В конце концов, холод начал отступать, появилось новое не менее сильное чувство: голод и ещё более жуткая жажда. В моём животе поселилась здоровенная анаконда, она жрала меня изнутри, высасывая последние соки, и гадила, воняло немилосердно.

Я пришёл в себя, но не мог открыть глаза, что-то мешало, будто глазные впадины залили клеем и дали основательно просохнуть. Примерно то же самое с левой рукой и ногой, глубокая саднящая боль и невозможность поднять, только жалкое шевеление мышцами. Зато с правой стороной был порядок, относительный, конечно, нельзя принимать за норму, трясущуюся, как после недельного запоя, руку. Сил хватило, чтоб поднести ко рту пол литровую бутылку минералки, свинтить крышку зубами и присосаться. По пищеводу потекла живительная влага, покончив с бутылкой, блаженно уронил голову на каменный пол.

— Пиисец… подкрался незаметно, — прошептал я, вновь проваливаясь во тьму.

Не знаю, сколько прошло времени в этот раз, да и прошлый оставался загадкой, пробуждение или возврат в мир живых, вышел чуть помягче.

Грёбаный пожиратель, ещё чуть и кончился бы Феникс, едва начавшись. А как всё хорошо начиналось: камень уровня, а то и два куча ресов, получилось, как получилось.

Я попытался перевернуться на правый бок и взвыл от дикой боли, левая нога всё-таки оторвалась от пола, со стуком вернувшись обратно. Новая вспышка боли затуманила, но не отключила сознание.

— Хорошая новость, — голос был хриплым и высоким, как у девственника в переходном возрасте.

Нога всё-таки на месте… надеюсь, полностью… Как дела с левой рукой?

Попытался пошевелить, пальцы коснулись холодного пола, из груди вырвался вздох облегчения, ладонь на месте. Что касается остального — неизвестно. В правой руке появилась новая бутылка воды, в ход опять пошли зубы, в этот раз сделал всего пару глотков, остальная жидкость выплеснулась на лицо. Затем я принялся оттирать глаза, получилось небыстро, засохшая кровь не хотела отходить.

Провозившись с десяток минут, я, наконец, обрёл зрение и активировал светляка. Перед глазами предстало жуткое зрелище, для этого пришлось приподнять голову. Нога на месте, как я сразу понял, но не полностью, отсутствовала добрая часть стопы, вместе с ботинком, колено тоже пострадало. Крови натекло много, она запеклась лужей и издавала ту самую вонь. С рукой намного лучше, пострадало предплечье, его словно ножом стесало, опять же лужа засохшей крови, рука просто приросла к полу. Мне пришлось поливать водичкой и потихоньку отдирать.

— Нда, такого ещё не было, чтоб прилипнуть к собственной жидкости, хорошо хоть не обделался. Хотя… как я узнаю, шмотки-то, сами отмываются?

Кое-как поднявшись, устроился на старинном диванчике и занялся ранами всерьёз. Разделся догола, обтёр тело спиртовыми салфетками, места ранений и ампутаций залил специальным восстанавливающим аэрозолем, получилось, будто пеной для бритья обрызгал. По-хорошему, так надо было сделать сразу после ранения, но кто же мне дал?

Посмотрелся в маленькое зеркальце и увидел в нём ожившего мертвеца, худое заросшее лицо, с глубокими синяками под глазами, левая скула и часть щеки, покрыты засохшей коркой, явно не хватает куска плоти.

— Это я удачно поохотился.

Снова взялся за спиртовые салфетки, затем обработал лицо тем же аэрозолем. И наконец-то добрался до еды, двойная порция солянки с пятью кусками хлеба, улетела словно в пропасть. Не стал перегружать желудок, улёгся на диванчике, проспав так несколько часов, не забыв предварительно закинуться пилюлей регенерации.

По пробуждении попытался встать на ноги, хорошая новость в том, что стоять я мог, но не двигаться. Приходилось опираться на здоровую ногу, на левой же, проблема с коленом и отсутствовала часть стопы. Когда есть место отлежаться и еда, это не проблема, хоть три месяца отдыхать могу, к счастью, восстановлюсь я гораздо быстрее.

Я всё-таки сумел выбраться из бункера, поднялся в дзот и устроился уже на топчане, почти сразу провалившись в сон. Потянулись невесёлые деньки тяжело раненного. Жаловаться было грешно, я мог как-то двигаться, потихоньку крафтить, ел, спал, работал. Материалов для крафта завались, так что от безделья я не страдал. Спустя неделю, когда зажило колено, я вышел на улицу, свистнул Кеше, тот прилетел не сразу. После третьего свистка рядом со мной приземлился матёрый пирогриф, ну или почти матёрый, тридцать восьмой уровень много о чём говорил и позволял.

— В следующий раз возьму тебя с собой, — почесал его по пернатой голове.

— Кра!

— Сильно не радуйся. Недельки, может, через полторы, — скинув пету несколько куриных тушек, вернулся к крафту.

Зарядку начал делать на восьмой день, несколько минут после пробуждения, затем перед обедом и вечером, с каждым днём наращивая нагрузку. Параметры, конечно, много чего решают, но отставать в развитии, даже в малой части, мне не хотелось. Через десять дней восстановилось всё кроме пальцев на ноге, неудобно, но ходить всё же можно, усиленные берцы в этом помогали. Теперь можно было устроить небольшую охоту.