— Добрый вечер! — смущённо говорю я и немного краснея, обвожу взглядом всех присутствующих.

— О-о-о, добрый вечер, мои дорогие!

— Привет, молодёжь! Ну наконец-то! Мы уже вас заждались…

Приветствуют и обнимают нас с Алексом родители братьев.

Чувствую, как моё сердце бешено стучит, а где-то в глубине живота образовывается холодок. Хорошо, что Алекс не замечает моё состояние.

Я вижу Демида, и у меня начинает кружиться голова. Грудь сдавливает.

Дыши, Ида, дыши. За эти годы, ты отлично научилась владеть собой. Улыбку на лицо и вперёд! На кону Оскар и твоё новое шелковое сердце. Ведь старое разорвано в клочья.

Как там в песне:

Шелковое сердце не пылает и не болит…

У-ух…немного успокаиваюсь и украдкой начинаю рассматривать бывшего.

Мы не виделись все 4 года, что он учился в Лондоне.

Савицкий изменился: стал ещё красивее, мужественнее, на лице лёгкая небритость, всего несколько миллиметров, но его образ стал респектабельнее и сексуальнее.

Плечи его стали шире, и кажется, он даже ещё немного подрос. Хотя, казалось бы, куда уж выше. И так почти два метра.

Сегодня Демид одет в элегантный, тёмно-синий костюм, который безумно ему идёт. А руку привлекательного подонка украшают дорогие, швейцарские часы.

Он поднимает на меня свои серо-голубые глаза и по моему телу пробегает тысячи мурашек. Я начинаю плавиться под его чарующим взглядом. Пытаясь вернуть контроль над собой, крепко сжимаю сумочку и прикусываю нижнюю губу.

— Ну привет, малышня! — с лёгкой улыбкой произносит Демид, обнимает, похлопывая по спине, брата и пристально смотрит на меня.

Боже! Я и забыла, как его приятный, бархатный голос, с лёгкой хрипотцой, подкашивает мои ноги.

Медленно и заинтересованно его взгляд скользит по моим волосам, лицу, фигуре, платью…

Начинаю подрагивать, но вспоминаю, что мои трусики остались в кармане пиджака Алекса и на моём лице появляется озорная улыбка, которая возвращает мне уверенность в себе.

О да-а, Савицкий, я сплю с твоим братом! Как тебе?!

Алекс отодвигает кресло, любезно помогает мне сесть за стол и садится на своё место.

В ту же минуту рядом с нашим столиком появляется официант, и мы делаем заказ. Не заглядывая в меню, я выбираю свой любимый салат из индейки с авокадо и бокал Просекко.

Ужин проходит в более или менее непринуждённой обстановке, если не учитывать бурю эмоций, бушующую в моей душе. Которую, впрочем, мне удаётся сдерживать под маской лёгкого безразличия.

Всё это время Демид прожигает меня изучающим взглядом своих серо-голубых глаз. От него не ускользает, как младший брат периодически обнимает и целует меня в щеку, а я мягко касаюсь его руки в ответ.

Я молчаливее, чем обычно. Трачу все силы на поддержание внешнего спокойствия. Благо сегодня, присутствующие за столом, слишком заняты и не обращают на это внимание.

Родственники рады возвращению старшего сына в семью, получившего прекрасное образование за границей. Даже Алекс с упоением слушает рассказы старшего брата об учёбе в Оксфорде.

Я тоже жадно впитываю каждое слово бывшего, но делаю вид, что меня это мало волнует.

— Сынок, а ты невесту там себе не нашёл? М? — спрашивает мама братьев.

В ожидании его ответа, я с силой сжимаю ножку своего бокала и залпом осушаю его. Краем глаза вижу, как Алекс жестом просит официанта повторить мой напиток. Поворачиваю голову и благодарно улыбаюсь своему спутнику.

— Нет, мам. Ну какие невесты?! Я был полностью сосредоточен на учёбе! — шутит Демид.

Все смеются, я скромно улыбаюсь. А внутри меня бушует ураган. Вот гад! Ненавижу!

И контрольный в голову:

— А ты брат, ещё не уломал, свою девушку, выйти за тебя? — говорит Демид и прожигает меня взглядом.

В ответ я втыкаю вилку в плоский ломтик индейки на своей тарелке, представляя, что это бедро бывшего.

Алекс мягко накрывает своей рукой мою и с грустной улыбкой отвечает:

— Пока нет, бро. Но мы работаем над этим.

После этих слов парень подносит мою руку к губам и легко целует пальчики. Я поднимаю глаза на Демида, замечаю, как его взгляд шарит по моей руке и лицу брата, как он холодеет и посылаю ему лёгкую, победную улыбку.

В ответ, бывший уверенно подмигивает мне и говорит:

— А ты, Ида, как жила всё это время? Чем занималась?

Твоими молитвами, Савицкий!

Все 4 года плакала по тебе. Все подушки в доме мокрые, не успеваю сушить.