Поскольку газ в нынешних условиях был взрывоопасным решением для города, в прямом смысле, ведь его могли поджечь варвары, мы решили сначала подключить только один квартал с северной стороны. Кроме того, строитель предложил:

— Тогда давай проведем его под землей и зальем бетоном? В этом случае никакая варварская обезьяна до него не доберется.

— А как ты будешь ремонтировать трубы, если чего сломается? — спросил я. — Ты об этом подумал?

Гордий усмехнулся.

— Так же, как и всегда. Мы сделаем проходы, чтобы в них мог пролезть человек и воздух проходил, чтобы он там не задохнулся. Мы всегда так строили канализацию и подземные акведуки.

— Тогда давай так и сделаем, — решил я. — На первом этапе подключим несколько домов на краю города и отдадим систему. Затем начинай строить основательный эфиропровод под землей.

— Только это будет стоить больших денег, — пробурчал строитель.

— Ладно, решим, — сказал я и ко мне тут же пристали управляющие богачей.

— А что с финансированием ремонта акведука, дорог, собора Равенны? — начали они спрашивать наперебой. — Наши хозяева несут колоссальные убытки, работы стоят, рабочим нечего выплачивать на еду и одежду, рабы каждый день бегут со стройки.

Я почувствовал себя, как губернатор в двадцать первом веке, которого осаждают настырные предприниматели.

— Подайте расчет убытков, уважаемые, — сказал я, а когда они с готовностью протянули свитки, отказался брать их. — И не мне подайте, а моему казначею. Если ваши хозяева настолько возгордились, что не соизволит нанести визит сами, а отправляют своих управляющих, то я еще долго буду держать их без денег, так и передайте.

Управляющие отстали на третьем этаже, а теперь я уже остался с комитами и Цинной. Оружейник тоже ждал своей очереди, тихонько поднимаясь вместе со всеми.

Из комитов я сначала поговорил с комитом по конюшням, поручив ему сделать стремена и опробовать их с Лакомой. Затем я спросил у Тертиуса Алетия, комита по науке и образованию, как идет процесс подготовки к открытию университета в Равенне, наподобие Римского атенея изящных искусств, где до недавнего времени юношей из знатных семей обучали грамматике, элоквенции, то есть риторике, философии, диалектике, то есть логике и юриспруденции.

— Трудно найти профессоров, — пожаловался Алетий. — Кого не спрошу, все боятся ехать в Равенну, думают, что скоро нас захватят варвары.

— А после сегодняшнего сражения? — спросил я горделиво, но ученый насмешливо улыбнулся.

— Ты меня извини, доминус, но то, что прошло сегодня, это так, рядовая стычка, коих по Италии происходит десятки каждый день. Сколько у тебя было врагов, одна-две тысячи? Это же смешно. Вот когда ты одолеешь десятитысячную армию, которая скоро обязательно придет сюда, чтобы отомстить за поражение своих соплеменников, вот тогда я сам низко поклонюсь тебе в ноги.

— Значит, только после этого мы сможем поговорить об университете? — спросил я со вздохом. — Ты помнишь, что я тебе говорил? Там должны обучаться все юноши, не только дети богачей и сенаторов. Ты помнишь об этом?

— Эта идея, хоть и безумная, но нравится мне, — кивнул Алетий. — Обучать бедняков за бесплатно, это благороднейшее дело на свете. Пока мы не можем открыть Атенеум, то давай хотя бы откроем школу для подростков. Пусть там детей учат обычные преподаватели, а не мои зажравшиеся тостожопые коллеги из Рима и Константинополя.

— Предоставь мне расчеты, завтра же, — потребовал я и мы очутились уже на четвертом этаже.

Войдя в мои покои галдящей поредевшей толпой, я прошел вместе с советниками в кабинет и первым делом спросил у Евмена:

— Я хочу, чтобы ты ускорил подготовку к Квинкватриям. Вот тебе списки команд из других городов, которые должны участвовать в играх, только не спрашивай, как они мне достались. И не говори факционариям. И кстати, что там с санитарными мерами?

Поскольку мой разносторонний советник был и юристом и врачом одновременно, помимо разработки законов и унификации законодательства я поручил ему предпринять срочные санитарные мероприятия в термах и больницах, в том числе и в родильных домах. Врачам предписывалось дезинфицировать руки и хирургические инструменты, а еще держать свои рабочие места в чистоте, под страхом огромного штрафа.

— Люди ропщут, говорят, это очередная блажь безумного юного императора, — ответил Евмен. — Все утверждают, что хвори возникают только по прихоти Бога, так что им нет нужды наводить порядок и каждый раз чистить инструменты.

— Увеличить штраф, — тут же приказал я. — А еще лучше публичная порка за неисполнение предписания. Завтра же принеси мне рескрипт на подпись.

В общем, когда я закончил с делами, уже наступила ночь. Усталый и еле соображающий, я отпустил посетителей и отправился в спальню.