другие позже. Но прямо сейчас. — О, черт! — восклицаю я, выгибая спину, когда он облизывает мою киску, прежде чем надавить на мой клитор с идеальной силой. Я так возбуждена, так отчаянно хочу его, что, кажется, через несколько секунд я схожу с ума. — Спенсер, — кричу я, когда он вводит в меня два пальца и слегка поворачивает их. Перед моими глазами вспыхивают огни, и кажется, что мир вокруг меня исчезает, когда волна за волной по моему телу прокатывается наслаждение. Когда он поднимается по моему телу, на его губах играет самодовольная улыбка. Это так мило, что все чувства, которые я испытывала к нему, когда мы были детьми, нахлынули на меня с новой силой. Я поняла, что всё ещё люблю его, как только увидела в аэропорту. Пусть прошло пять лет, но моё сердце по-прежнему принадлежит ему, как и всегда. — Я… Я люблю тебя, — говорю я, и его лицо тут же становится серьёзным. Я начинаю паниковать, что только что сказала что-то не то, но тут Спенсер наклоняется вперёд, его руки опускаются по обе стороны от моей головы, фактически заключая меня в клетку, и он пристально смотрит мне в глаза. — Я никогда не переставал любить тебя, Габриэлла. Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе, не задавался вопросом, что ты делаешь, счастлива ли ты. Я качаю головой, желая сказать ему, что это не так. Я много притворялась, но не была счастлива с того момента, как ушла от него. Он опускается ниже, проникая языком в мой рот, и я стону, когда пробую себя на вкус. — Сладко, правда? Ожидание того стоило. — Спенсер, ты мне нужен. Он отстраняется от меня и становится на край кровати, чтобы снять боксеры. Мои губы приоткрываются, когда я оглядываю его, всего его целиком. Он… великолепен. — Думаю, что я действительно многое упустила. — Думаю, ты, возможно, права. Хорошо, что у нас есть всё время, чтобы наверстать упущенное. Улыбка появляется на моих губах, когда я думаю о том, как мы проведём остаток нашей жизни, навёрстывая упущенное. — Я не могу дождаться. — Это хорошо, потому что мы начинаем прямо сейчас. Прежде чем я успеваю осознать, что он пошевелился, Спенсер оказывается между моих бёдер, и головка его члена дразнит мою влажность. — Ты принимаешь противозачаточные? — спрашивает он, вытаскивая меня из тумана похоти. — Эм… нет, но у меня есть… Он качает головой. — Нет. Я больше не собираюсь тратить время впустую. Есть только ты и я, мышонок. Ничто больше не встанет между нами. — Но что, если… — я замолкаю, думая о своих подростковых мечтах о будущем, и тут же понимаю, что мне нечего возразить. Он, должно быть, чувствует, о чём я думаю, потому что приподнимает бровь. — Между нами ничего не встанет. Никогда, — повторяю я. — Чёрт возьми, да. Он берёт себя в руки и направляет свой член к моему входу. Моё тело напрягается, когда он дразнит меня, совсем чуть-чуть проникая внутрь. — Габриэлла? — спрашивает Спенсер, и на мгновение на его лице отражается беспокойство. — Я… эм… Я ещё не… — я заикаюсь, не желая признавать правду. — Ты девственница? Я киваю, смущение переполняет меня. — Могла бы ты быть ещё совершеннее, мышонок? Я позабочусь о тебе. Ты можешь доверять мне. — Я знаю, — шепчу я, едва в силах говорить из-за комка в горле. — Скажи мне, если это слишком, и мы сможем остановиться. Я киваю, но мне всё равно, насколько будет больно, это происходит. Мы наконец-то идём до конца, и как муж и жена. Я качаю головой, мои мысли слишком напряжены, чтобы их осмыслить, и Спенсер немедленно замолкает. — Ты в порядке? — Да, не останавливайся. Опускаясь, он захватывает мои губы своими и медленно входит в меня. Он такой нежный, такой заботливый. По напряжению его мышц я могу сказать, что ему действительно нужно отпустить ситуацию и взять меня, как он этого хочет, но, как всегда, моё счастье — его самая большая забота. Он натыкается на барьер внутри меня и встречается со мной взглядом. — Готова? — Больше, чем ты можешь себе представить. Спенсер улыбается, прежде чем тихо извиниться и податься вперёд. Я вскрикиваю, когда боль пронзает меня насквозь. — Прости, прости меня, — шепчет