— Нашёл?

— Не успел…

— Опять я виновата?

— Ну а кто же ещё? Я что-то больше никого тут не наблюдаю. Даже волки что-то кончились…

Я злился на Машку, скорее всего, лишь из-за того, что она так жестоко прервала мой сеанс эйфории. Эдакая злость наркомана, которого вернули из наркотического забытия. Сам никогда такого не испытывал ни в этой, ни в прошлой моей жизни. Но, наверное, у несчастного нарика, такие же ощущения. Ну и хрен с ними, со всеми этими нариками. Пусть им всем земля будет стекловатой! Но у меня-то почему такая ломка нарисовалась?

Мария уже отлипла от меня и пошла «обижаться» в другой отсек землянки. А я всё никак не мог вспомнить: «Что было со мной там, на полянке?» Какая-то неуловимая мысль маячила где-то на краю сознания. Но никак не могла воплотиться в хоть какую-то более-менее разумную форму. Что-то такое было, чего я не успел не только понять, но и осознать даже толком. Голос? Не помню я никакого голоса… Но кто-то же пытался до меня что-то донести. Какую-то мысль… Очень важную? Наверное… Жаль только что я ничего не помню…

Вдруг внезапно голову пронзила какая-то неимоверная боль… Похоже, что через мой мозг кто-то пропустил мощный разряд электрического тока… Во откуда взялся электроток в этой лесной землянке?

Я попытался схватиться за голову обеими руками, но почему-то не поймал её… Всё закрутилось. Завертелось. Перед моими закрытыми глазами в бешеном ритме и с безумной скоростью стали пролетать какие-то картинки, цифры и буквы… Сумасшедший киномеханик раскрутил киноленту со скоростью миллион кадров в секунду. Наверное, поэтому я и не успевал увидеть то, что мне показывают.

Голова закружилась. Непередаваемое ощущение «вертолёта». Было такое со мной. Да… Когда-то в далёкой молодости прошлой жизни… Мой друг назвал это состояние «недоперепил». Я лежал в состоянии полного грогги. Меня мутило, а перед глазами завис, и всё никак не мог улететь невидимый вертолёт…

А я всё-таки «улетел»… Куда-то очень далеко…

— Максим!

В чугунной голове звонким колоколом глухо раздавался откуда-то издали знакомый голос.

— Максим…

Опять эта вредная девчонка пытается вытрясти из меня душу. Ну чего ей ещё от меня надо? А-аа… Как же болит голова…

— Макси-и-им…

Блин… Когда же это всё закончится? Прав был герой Миронова говорящий, что жениться надо на сироте… Стоп! А это-то тут при чём? Мы с Машкой не женаты вроде бы… Да и кто захочет в добром уме и светлой памяти жениться на этой оторве? Да и к тому же она вроде бы не только сирота, но и…

Но и что ещё? Да, ничего… Она уже умерла… Тогда почему мне так хреново? И почему она меня трясёт?

Нет. Вроде бы не трясёт… Это меня самого потряхивает…

Я с трудом разлепил глаза… Их нещадно щипало. Так бывает, когда плачешь… Или когда потрёшь глаза руками испачканными чем-то солёным. Я что, плакал?

С неимоверным усилием я попытался приподнять руку. Удалось… Потерев глаза, я сразу же заметил, что мои руки перепачканы в чём-то красном… Это что, кровь? Откуда она взялась?

И почему так холодно? Или не холодно? Немного зябко, но не холодно… А печка уже не горит что ли? А где эта печка?

И где я вообще, к хренам собачьим, нахожусь?

Что вообще тут происходит?

Глава двадцать первая.

Ну почему все ведьмы так странно устроены? Начнёшь перевоспитывать её… Тебе же хуже будет.

Да. Я знаю: Ты — ведьма! Не скрою,

Я считал это раньше игрою.

Но теперь даже верю. Согласен.

Знаю: Путь этот будет опасен.

Но люблю тебя даже такую.

Злюсь, ревную, проблемы смакуя.

Но опять я люблю и прощаю.

И кляну, и клянусь, обещая,

Что найду тебя снова и снова.

Повторяя опять слово в слово,

Все слова, что твердил тебе раньше.

Жаль, что прошлое дальше и дальше

Убегает всё время куда-то.

Мы меняем и страны, и даты,

И миры, и порталы… Лишь сами

Не меняемся под небесами.

Ау-ау! Мы где опять? Какое лето? Какого года?

Где-то в лесу…

— Максим! Почему ты меня так пугаешь? Что с тобой происходит?