Школа Шрёдингера

Аннотация

Во время пандемии писательница Ирина Лукьянова поделилась в социальной сети, что пишет фантастический рассказ о школе и любви. Фантастика в детской литературе – жанр редкий: идею подхватили другие авторы, пишущие для детей. В результате появились 48 фантастических рассказов. Мы выбрали семь, на наш взгляд, самых интересных, дополнили четырьмя рассказами-­экспериментами известных авторов.

«Школа Шрёдингера» – о том, какими лет через сто или двести будут школа, уроки, походы, как космические полеты и технологии изменят наш быт и станут ли в школе будущего доставать двойные листочки, забывать головы дома и терять их от любви.

Нина Дашевская Acqua alta [1] – Мирочка, может, сапожки наденешь? – Ба, какие сапожки, у меня и так непромокаемые. Что за детский сад – резиновые сапоги. Нормальные люди их носят только в лес, а в городе отлично справляются бландстоуны – ботинки без шнурков. Мама привезла в прошлый раз, и Мира ходит теперь все время только в них – очень удобно. …Дождь правда лил третий день. Вода ручьями переливалась из одной лужи в другую, машины рассекали волны, как маленькие катера. Ну и что? Мира натянула дождевик прямо на рюкзак и решила обойтись без автобуса. Там все мокрые, зонтиками своими тычут, а тут хотя бы воздух свежий. И вообще, дождь – это хорошо. Даже если и третий день. 1 Высокая вода (итал.). Смешно, но у самой школы ее обогнали сразу два человека в резиновых сапогах: не только Рыбаков в смешных ярко-желтых, детсадовских, но и Марианна Петровна, в малиновых. На ней они смотрелись даже как-то модно. На первом уроке от всего класса, казалось, валил пар: сохли волосы, носы, коленки, носки. При полном параде была только Эвелина со своей челкой – ну, ее водитель подвозит к самой двери, понятно. «На тело, погруженное в жидкость или газ, действует выталкивающая сила…» Мира пыталась въехать в физику, но на самом деле думала: сказать Алисе, что у нее размазалась тушь, или лучше не говорить? Пока думала, Марианна Петровна попросила ее саму за компанию с Алисой пойти умыться. В туалете они с Алисой фотографировали в зеркале себя – двух панд. Мире было смешно, а Алиса все спрашивала, как Мира думает – заметил Савелий или не заметил? «…Мне бы твои проблемы», – думала Мира. Вообще, она немного завидовала – любые ее попытки включить в себе симпатию к одноклассникам пока заканчивались ничем. Потом она на уроке присматривалась к этому Савелию – ну, вроде ничего. Но его уже Алиса себе выбрала. Кто еще? Может, Саша Куренной? Слишком длинный, зато умный и веселый. Надо же чем-то себя занять, раз за окном такое творится, не в учебный же процесс погружаться по уши. Тело, погруженное в учебный процесс, тоже выталкивает. Надо будет Алисе рассказать – оценит, нет? Седьмым уроком Марианна попросила их остаться на обсуждение проектов. – Я не могу, у меня бассейн, – сказал Назар, чем вызвал дружный взрыв хохота. – Сейчас у всех бассейн, – заметил Саша, – но ты хотя бы тренированный. – Так, – прервала их шуточки Марианна, – главное – не болеть! Ни в коем случае! И сама оглушительно чихнула на весь класс. Потом началось: Савелий долго и нудно рассказывал, как он будет делать модель двигателя внутреннего сгорания. Алиса смотрела на него и светилась, а Мира скучала и боковым зрением посматривала на Сашу – да, Куренной явно симпатичнее Савелия с его проектом. – Неактуально про двигатель, – вдруг сказал Куренной. – Почему? – всерьез обиделся Савелий. – Сейчас лучше строить модель ковчега. Класс опять захихикал, а Рыбаков добавил: – Актуальнее всего сейчас вообще научиться дышать под водой. – Ну, это всем известно, – заявила Алиса, – для этого нужны жабросли! В общем, классный час прошел не так и ужасно, даже весело. А после Эвелина сказала, что ей написал водитель – встал где-то там намертво, все затопило, к школе не пробраться. Мира хмыкнула и злорадно посмотрела на ее челку. Ну-ну, некоторым полезно пешком пройтись. По дождичку. Потом шла домой и думала про Куренного. Как он на самом деле построит ковчег и кто в этот ковчег поместится. * * * Мира шла в школу в