он, покрывая поцелуями мой подбородок и шею. Он отвлекает меня от этого, как может, и через минуту или две боль начинает утихать. — Я… в норме. — Да? — я киваю. — Я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо, жена. — На моём лице появляется широкая улыбка. — Я надеюсь на это, муж. — Чёрт, — бормочет он, прижимаясь губами к моим губам и покачивая бёдрами, вызывая во мне совершенно новые ощущения. — О боже, Спенсер, — стону я, выгибая спину, когда он медленно выходит из меня, прежде чем снова войти. — Так хорошо, мышонок. Так чертовски идеально. Его медленные, томные движения продолжаются, пока он целует меня и исследует моё тело своими руками. Когда это становится почти невыносимым, он прижимает большой палец к моему клитору, и это, наряду с тем, что он делает внутри меня, приводит меня к ошеломляющему освобождению, которое, как мне кажется, никогда не закончится, но, к сожалению, вскоре это происходит. Хотя, дальше становится лучше, потому что всего через несколько секунд Спенсер следует за мной, и я вижу, как его поглощает наслаждение. Его глаза не отрываются от моих, всё, что он чувствует ко мне, ярко сияет, а каждый мускул его тела напрягается. Из его горла вырывается стон удовольствия, прежде чем его член яростно дёргается внутри меня. Мысли о нашем будущем посещают меня, и я задаюсь вопросом, не изменили ли мы только что всё в очередной раз. Всё, что я делаю, это улыбаюсь, потому что прямо здесь, прямо сейчас, это всё, чего я когда-либо хотела. И у меня это получилось. Глава 9 Спенсер Я падаю рядом с Габриэллой и немедленно заключаю её в объятия, наши тела и губы сливаются воедино. Я так долго ждал этого, и это, конечно, не разочаровало меня. Она — это всё и даже больше, чем я мог себе представить. — Я люблю тебя, — шепчу я ей в губы. — Я тоже тебя люблю. Мы целуемся так, словно нам снова по семнадцать, и я с лёгкостью могу сказать, что это один из счастливейших моментов в моей жизни. — Что твои родители думают обо всём этом? — спрашивает она, когда мы отрываемся друг от друга, чтобы подышать свежим воздухом. — Они в курсе, да? Я усмехаюсь, думая о маме и её безумном плане. — Хочешь верь, хочешь нет, но всё это организовала моя мама. Ты не единственная невеста, которая приедет для Мислтоу в ближайшие недели. — Что? — спрашивает Габриэлла, нахмурив брови. Понимаю, я выглядел точно так же, когда мама излагала нам свой гениальный план несколько недель назад. Я рассказываю ей о планах мамы спасти Снежную Долину от корпорации «Титан» и о том, как она заказала шесть невест, по одной для каждого из нас, чтобы мы все могли жениться и выполнить требования, необходимые для покупки нашего любимого города. — Это безумие. Я всегда знала, что твоя мама немного сумасшедшая, но… ух ты, — говорит Габриэлла с широкой улыбкой на лице. Я слишком хорошо помню, как близки они были с мамой. Поскольку у неё были только мальчики, ей нравилось, что Габриэлла так часто бывает в нашем доме. — Не могу себе представить, что твои братья были полностью согласны с этим планом. — Некоторые из них были более убедительными, чем другие, — говорю я, вспоминая разговоры, которые последовали за шокирующим заявлением мамы. — А что насчёт тебя? Что ты об этом думал? Я потираю челюсть, вспоминая. — Я не был в восторге, но моя жизнь не была полностью полноценной, поэтому я подумал, почему бы и нет. — Вполне справедливо. — А как насчёт тебя, почему ты подписалась? Городская жизнь не такая, как ты ожидала? Габриэлла глубоко вздыхает, на её лице появляется грустное выражение. — Ты знаешь, я не хотела уезжать. Я не городская девушка. Я хотела быть здесь, среди гор, тишины и покоя. Я возненавидела Нью-Йорк ещё до того, как мы уехали отсюда. Папа снял для нас этот потрясающий пентхаус. Это было безумие и что-то из ряда вон выходящее. Я знала, что у него было впечатляющее повышение по службе, но это было просто… слишком, слишком фальшиво. И я была права. Не прошло и двух месяцев после нашего переезда, как выяснилось, что главной причиной его отъезда было то, что у него появилась