После Февральской революции активные боевые действия русской армией на турецком фронте не велись. А. Джемаль-паша свидетельствовал: «Русская революция, разразившаяся в начале 1917 года, разрушила дисциплину в русских войсках, занимавших Эрзинджан, Трапезунд и наводнивших наши восточные вилайеты до самого Битлиса… Теперь представлялась возможность снять несколько дивизий с фронта второй и третьей армии и отправить их на более важные фронты» [144] . После заключения большевистским правительством в декабре 1917 г. перемирия со странами Четверного союза боевые действия Кавказской армии прекратились окончательно.

Намеченные в 1917 г. действия русских войск на Кавказе должны были стать образцом взаимодействия с союзниками. Так, операции изначально планировались в тесном взаимодействии с англичанами (экспедиционная армия генерала Ф.С. Мода). План русских операций предусматривал нанесение удара по туркам с целью не допустить переброски их войск в Галицию и на Балканы, а в дальнейшем наступательно действовать на Месопотамском фронте. Революция не дала осуществиться этим замыслам, но активно действовали на багдадском направлении корпус Н.Н. Баратова и отряд генерала A.M. Назарова. Фактически действия Н.Н. Баратова у Ханекина привели к установлению боевой связи с союзниками и образованию еще одного межсоюзного фронта. Предполагалось создать 2-ю Кавказскую армию во главе с упомянутым генералом — настолько важным представлялось это направление.

С марта 1917 г. русские и английские войска действовали совместно, и по предложению англичан начала готовиться Мосульская операция. Для операции предназначались 7-й кавказский армейский и 1-й кавказский кавалерийский корпуса. Наступление было запланировано на июнь, в тесном взаимодействии с британцами. Революционный развал затормозил проведение операции, она была отложена на весну 1918 г. Эта операция могла стать наиболее ярким примером непосредственного боевого сотрудничества крупных сил Антанты на одном театре военных действий (англичане даже брали на себя вопрос снабжения левого фланга русской ударной группировки).

Таким образом, в ходе кампании 1917 г. Галицийский ТВД выполнял ударную задачу, а Прибалтийско-Белорусский, Румынский и Кавказский ТВД являлись вспомогательными.

Но ключевой тенденцией было смещение стратегической важности ТВД на фланги Русского фронта — к Румынскому и Прибалтийско-Белорусскому ТВД. Верховное командование русской Действующей армии, находящееся в состоянии революционной кадровой чехарды, не смогло разглядеть это важное обстоятельство, что было одной из причин печального военного исхода кампании.

Успешное с тактической точки зрения, Летнее наступление 1917 г. ознаменовалось тяжелыми стратегическими последствиями. Очевидно, что в полной мере реализовать стратегическое планирование Ставки в послереволюционных условиях возможности уже не было. Огромное влияние на ход и исход кампании оказало падение боеспособности и боевой упругости русских войск.

Но даже в ситуации утраты боеспособности русская армия продолжала удерживать против себя значительные силы противника, наносить им потери, выполняя тем самым союзнический долг. Показательны в этом смысле Июньское наступление Юго-Западного фронта, июльско-августовские операции на Румынском фронте, Моонзундская операция.

Хотя Э. фон Людендорф писал о Русском фронте октября 1917 г.: «На всем огромном протяжении фронта постепенно установились оживленные отношения между неприятельскими и нашими окопами. Мы продолжали укреплять в русской армии жажду мира», [145] ему пришлось также констатировать: «В то время на Восточном фронте находилось приблизительно 80 дивизий, т. е. одна треть всех наших сил» [146] .

Последнее наступление русской армии благотворно сказалось на положении дел на Французском фронте — в очередной раз она помогла оттянуть на себя силы противника и облегчить положение французов, оправляющихся после революционных выступлений в своей армии весной 1917 г. Всего, пользуясь пассивностью западных союзников России, противник в период русского наступления перебросил на восток до 13-ти германских (из них 11 с Французского фронта) дивизий и 3 австро-венгерских дивизии с Итальянского фронта.

Немецкий генерал Э. Людендорф отмечал, что «для контрудара (июльского — А.О.)… были необходимы подкрепления с Запада… На Западном фронте командиры с большой неохотой отдавали дивизии на восток» [147] .

Если в августе 1917 г. против России было сосредоточено 150 пехотных дивизий противника (из 358 дивизий) — до 42 % (с германскими дивизиями на Русско-румынском фронте 43 %), то в ноябре — 128 пехотных дивизий (из 366 дивизий) — 35 % (с германскими дивизиями на Русско-румынском фронте 37 %). Именно на август 1917 г. приходится количественный максимум соединений стран германского блока, выставленных против России. Еще в ноябре 1917 г. практически прекративший свое существование Русский фронт притягивал к себе более 70-ти германских пехотных дивизий. И это не считая конницы и австро-венгерских войск.

В кампании 1917 г. армии германского блока на Русском фронте понесли значительные потери. Германцы потеряли до 350-ти тыс. (при 900-х тыс. на других фронтах) человек — 28 % от всех потерь пришлись на Русско-румынский фронт.

Австрийцы около 150 тыс. бойцов потеряли на Русско-румынском фронте (при 316-ти тыс. на других фронтах — впервые за войну их потери на Итальянском фронте превысили потери на Русском) — 32 %.

Относительно невелики были потери турок и болгар.

Общие потери русской армии в 1917 г. на всех фронтах оцениваются примерно в 400 тыс. человек.