резиновых сапогах и удивлялась, как она еще пару дней назад не понимала своего счастья; удобно, да и красиво, и вообще – куда же без них. Дождь все не кончался, рекордная норма осадков была превышена еще пару дней назад; синоптики не знали, что и думать. Никакие ботинки-бландстоуны уже не спасали; дорогу приходилось переходить чуть не по колено в воде. Мира решила прогулять первый урок – пошла к реке, посмотреть, как там. На набережной вода подбиралась к самому парапету: вот-вот перельется через край. Мира щелкнула на телефон, отправила в школьный чат – пусть все посмотрят, особенно те, кто уехал из города – Эвелина, Савелий и еще пятеро. Некоторые остались, но в школу ходить перестали; класс опустел наполовину. Марианна Петровна слегла с бронхитом, другие учителя тоже – кто заболел, кто уехал; классы соединялись, уроки велись как попало. Зато Мире выпало сидеть с Куренным, она все смотрела на его руки и думала: пора ли уже сказать Алисе «Кажется, мне нравится Саша» или пока рановато. Физика и прочие уроки в голову не лезли совсем; учебники Мира вообще с собой не брала, сумка ей была нужна не для этого. На обратном пути она зашла в магазин – сегодня бабушка велела купить муки «сколько унесешь». Когда Мира хмыкнула, бабушка сказала, что нечего тут, – она знает, о чем говорит. Ну и, похоже, знала не только бабушка: очередь в магазине выходила за дверь и загибалась за угол, люди стояли под своими зонтами и изучали в телефонах метеосводку. Она была неутешительна. Рядом мелькнули знакомые желтые сапоги. – Вставай со мной, – сказала она Рыбакову, но он помотал головой – неудобно, все же стоят. Честно пошел в конец очереди. Выходя из магазина, Мира оглянулась на него: Рыбаков грузил в рюкзак круглые шайбы консервов, это даже тяжелее муки. Правда, Мире потом еще предстояло тащить эту муку на пятый этаж без лифта; сомнительное удовольствие. Вечером до них пыталась дозвониться мама, но интернет барахлил – удалось связаться только с третьего раза. При этом, кажется, не из-за дождя, а из-за песчаных бурь. Там, у мамы с папой, песок носился по улицам, забивался в нос, в глаза, в уши. – Нам бы хоть каплю вашего дождя, – жаловалась мама. Да, это было так странно – будто в мире нарушилось какое-то равновесие. Мира рассказала им шутку одноклассника, как они тут должны научиться дышать под водой. – А мы, видимо, должны научиться дышать песком, – ответил папа. На этом связь окончательно прервалась. Бабушка покачала головой: – Весь мир встал на голову. Ладно, пойдем ставить тесто. И Мире на этот раз почему-то не захотелось сбежать в свою комнату и сидеть там в наушниках; она осталась на кухне. Ей нравилось смотреть, как мука смешивается с водой, как бабушка замешивает тесто – и кажется, в ее руках возникает новый мир, новая Вселенная. «Вот и нас тоже кто-то замешивает, – думала Мира. – Воду с песком, землю с глиной. Одни не получились – в лепешку, все смешать; следующие». * * * Шутка Куренного про ковчег оказалась совсем не шуткой: Сашины родители успели купить подержанную лодку с мотором. Саша после уроков развозил на этой лодке продукты людям – тем, кому тяжело было самим ходить по затопленным улицам. Лодку они назвали, конечно, «Куренноев ковчег» – по пути подбирали то котенка, то собаку. Мира все думала: а бабушка? Она работала из дома и совсем перестала выходить. Как бы она жила, если бы Мира уехала в прошлом году с родителями? Доставка стала стоить так дорого, не напасешься. Все же хорошо, что у бабушки есть Мира, а то оставалось бы надеяться только на таких волонтеров, как Саша и его родители. Хороший он вообще, Саша. Все же она в нем не ошиблась. Хотя все-таки это немного не то – хороший, но не так, чтобы все время о нем думать. Город пустел. Подвалы затопило; витрины магазинов погасли – нижние этажи обесточили, боялись короткого замыкания. Мира вяло листала в телефоне видео веселых нерп, плескавшихся на детской площадке, – они уже никого не впечатляли. Удивительно, что кто-то еще ходил в школу. Мира сама ходила через день – и ее отправляли то таскать книги из библиотеки на верхний этаж, то в началку