другая женщина. — Черт, — выдыхаю я, не ожидая, что это произойдёт. — Он ушёл, переспал с ней и, по сути, бросил нас. Он позаботился о том, чтобы у нас было достаточно денег, чтобы делать всё, что мы захотим. Он оплатил колледж, бесконечные дни в спа и шампанское для мамы. Но всё это было просто… тьфу. Я ненавидела это. Он причинил мне сильную боль, вот так просто уйдя. — Вот почему ты напряглась, когда я назвал тебя Габби? Он раньше так тебя называл? Она кивает. — Я не могла продолжать быть той девушкой. Услышав это, я вспомнила о тебе и о том, что оставила тебя, а потом о боли от его предательства. Это было слишком. Я должна была что-то сделать, поэтому я просто притворилась кем-то другим. На самом деле это не помогло. Боль всё ещё ощущалась. Я крепче прижимаю её к себе, желая, чтобы Габриэлла знала, что теперь всё это позади. — Мама настаивала на том, чтобы я попробовала найти работу в крупных издательствах, думая, что я смогу пройти стажировку и влиться в жизнь города, ежедневно добираясь на работу и проводя бесконечные часы в офисных зданиях, но… — Ты всё ещё хочешь стать писательницей? Думаю, она вспомнила, как её родители говорили ей, что, когда мы были подростками, это был неподходящий выбор профессии и что ей нужна «настоящая» работа. — Да. Я была несчастна. У меня не было друзей, я ни с кем не общалась. Моим единственным родным человеком была мама, и я больше всего ненавидела то, что она говорила. Я работала в закусочной, и я случайно услышала разговор о девушке, которая была невестой по почте и смогла изменить свою отстойную жизнь. — Я сразу же обратилась в компанию Холли, увидев рекламу предстоящих рождественских свадеб и почувствовав ностальгию. Я не ожидала ничего услышать, и уж тем более, что она позвонит и скажет, что нашла мне подходящую пару именно здесь. Я не смогла отказаться от её предложения, и вот я здесь, именно там, где должна была быть с самого начала. — Мне жаль, что тебе пришлось там так тяжело. Габриэлла пожимает плечами. — Было то, что было. Это заставило меня ценить это место намного больше. Я думала о тебе каждый день. Я чуть было не позвонила тебе, не написала, но потом вспомнила, что всё осталось по-прежнему, и убедила себя, что ты ненавидишь меня и больше не хочешь обо мне слышать, поэтому я всегда отступала. Мне следовало быть храбрее. — И мне не следовало говорить того, что я сказал. Я был зол. Мне тоже следовало связаться с тобой, но я был так растерян. — Так чем же ты занимался? — спрашивает она, пытаясь немного сменить тему разговора. — Я унаследовал «Мислтоу и сыновья» от своего дедушки, как и планировал, после окончания школы, и в основном был занят работой. Габриэлла прикусывает нижнюю губу и отводит от меня взгляд. Я читаю её мысли, как открытую книгу, и знаю, что прямо сейчас она отчаянно хочет задать столько вопросов. — Выкладывай, мышонок. — А как насчет девушек? Был ли у тебя кто-нибудь? — Ни с кем серьёзно. Я сравнивал их всех с тобой, и они никогда не сравнятся с тобой. — На её губах появляется лёгкая улыбка. — Но ты был с… — Да. Хотя лучше бы я этого не делал. — Нет, ты поступил правильно. Тебе следовало жить своей жизнью. У меня такое чувство, что я только что поставила свою жизнь на паузу. Кроме высшего образования, мне нечего показать за последние пять лет. — К чёрту всё это, — говорю я чуть более решительно, чем ожидал. Её глаза расширяются от моей вспышки гнева. — К чёрту последние пять лет, мы просто забудем об этом. Наша жизнь продолжается прямо здесь и сейчас. — Да? — Да. И я собираюсь начать всё правильно. — Я переворачиваю Габриэллу на спину и устраиваюсь у неё между ног. — Ты всегда хотела, чтобы в этом доме жила семья, верно? — она застенчиво кивает. — Что ж, тогда нам нужно побольше практиковаться. — Я люблю тебя, Спенсер, — шепчет она, протягивая ко мне руки. — Я тоже люблю тебя, мой маленький мышонок. И всегда любил. Эпилог Габриэлла Год спустя… Держась за руки, мы со Спенсером входим в дом Джой и Хэнка. Может, его и не красили с тех пор, как я уехала, но он точно такой же, каким я