И известная медийная личность. И его любовница из мэрии в пеньюаре оттенка недозрелой сливы, с которой они мутят финансовые схемы с откатами. Всё крупным планом и с качественным разрешением.

За что?

Я же была почти хорошей. Не грубила, уступала место пожилым людям в метро, хотя меня об этом никто не просил.

Мёртвой хваткой держусь за застёжку и локтем прикрываю объектив, что не разбить и не стряхнуть карту памяти.

– Отцепись, всё равно же заберу! – Коба даёт мне пощёчину. Голова под волной опалившего жжения и адской болью в челюсти отлетает назад, как и Коба сражённый точным ударом.

Ничего не вижу, и ещё меньше что-то понимаю, но меня настойчиво поднимают на ноги и прижимают к плечу. Сильному, мускулистому и такому надёжному. Очень осторожно поправляет поехавшую вбок шапку – бини. Сердце затрепыхалось подозрительно быстро. С усилием закачало кровь по ветвям сосудов. Голова пустеет, и я отъезжаю.

– Оп, - успевает подхватить, наливающееся немотой тело.

– Скажи, что – нибудь , - прошу спасителя. Нужен раздражающий фактор. Иначе мозг плавно утекает в тёмную пустоту.

– Самая сильная мышца в теле - это язык, – у него голос как воздух на горном хребте. Насыщенный, и вместе с тем разряжает.

– То есть, мне надо было зализать отморозков до смерти, – нахожу в себе силы поюморить.

Шмыгнув носом, кое - как отрываюсь. Не очень, наверно, удобно прижиматься к незнакомому парню, как к родному. Но он тёплый и как бы устойчивый, в отличие от меня.

Придержав за плечи, приводит шаткое равновесие в норму.

В это момент отсыхаю. Стою, ноги врозь, руки готовы к бою, а челюсть продвигается к пупку. У меня даже вновь голова закружилась.

Парень в спортивном костюме, со спортивной сумкой через плечо. Выглядит совсем не так, как будто минуту назад трёх мясистых громил расфигачил. Внушительно и улыбаясь с ямочками на щеках.

Если оценивать его привлекательность по десятибалльной шкале, то все двадцать.

– Можно было уболтать, - нарушает моё охренение.

Глаза не то. что навыкат, они рвутся из орбит. Два бравых бандоса лежат на земле. Ничком вниз и попой кверху. Третий звездоподобным образом изучает космос, с закрытыми глазами.

– Я вижу, как ты их уболтал.

– Убалтывать я не умею, а вот ушатать запросто. Амин, - представляется и протягивает ладонь для пожатия.

– Аминь было бы как раз в тему , – по-дурацки хихикаю. У меня прям любовь с первого нокаута.

Неловко помявшись, сомневаюсь – озвучивать ли так сразу прозвище.

Родители у меня большие выдумщики. Догадываюсь что при выборе имени, курили они не чабрец из вейпа, а что –то размягчающее мозг до степени плавленого сыра. Потому что никак иначе, как Филя – друзья меня не зовут. В сочетании с фамилией Борзая ( прошу не путать ударение), полный набор собачьей родословной. Мне бы ещё друга Степашку.

Филькина грамота, как вы думаете, сколько раз я слышала это выражение в школе, да и в институте. Причём не только от учеников, но и от двух третей педсостава.

Я пятёрочница и завсегдатай различных кружков. Соответственно, коллекцией грамот можно квартиру вместо обоев облепить.

Нет, мне совершенно не обидно.

Я привыкла.

– Офелия, – цепляюсь за его ладонь, задев сбитые костяшки. Липкая субстанция ложится на пальцы, а Амин шикает и отдёргивает, когда я крепким рукопожатием причиняю лёгкую боль.

– У тебя кровь!! – вскрикиваю в испуге и замечаю порез на тыльной стороне кисти. Обшарив себя по карманам, вынимаю носовой платок. Наспех завертев косынку.

Аккуратно и бережливо перематываю. И не смотрю. Меня тошнит от вида крови. И дурно. И страшно. Ещё страшней, чем было до этого.

– Это томатный сок, выжатый вон с того помидора, – подбадривает он, замечая, как у меня трясутся пальцы.

– Я живу здесь недалеко. Рану промоем и заклеим что ли… - как могу, сохраняю обаятельную улыбку и стараюсь не грохнуться в обморок от вида крови, пропитавшей тряпочку.

Интересно, если я сподоблюсь ляпнуться на землю, он донесёт на руках через два квартала. А вот и нет, и не потому, что не сможет. Адрес я не договорила.