к малышам – почитать, порисовать, поиграть. Хорошо, что в городе все еще были продукты, – Мира ходила в магазин, бабушка пекла хлеб и раздавала соседям. * * * С антресолей достали болотные сапоги – они назывались смешным папиным словом «заколенники». Конечно, они достают Мире чуть не до ушей, но их можно подвернуть и все-таки как-то идти, даже по самой высокой воде. В заколенниках неудобно, но они спасают. Пока спасают. Что же будет дальше? Город постепенно погружался в воду с головой. Такую участь обещали Венеции. Но они-то не Венеция, и потом – не так же быстро! Мира шла, придерживая заколенники руками за голенища, и с удивлением думала, что она уже и не думает, что этот дождь когда-нибудь кончится. Он теперь будет всегда. А город будет медленно скрываться под водой: сначала все улицы и проспекты, все мосты. Потом дальше, еще дальше – и вот от него останутся только крыши. А еще дальше – только высокие шпили. И лишь золотой кораблик будет блестеть на воде, пока не скроется из виду и он. Ну нет! Как же он будет блестеть, если и солнца никогда не бывает? Что это такое вообще – солнце?.. …Ладно. Всё это будет еще нескоро; когда-нибудь потом. Еще надо дожить, как говорит бабушка. А для этого нужно дойти до магазина и купить еды. Прямо сейчас. «Перекресток» на втором этаже торгового центра – к счастью, он все еще работает. Мира шла, нащупывая под водой высокий поребрик. Мимо пролетела нахальная чайка и крикнула ей прямо в лицо. Мира чуть пошатнулась, на секунду потеряла равновесие – не хватало еще свалиться в воду на ровном месте! Детский сад. …Она попыталась выпрямиться, но тут поребрик предательски качнулся и выскочил у нее из-под ног; сзади толкнуло в спину вольным валом, и Мира не успела ничего сообразить, как вся, с головой ушла под воду. Не может быть, чтобы тут было так глубоко! На своей же улице, возле дома! Мира никак не могла нащупать ногами асфальт, беспомощно барахталась, тяжелые заколенники тянули ее на дно – а она пыталась понять, где верх, где низ; где вообще можно глотнуть воздуха? …И тут чья-то рука схватила ее за капюшон, выдернула из воды и потащила куда-то. Мира, отфыркиваясь и снова захлебываясь, ничего не видела, не слышала и не понимала; оставалось только зажмуриться и довериться тому, кто тащил ее. «Саша?» – мелькнуло где-то в полусознании; но тут ее окончательно вытянули на громыхающую жестяную крышу одноэтажной пристройки. Не сразу узнала знакомое лицо – нет, не Саша. Они сидели вдвоем и смотрели, как на двор набегают волны. Она уже откашлялась и могла нормально дышать; даже успела пожалеть о потерянных заколенниках. А он сидел рядом, очень смешной – волосы прилипли ко лбу, вода стекала по лицу. – Откуда ты взялся? – спросила она наконец. – Я же говорил, – ответил Петя Рыбаков. – Нам нужно научиться дышать под водой. Мира моргнула и вдруг поняла, что он не шутит. – Жабросли? – спросила она осторожно. – Да перестань, какие жабросли. Это детский сад, – отмахнулся Рыбаков. – Дышать можно всей кожей, и никакие жабры тебе будут не нужны. Я тебя научу, ты почувствуешь. – Подожди… ты сейчас серьезно? Петя! – Ну, вы же решили оставаться? Ты и бабушка, так? – Откуда ты знаешь?.. – Я многое про тебя знаю, – сказал он и добавил: – Значит, научишься. Иначе никак. И только тут до нее дошло. «Вот я дура. Все на длинного Куренного смотрела – и не видела». Да ведь он всегда был рядом. И по дороге в школу, и в очереди за мукой. – Я думал: вдруг тебе однажды понадобится моя помощь? – И ты для этого научился дышать под водой? – Не только. Просто нам надо как-то тут жить, понимаешь? Нам – всем, кто тут еще остался. Ты научишься; тут главное – перестроить свой мозг. Мы думаем, что вода – невозможная среда для обитания; но это только в нашей голове. Человек ко всему приспосабливается. – А бабушка?.. – Бабушка – не знаю, – пожал плечами Петя. – Вообще, взрослым это трудно. Они дышали легкими всю жизнь – как им перестроиться? А нам легче. Давай, будешь пробовать? – внезапно спросил он. – Прямо сейчас? – испугалась Мира. – Ну а когда? Тем более мы всё равно уже все мокрые. Мира