его помню. Тёплый, домашний и полный любви. У обоих родителей Спенсера огромные сердца, и это, безусловно, не изменилось с годами. — Элла, милая, — говорит Джой, на её лице ясно читается восторг, когда я захожу к ней на кухню вместе со Спенсером. Она полностью игнорирует его и притягивает меня к себе, чтобы обнять. — Так хорошо, что ты здесь. Их с Хэнком лица были полны удивления в тот день, когда мы вошли в их дом через несколько дней после нашей свадьбы. Очевидно, они знали, что приехала невеста Спенсера и что свадьба состоялась, но они понятия не имели, что это была я. Спенсер отказывался посвящать их в этот маленький секрет, пока мы не навестили их. Единственное, о чём я сожалела, так это о том, что у нас не было под рукой фотоаппарата, потому что их реакция была поистине бесценной. Меня приняли в их доме и семье так радушно, как будто и не прошло столько времени, и я сразу почувствовала себя своей. Это было такое невероятное чувство после того, как я была так одинока в Нью-Йорке. Ко мне вернулась моя семья, и я была в месте, которое любила, рядом со мной был мой мужчина. Жизнь действительно не могла стать лучше. Мама была вне себя от ярости, когда вернулась из поездки и обнаружила мою записку, в которой объяснялось, что я уехала и чем занимаюсь. После того, как она позвонила мне, чтобы попытаться отчитать за то, что я была такой нелепой и приняла такое безрассудное решение, она не разговаривала со мной почти четыре месяца. Это беспокоило меня пару недель, но вскоре я справилась с этим. Это была моя жизнь, и я буду придерживаться принятого решения до самой смерти. Мы со Спенсером провели всё Рождество вместе, запершись в нашем доме, как и его братья и их новые жены, по просьбе Джой, чтобы мы все могли начать новую жизнь, прежде чем начнётся тяжелая работа в новом году. — Чем я могу вам помочь? — спрашиваю я, когда Спенсер извиняется и уходит искать своих братьев. — Не говори глупостей. Всё под контролем, милая. Зная, что в этом споре я вряд ли выиграю, я запрыгиваю на один из их барных стульев и наблюдаю, как она суетится. — Ты говорила со своей мамой? — спрашивает Джой, оглядываясь на меня из-за кофеварки. — Да, она проводит каникулы со своим новым мужчиной. — Неужели? — спрашивает она, заинтересованно приподнимая брови. — Она, очевидно, познакомилась с ним в кафе. Она говорит, что счастлива, как никогда. — Что ж, рада за неё. Я пригласила её сюда на каникулы, но она вежливо отказалась. В отличие от меня, она не родилась в маленьком городке. В городе она в своей стихии. Это лишь одно из многих различий между нами. Вскоре к нам приходят остальные, и дом наполняется голосами и смехом, отчего моё сердце наполняется радостью. Это именно то, чего мне не хватало. Быть рядом с невероятными людьми, которые заботятся друг о друге и о месте, где они живут. Клянусь, я весь день улыбаюсь, и к тому времени, как Спенсер шепчет мне на ухо, что пора уходить, у меня по-настоящему болят щёки. — Не считая прошлого Рождества, но, думаю, это было моё самое любимое Рождество в жизни, — говорю я, выезжая с подъездной дорожки Джой и Хэнка, договорившись, что сегодня вечером я буду за рулём, чтобы Спенсер мог выпить пива со своими братьями. Джой пыталась убедить нас остаться, но Спенсер был непреклонен в том, что мы проведём ночь одни. Я не могла с этим поспорить, ведь всё ещё так же зависима от него, как и в нашу первую брачную ночь. Протянув руку, он переплёл свои пальцы с моими. — Это ещё не конец, мышонок. У меня внутри всё бурлит от осознания того, что он прав. Мы договорились не обмениваться подарками, пока не вернёмся домой. Мне тяжело хранить свой секрет, но я знаю, что оно того стоит. Когда мы подъезжаем к нашему дому, мерцают рождественские огни, демонстрируя, как красиво выглядит наш дом после всей работы, которую мы проделали в этом году. Мы оба неустанно трудились, чтобы превратить это место в дом, который мы всегда себе представляли, и год спустя всё, что нам осталось сделать, — это спальни для гостей. Он даже более потрясающий, чем я себе представляла, и