Афоня, отвечавший за снаряжение, кроме баллонов с газом заказал в городе два мощных фонаря. Скорее всего, под снежной километровой шапкой, по выражению Котаускаса, было темно – ёксель-моксель! – как у негра под мышкой.

Приготовления не остались незамеченными в деревне. Но о цели поездки коты решили никому не говорить. Поэтому, когда земляки интересовались: «Куда на этот раз?» – отвечали туманно:

– На… «Восток».

– А на какой восток? На Дальний Восток? Или на Ближний?

– На самый южный «Восток»!

– На южный восток? Что-то темнят наши котобои! – щурились соседи, глядя, как старпом тащит к яхте массу тёплых вещей.

Накануне отлёта Афоня принёс из леса маленькую ёлочку и посадил её в пластмассовый горшок:

– Нашим полярникам подарим… Или сами отпразднуем Новый год на Южном полюсе.

Ранним декабрьским утром «Котобой» поднялся над деревней и взял курс на Кейптаун. Путешественникам предстояло пролететь двенадцать тысяч километров: над Чёрным морем, Турцией, Средиземным морем, Египтом и далее через всю Африку до её южной оконечности.

Полёт проходил гладко, и настроение у экипажа было превосходное. Команда вспоминала и недавнюю экспедицию в Бразилию, и первый поход в Африку, когда им чудом удалось пересечь Сахару под парусом.

Афоня вспомнил о едва не загубленном свадебном путешествии. Поэтому, увидев мутно-зелёные воды Нила, стал высматривать крокодилов.

– У нас есть пара пустых баллонов. Если заметите, скажите. Представляете, высунут они свои зелёные морды из воды… А я им – бац! бац! – по башке. Все зубы повышибаю!

Но крокодилы не высовывались. И яхта устремилась дальше.

Шёл восьмой день путешествия. До Кейптауна оставалось совсем немного, когда погода начала портиться. Безоблачное африканское небо заволокли тучи. Засверкали молнии. «Котобой» попал в грозовой фронт. Котаускас, управлявший лодкой, поднял её выше. Но наверху воздушное течение шло с юга на север, и аэростат стало относить назад.

– Ёксель-моксель, если ветер не стихнет, через сутки наc до экватора дотащит, – пробормотал Котаускас и снова пошёл на снижение.

Это было рискованно. Молнии продолжали дырявить небо. Но зато на малой высоте воздушный поток шёл в нужном направлении – с севера на юг.

«Котобой» нёсся над саванной, едва не задевая верхушки деревьев.

– Вот это буря! Деревья повыдергало! – ахнул Афоня глядя на огромные стволы, торчавшие из земли корнями вверх…

– Нет. Это баобабы, – объяснил Шустер. – Они всегда так выглядят.

Стадо жирафов, видя несущийся на них аэростат, бросилось врассыпную.

– Хорошо, что с нами Тимы нет, а то бы этот наездник кенгуру и на жирафе захотел покататься, – грустно пошутил Котаускас.

К вечеру гроза стихла. На тёмном африканском небе высыпали звёзды.

Капитан Котаускас, вымотанный бурей, передал вахту старпому и завалился спать.

А когда проснулся, то не поверил своим глазам. «Котобой» покачивался на лёгкой волне недалеко от берега, по которому разгуливали пингвины.

– Ёксель-моксель! Мы что, уже в Антарктиде? Сколько же я спал?!

– Не волнуйся, кэп, – успокоил его Афоня. – Это мыс Доброй Надежды. Три часа хода до Кейптауна.

Котаускас протёр глаза и пригляделся: пляж был покрыт белейшим песком, который он принял за снег.

– На южном берегу Африки есть несколько пингвиньих колоний, – объяснил всезнающий Шустер.

Конец ознакомительного фрагмента.