огляделась. Вода заглядывала в окна первых этажей, проникала на лестничные клетки открытых подъездов. Да, похоже, это единственный выход. – Давай, – сказала она и соскользнула носками в воду. Петя ждал ее уже там, внизу. И Мира нырнула. Сначала ей показалось, что она не сможет: воздух заканчивался, вода лезла в нос, давила на грудную клетку. Но она заставила себя открыть глаза. Петя смотрел на нее под водой спокойно и даже весело; протянул ей руку, потом другую. Вода была мутная, в ней плавали пакеты и еще какие-то непонятные обрывки. И тут в легкой ряби промелькнула серебристая рыбка. Мире хотелось сказать «спасибо», но в воде особенно не поговоришь. Да и вообще – как она тут дышит… в воде! Мира опомнилась, задохнулась и тут же, отплевываясь, вынырнула на поверхность. Схватилась за край жестяной крыши. Больно! Порезалась – и удивилась, что у нее все еще такая красная кровь… она же теперь немного рыба. Рядом вынырнул Петя: – Видишь, главное – не бояться. Ты как, не замерзла? – Нормально, – с удивлением ответила Мира. – А это что – кровь? – Да ничего, все в порядке. Даже кровь нормальная… кажется. – Тогда пойдем, у нас много дел, – сказал Петя. – Каких? – не поняла Мира. – Например, отнести продукты Марианне, она там совсем одна. * * * Прошла неделя; вода поднялась до уровня второго-третьего этажа и остановилась. Неизвестно, будет ли она подниматься дальше; уходить она точно не собиралась. …Мира с Петей Рыбаковым бродили по подводному городу. Муть осела, и снизу поверхность воды казалась мерцающей пленкой. Тут было не то чтобы тихо – просто звуки другие, медленные. Город был невероятно, чудовищно красив. Пустые проемы окон, сходящая лоскутами штукатурка, обнажающая кирпичи. Пустые подводные мосты – только для них. Петя брал ее за руку – ничего такого, просто иногда в непривычной среде важно, чтобы кто-то держал тебя за руку. Чтобы хоть как-то сохранять равновесие. И ей хотелось что-то сказать ему, но она не знала как. И еще хотелось спросить: как думаешь, это когда-нибудь кончится? Вода? И что будет потом? «Будет что-то еще», – ответил Петин голос в ее голове. Посмотрела на Петю, но он и не собирался говорить ничего такого. Петр, не оборачиваясь, тянул ее вперед, к темному пятну на поверхности – кажется, кто-то опять плюхнулся в воду и там снова нужна была их помощь. Ирина Лукьянова Первый катаклизм Ана Пи мрачно встал во весь огромный рост. Почти уперся головой в низкий потолок рубки управления, потыкал темно-красным пальцем в один из мониторов наблюдения и хмыкнул: – Тут что вообще происходит? – Не вижу. Ты о чем? – лениво потянулся к монитору Би-Би Джей и взмахнул лиловым хвостом. Хвост изобразил в воздухе вопросительный знак. – Да вот же, – раздраженно ткнул пальцем Ана Пи. Черные татуировки на его багровом лице стянулись в грозную маску. Тонкая плоскость монитора лопнула, как лопается мыльный пузырь. И сразу начали лопаться другие мониторы. – Не понял… – промурлыкал Би-Би Джей, выгибая спину и топорща радужные крылья. – Что это бы… И сразу обрушился потолок. С лязгом упали листы железа, треснула пластиковая обшивка, посыпались пыль и труха. Когда облако пыли осело, Ана Пи и Би-Би Джей завозились под обломками, пытаясь выбраться. Но тут рубка зашаталась и накренилась. Утихшая было гора обломков съехала в сторону пультов. – Что за хрень? – придавленно крикнул Ана Пи и закашлялся. Рубка накренилась в другую сторону. Гора уехала от пультов к задней стене. Ана Пи выругался свистящим шепотом. – Что ты там трогал? – зашевелился Би-Би Джей. – Да ничего. Погоди, вылезу отсюда. Блин, нога застряла. – Я б тебе помог. Но я сам застрял. – Сейчас они прибегут нас расстреливать и заодно вытащат. – Не надо так шутить. – Голос Би-Би Джея стал меньше напоминать мяуканье. – Давай думать, что это было. Ты вообще раньше мониторы трогал? – Да сколько раз. Они же тачскрины, сроду не взрывались. – Так, а может, ты что-то там нажал? Какую-то команду дал? – Да я тебе говорю, там какая-то хрень была! Вот там, где наша биостанция, – как жидкая слизь сверху. Я тебе на нее показывал.

Конец ознакомительного фрагмента.