я улыбаюсь каждый раз, когда вхожу внутрь. Мы оставляем пакет с подарками, которые подарили нам Джой и Хэнк, в прихожей, и я направляюсь на кухню, чтобы приготовить нам что-нибудь выпить, в то время как Спенсер идёт в гостиную разжечь камин. Он уже сидит на диване и ждёт меня, когда я присоединяюсь к нему. Под ёлкой лежит несколько подарков, но мы быстро открываем подаренные нам, прежде чем обменяться друг с другом подарками. — Сначала ты, — говорю я, когда Спенсер берёт маленькую коробочку в руки, не в силах больше её держать. — Хорошо. — Он разрывает упаковку, как ребёнок, но останавливается, когда находит внутри знакомую синюю коробочку. Он поднимает на меня взгляд, наверное, удивляясь, зачем я купила ему украшения, но после моего медальона от «Тиффани», который не снимался с моей шеи с того самого дня, как он его надел, я поняла, что больше нигде такого не куплю. — Продолжай, — подбадриваю я, мои руки начинают дрожать, когда ожидание становится невыносимым. Спенсер снимает упаковку, прежде чем поднять крышку. Я задерживаю дыхание, ожидая его реакции. Всё его тело напрягается, когда реальность обрушивается на него, а глаза расширяются. — Действительно… ты… неужели мы…? Я не могу удержаться от смеха, видя, как на его лице смешиваются шок и восторг. Он смотрит на серебряную детскую расческу и щётку которые лежат в коробке рядом с рамкой для фотографий, на которой написано: «Будь готов, папочка». — Так и есть. Я беременна. — О, боже мой. Прежде чем я понимаю, что происходит, я оказываюсь в его объятиях, и Спенсер кружит меня по комнате. Хотя никто из нас ничего не говорил, я думаю, мы ожидали, что забеременеем практически сразу. Но месячные продолжали приходить по расписанию. Я не волновалась, и, конечно, мы не были готовы к появлению ребёнка в доме, который выглядел как строительная площадка, но какая-то часть меня просто хотела, чтобы во мне росла частичка нас обоих. Теперь, когда Спенсер стал моим мужем, мне не терпелось получить всё, о чём мы всегда говорили. — Я так чертовски счастлив, — признаётся он. К счастью, он перестаёт кружить меня, прежде чем меня стошнит рождественским ужином, и ставит меня на ноги перед собой. У меня перехватывает дыхание, когда я поднимаю на него взгляд и вижу, что его глаза полны непролитых слёз. — Спенс, — молвлю я и протягиваю руку, чтобы обхватить его за шею. Он прижимается своим лбом к моему. — Какой срок? — он выдыхает. — Шесть недель. — Его улыбка такая широкая, что моё сердце тает. — Я так сильно люблю тебя, Элла. — Я улыбаюсь, когда он называет меня по имени. Ему потребовалось время, чтобы привыкнуть, и время от времени он снова обращается к Габби, но сейчас меня это не так сильно беспокоит. Хотя, несмотря на то, что я вернулась сюда, я уже не та девочка. Я женщина, жена и будущая мать. Габби была молода, наивна и немного мечтательна. Элла сильная, независимая и невероятно довольная жизнью, о которой всегда мечтала. — Я тоже тебя люблю. — Думаю, тебе стоит открыть свой подарок прямо сейчас. — Протянув руку, Спенсер берёт подарок с кофейного столика, на который он его положил. Я даже не задумываюсь о том, что из-за него мы остаёмся на месте, мне слишком не терпится узнать, что он для меня приготовил. Не могу удержаться от смеха, когда нахожу внутри упаковки очень знакомую синюю коробочку. — Похоже, в этом году «Тиффани» неплохо зарекомендовали себя, — говорю я беззаботно, но когда поднимаю взгляд на Спенсера, на его лице появляется серьёзное выражение. Сбитая с толку, я продолжаю разворачивать упаковку, но как только открывают её, Спенсер забирает её у меня из рук. — Что за… о, — выдыхаю я, когда он опускается на одно колено и открывает её, демонстрируя великолепное обручальное кольцо. — Мне никогда не доводилось этого делать, хотя я всегда хотел. Итак, Габриэлла Бентли, окажешь ли ты мне честь стать моей женой? Я смеюсь над его нелепостью. — Да, Спенсер. Да. Он надевает кольцо мне на палец рядом с обручальным, прежде чем подняться на ноги и прикоснуться губами к моим губам. — Я и ты, мышонок. — Всегда.