1983 год. Дерзкая операция по угону советского вертолёта провалилась. Экипаж капитана Клюковкина, рискуя жизнью, сорвал планы врага. Осталось лишь выжить и вернуться.
Жар и зной пустыни. Горячие и стреляющие горы. Опасность поджидает за каждым камнем. Нет воды и сил. А ещё по пятам следуют духи и кое-кто намного опаснее.
Глава 1
Яркий солнечный свет ослеплял. Пот заливал глаза, а на зубах похрустывал песок. Утерев лицо тыльной стороной ладони, я ещё больше «накормил» себя песком. Несколько раз попытался сплюнуть, но от столь сильного напряжения во рту даже не было и капли слюны.
Освободившись от парашюта, я начал осматриваться по сторонам.
Местность была очень похожа на Афганистан. Вот только я прекрасно понимал, что мы уже покинули территорию этой страны, когда погнались за Евичем. Небольшая пустынная местность, где я и находился, была расположена рядом горным хребтом Чагай.
— Граница рядом, — прошептал я, быстро сворачивая купол парашюта.
Среди нескольких барханов, примерно в километре от себя, я увидел обломки вертолёта.
Ми-24 горел ярким пламенем, отбрасывая чёрные клубы дыма. Продолжали рваться реактивные С-8 в блоках и снаряды из боекомплекта пушки. Пахло гарью и керосином.
— А второй? — прошептал я вслух.
Поискав глазами сбитый нами вертолёт Евича, не сразу его нашёл. Чёрный дым и огонь валил из горной гряды, находящейся южнее границы. Выходит, что рухнул он не так уж и далеко от меня. Но проверять, живых на том борту я не собирался.
Ощупав себя, не обнаружил ран и повреждений. Как и наколенного планшета. Судя по разорванной ткани в районе правого колена, он у меня сорвался в процессе покидания вертолёта.
Проверив разгрузку, я стал искать глазами Петруху. Далеко от меня он приземлиться не мог.
Но вокруг только несколько барханов, похожих на застывшие волны. По линии горизонта тянутся горы и никаких следов жизни. Ощущение, что в этом жарком и знойном мире жары есть только четыре вещи: песок, горы с красноватым оттенком, белёсое небо и яркий диск раскалённого солнца.
Прищурившись, увидел в паре десятков метров каменистый валун у подножия гор. Рядом с ним трепыхался на ветру оранжевый купол. Встав на ноги, я попробовал сделать шаг, но тут же съехал по песку вниз в яму.
Ощущение, будто в Торске зимой скатился на картонке с горы. Поймал себя на мысли, что рано ещё думать о доме.
Загребая руками песок и прикладывая серьёзные усилия, начал выбираться наверх. Песок при каждом прикосновении жжёт руки. Но стремление помочь Петрухе сильнее, чем жар пакистанской земли.
Вроде и пустынной местности в этом районе немного, но приземлились мы аккурат среди барханов.
Выбравшись, я направился ко второму парашюту. Спина ещё ныла от резкого рывка раскрывшегося парашюта. Преодолев песчаную поверхность, я вступил на высохшую почву, припорошённую камнями. Ноги ещё гудели после приземления, вызывая болезненные ощущения в мышцах.
Подбежав к парашюту, я не обнаружил рядом своего оператора.
— Петруха, ты где? — проговорил я, осматриваясь по сторонам.
И тут сквозь тихий свист ветра услышал тяжёлое дыхание за небольшим каменным валуном. Туда же тянулись и стропы парашюта. Подбежав к камням, увидел несколько багровых линий. Будто кто-то провёл рукой по ним, оставив кровавый след.
— Я… тут… здесь… Саныч, — услышал я за камнем прерывистый голос Петрухи.
Обойдя камни, обнаружил своего оператора. Вид у него был совсем нездоровый.
Пётр Казаков сидел на песке, сбросив с себя защитный шлем. Правая рука у него сильно дрожала, а в левой, он держал пистолет со снятым предохранителем. Нос был разбит, а на голове кровоточила рана.
— Петручо, ты как? — присел я рядом с ним и начал осматривать.
— Саныч, в глазах темнеет. Головой о камни шандарахнулся. Вращает… меня, — сказал мой коллега и не сдержал рвотный позыв.
— Давай помогу с парашютом, — ответил я, снимая с Петра подвесную систему и сворачивая его парашют.
Затем я осмотрел рану на голове, чтобы оценить характер травмы.
— Терпи. Сейчас помогу тебе, — сказал я, готовясь перевязать голову Петрухе.
Пока наматывал ему бинт на голову, намечал нам маршрут отхода.
Казаков начал убирать пистолет, но я остановил его.
— Не спеши. Нас уже сто процентов ищут. Оружие наготове держи.
— Надолго нас не хватит. Угораздило же меня приехать сюда. Куда бежать? Куда идти?.. — начал причитать Пётр, но я тут же его слегка потряс за плечо.
— Петруха, отставить панику. Не спеши нас хоронить.
Взгляд у Казакова был потерянный. Ощущение, что он уже готов застрелиться. А ведь наша борьба за выживание даже ещё не начиналась.
— Воды попей. Только чуть-чуть. Неизвестно, когда нас найдут, — помог я Петрухе достать флягу.