Неужели Люцифер предвидел предательство своего сподвижника? Слова, которые я прочел, не значили для меня ничего, но я все равно остановил коня, чтобы прочесть их, зная, что у меня нет никакого другого оружия против этих всадников.

— Регойм, Фарах, Ниадаг! — крикнул я так громко, как только мог.

Всадники замедлили движение, и только крики и понукания Клостерхайма заставили их снова двигаться.

— Регойм. Фарах. Ниадаг! Гушнийт. Марадай. Караг!

Всадники застыли на месте. Клостерхайм возвратился к ним галопом. Он с ненавистью посмотрел на меня, сжимая клинок в руке. В это время я засунул обратно в седельную сумку волшебную книгу и, обнажив свой меч, успел отразить нанесенный им сильнейший удар, заставивший онеметь мою руку.

Я уклонялся, разворачивался и пытался отражать удары Клостерхайма, которыми тот снова и снова осыпал меня! Он казался неутомимым.

Клостерхайм рычал и скалил зубы. Его смертельная ненависть, казалась, сама по себе была способна поразить меня. Он бил снова и снова. Я отражал удары. Позади я слышал топот копыт — на помощь ко мне спешил Седенко. Раздался пистолетный выстрел, лошадь Клостерхайма заржала и повалилась на землю. Медленно начали двигаться вперед всадники Клостерхайма. Сам он с мечом в руке все еще ожесточенно боролся. Время от времени он посылал в мой адрес страшные проклятия.

— Сматываемся, капитан! — прокричал Седенко.

Я последовал его примеру. Пока мы спасались бегством, я увидел, как солдаты Ариоха столпились вокруг Клостерхайма, так что его совершенно закрыл блестящий черный металл.

Сразу же за тем, как взошло солнце и заставило сверкать снег, мы достигли низины. Но до сих пор мы слышали Клостерхайма и его людей за собой. Солнечные лучи становились все теплее и теплее, снег уже начал таять. Когда мы оглядывались назад, то видели только, что они нас неотступно преследуют. Я попытался по памяти прокричать нужные слова из волшебной книги. Однако на этот раз они не остановились.

Если бы они успели спуститься с гор, то могли бы нас окружить.

Солнце было ласковым и теплым. Наступившая тишина немного успокаивала меня. Седенко ехал впереди, но наших врагов было слышно только изредка.

Я слегка пришпорил коня и, нагнав московита, прокричал ему, что у нас нет выбора и мы должны драться, поскольку нам нечего терять. Затем я снова извлек волшебную книгу и нашел слова власти.

Мы развернули своих коней. Бок о бок мы попытались проскочить сквозь завесу пыли, поднятой копытами наших скакунов, чтобы застать преследователей врасплох.

— Регойм, Фарах, Ниадаг! — я прокричал это, надеясь на успех.

Когда пыль рассеялась, мы увидели, что преследователи упали на дорогу. Тут я заметил пурпурные перья Клостерхайма, приближавшегося темной тенью.

Протяжный клич донесся до меня. Я ожидал, что мой меч скользнет по панцирю, но он, напротив, вонзился в плоть, и я услышал только тихий стон смертельной боли.

Я увидел лицо моего врага. Оно было грязное, небритое и обветренное. Это было лицо разбойника с большой дороги.

Было до невозможности жарко. Из облака пыли появилась змеейка конного отряда, похожего на караван ростовщика в варварском обличии, и предводителем этого каравана был все тот же Клостерхайм. Я был так поражен, что на мгновение потерял свою бдительность, а затем задал себе вопрос, как Ариох может возрождать самые представительные фигуры своего воинства.

Всадников было слишком много, чтобы мы были готовы с ними сразиться. Пыль, проникшая в нос и рот, заставила меня чихнуть. Седенко и я находились в лесу, листья деревьев которого по остроте можно было сравнить со стальными. Мы уже получили некоторое количество ранений от них, и пять или шесть беспокоили так сильно, что об остальных можно было просто забылть. А за деревьями уже слышна была поступь воинства Клостерхайма.

Мое чувство подсказывало, что волшебная книга уже не поможет, поскольку мы переместились обратно из Серединной Границы в свой мир. Палило солнце, низкорослые деревья и остролистая трава сильно напоминали о прошлом путешествии по Испании.

Парни Ариоха были у нас за спиной. Время от времени виднелось лицо Клостерхайма. Он, видимо, понимал наше отчаянное положение — по дороге мы смогли бы проскакать от силы еще две-три мили, после чего наши и так загнанные кони издохли бы.

Седенко что-то мне прокричал, но звук затерялся между стволами. В следующее мгновение он пропал из поля зрения, и я стал бороться один. Я не мог поверить, что он меня покинул, чтобы спасти свою шкуру, но нельзя было отвергать и такой возможности.

Слуга Дьявола замахнулся на меня, и только секунда отделяла меня от смерти, но позади внезапно послышался надтреснутый голос Клостерхайма. Мой противник послушно опустил меч.

— Послушай!

Седенко держал Клостерхайма за горло. Лицо командующего мертвецами посинело и было наполнено злобой.

— Слушай его приказ!

Казак приставил свой кинжал к адамову яблоку Клостерхайма, и с него уже закапала кровь.

— Седенко, — прохрипел он. — Ты плохо кончишь. Но теперь уже недолго осталось до тех пор, когда я вернусь из Ада, чтобы отомстить тебе.