Год спустя

— У твоего папы будут большие неприятности, когда он вернется домой.

Ну и к черту. Думаю, сегодня я не смог победить скоростную доставку. Это вина тренера. Завтра у нас игра, и наше второе место — это просто катастрофа. Он в бешенстве из-за этого.

— Тебе ещё нет и трёх месяцев, а он уже ужасно тебя балует, — воркует Рен нашей малышке. — Что мы будем с ним делать, милая Мира?

— Поцелуй его и поприветствуй, когда он вернется домой, — говорю я, заходя в гостиную и видя, что моя жена уютно устроилась на диване с нашей малышкой на руках, а вокруг них сложена небольшая стопка пакетов. На них одинаковые пижамы, что просто чертовски мило.

— Рид! Ты должен перестать покупать ей так много всякой всячины, — молвит Рен, качая головой. — Она никогда всем этим не воспользуется. Между нами говоря, ей исполнится сорок, прежде чем она начнет играть со всеми игрушками в детской!

— На этот раз я не покупал ей игрушек.

Я перегибаюсь через спинку дивана, чтобы поцеловать Рен, а затем забираю нашу дочь из её рук и прижимаю её крошечное тельце к своей груди.

— Привет, малышка, — шепчу я, и моё сердце тает, как это происходит каждый раз, когда я обнимаю её. Я думал, что хочу мальчика, когда Рен сказала мне, что беременна, но как только мы узнали, что у нас будет девочка — я влюбился в это крошечное создание. Я уже обвился вокруг её пальца так же крепко, как и вокруг пальца её мамы.

Нет ничего, чего бы я для них не сделал. Кроме как перестать покупать им всякую дрянь. Моя работа — заботиться о моих девочках… и это моё данное Богом право — забрасывать их всяким барахлом, если мне так хочется. Рен работала не покладая рук, пока у неё не начались схватки, и она вернется к работе через несколько недель. Она чертовски права и я балую дочь.

— У-хм, — стонет она. — Тебе повезло, что ты выглядишь так чертовски сексуально, когда держишь её, иначе я бы сейчас так на тебя разозлилась.

— Нет, ты бы не разозлилась, — я ухмыляюсь ей. — Половина барахла в этих коробках для тебя, и ты это знаешь.

Рен показывает мне язык, а затем выражение ее лица смягчается.

— Что ты купил нам на этот раз?

— Одинаковые сумочки, — я обхожу вокруг дивана, чтобы сесть рядом с ней, и воркую с Мирой, которая наблюдает за мной большими сонными глазами. Она очарована всем происходящим. Когда она бодрствует, то всегда смотрит на мир так пристально, как будто впитывает каждое мгновение.

— Что еще?

— Просто открой коробки, Судьба.

Она фыркает на меня, а затем нетерпеливо тянется за одной из них. Я отодвигаюсь в сторону, позволяя ей вытащить маленький перочинный ножик из моего кармана, чтобы она могла разрезать упаковку. Конечно же, она хватает меня за задницу, одновременно засовывая руку мне в карман.

— Продолжай в том же духе, и ты снова проведешь со мной ночь на скамье штрафников, малыш.

— О, прелесть, — шепчет она, заставляя меня усмехнуться. Несколько недель назад её врач разрешил ей заниматься сексом. С тех пор мы трахаемся как кролики. Такими темпами она очень скоро будет носить ещё одного из моих детей.

— Осторожнее, Судьба, — бормочу я, когда она открывает нож, чтобы разрезать скотч на коробке.

Она бросает на меня косой взгляд, а затем быстро лезет внутрь и достает маленького плюшевого сокола, которого я купил Мире.

— О-о-о, — воркует она. — Он такой милый! На нём даже твой номер!

— О да. Я собираюсь стать её любимым хоккеистом.

Рен тихо смеётся, а затем откладывает коробку в сторону и тянется за следующей.

— Это определённо не для Миры, — произносит Рен, показывая флакон с массажным маслом и повязку на глаза.

— Чёрт возьми, нет, — рычу я. — Это для меня. Как только она заснёт сегодня вечером, я завяжу тебе глаза и проведу руками по всему твоему великолепному телу.

— Сделка принята, — стонет Рен.

— Последняя коробка, Судьба.

— Сумочки! — она слегка пританцовывает на диване, когда тянется за ними, заставляя меня отрицательно покачать головой. Сумасшедшая женщина обожает свои сумки. Хотя, после того, как она выбила все дерьмо из Дага Уильямса своей, чтобы спасти меня, я не жалуюсь. Я покупаю ей все гребаные сумочки, какие она только захочет.

Этот засранец полгода назад отправился в тюрьму за то, что сделал. Диллон предъявил ему все обвинения, какие только мог, и прокурор позаботился о том, чтобы обвинения остались в силе. Им пришлось перенести его дело из Силвер-Спун Фоллс, чтобы добиться справедливого судебного разбирательства, но на самом деле у него не было ни единого шанса. Улики говорили сами за себя. Он был приговорен к пяти годам лишения свободы. Выйдет на свободу через три года за хорошее поведение.

Но я не думаю, что он больше будет для нас проблемой. Если постоянный ордер на охрану не удержит его на расстоянии, это сделает моя свирепая жена. Она такая крутая.