Они стояли перед жаровнями с углями, над которым дымились подносы. Там жарились пирожки. Заинтересовавшись, я подошел ближе, решив купить парочку. Протянул руку и тут же женщина шлепнула меня.

— Куда ты тянешь свои лапы, щенок? — закричала она. — Ты уже достиг взрослости?

Вирсания показывалась рядом со смеху.

— Чего? — спросил я. — Вроде бы да, достиг уже взрослого возраста. Сколько стоит?

— Уйди отсюда, мерзкий богохульник! — снова закричала женщина. — Ты может быть, еще и за любовь готов платить? Тогда тебе в лупанарий, а не в храм.

— Почему? — спросил я. — Объясни мне, старая ведьма.

Женщина схватила пустой горячий поднос и замахнулась на меня. Я вовремя успел отскочить в сторону.

— Она что, с ума сошла? — спросил я Вирсанию, когда мы отправились дальше по улице.

— Ты что, не узнал жрицу богини Либеры? — спросила куртизанка. — Это же особые лепешки из муки, масла и меда, они называются либы Она приносит их в жертву Либере. Их нельзя есть. Вон, можешь купить у торговца и отдать жрице, а она принесет их в жертву ради тебя.

— И что, их вообще нельзя есть? — жалобно спросил я. — Я уже так проголодался.

— А я тем более, — сказал Марикк. — Я бы умял все либы. Давайте поймаем торговца, я вытрясу из него все припасы.

Мимо как раз проходил торговец и расхваливал свой товар. Марикк позвал его, но не успел ничего купить. Подошли двое юношей, обнаженных по пояс и быстро купили все пирожки. На шее у них болтались диковинные амулеты из кожи и золота, по два у каждого. Из каждого амулета торчали волосы, наверное, их собственные.

— Это буллы, — сказала Вирсания, когда я вопросительно посмотрел на нее. — Их дают мальчикам еще во младенчестве, чтобы отпугнуть злых духов. Сейчас в знак достижения взрослой жизни, они кладут туда пряди собственных волос. У моего старшего брата был такой же.

— У твоего брата? — спросил я. — Как его зовут? Он тоже живет в Равенне?

— Нет, он больше вообще не живет, — ответил Вирсания и помрачнела.

Марикк от ярости чуть не задавил подростков и мне пришлось приказать ему оставить их в покое. Народу становилось все больше. Некоторые пели песни непристойного содержания и хватали всех женщин подряд за попу и грудь.

Вирсанию поминутно пытались облапать и многим это удавалось. В конце концов ее окружили двое пьяных парней и начали целовать, срывая одежду. Это было уже слишком, праздники праздниками, но слишком уж наглеть не надо. Я приказал Марикку освободить молодую женщину. Она тоже так возбудилась, что не возражала против приставаний незнакомцев.

В толпе то и дело раздавались со смехом стоны и крики, имитирующие занятия сексом. Затем люди закричали в один голос, будто приехал сам бог Либер с нескончаемым кувшином вина.

— Смотри, вон приехал фасцинум, — шепнула мне полураздетая Вирсания, прижавшись ко мне сзади. — Я хочу, чтобы у тебя был такой же.

Толпа на улице постепенно расступалась. Сквозь нее ехала повозка, которую тащили обнаженные мужчины и женщины, у которых на головах красовались венки и виноградные лозы. Они махали кувшинами с вином и кричали:

— Славься, Либер и Либера! Пусть урожай будет плодородным!

На повозке поверх сена лежал огромный фаллос, вырезанный из дерева, длиной в два человеческих роста и гораздо толще любого торса. Может, только Марикк мог соревноваться с ним в толщине. Я сразу узнал детородный орган, потому что к нему были приделаны яйца. Некоторые голые девушки подбегали и гладили его, другие забирались в повозку и садились верхом, крича:

— Дай мне силы, чтобы родить много детей, Либер! Дай мне силы.

Они махали и распевали песни, туда-сюда елозя бедрами на гигантском фаллосе. Тут же в повозку залезли мужчины и бросились к девушкам, опрокинули их на сено рядом с фаллосом и вскоре уже оплодотворяли их, тут же, на глазах разгоряченной толпы.

— Это и есть фасцинум? — спросил я у Вирсании и только сейчас заметил, что обнимаю ее за голые ягодицы, пробравшись руками под тунику.

— Да, это он и есть, — ответила женщина, тоже все сильнее прижимаясь ко мне. — А я хочу твой фасцинум. Прямо здесь и сейчас.

— Если мы сейчас начнем, — ответил я, испытывая тоже самое. — То к нам присоединятся все вокруг. Тебя это не смущает?

— Нет, — сказала Вирсания и полностью скинула с себя тунику, оставшись обнаженной и закричала: — Я хочу свободы! Я хочу любви и свободы!

— Иди сюда, сейчас я тебе дам много свободы, — пробурчал мужчина рядом и начал целовать ее, лаская гладкую полную грудь. К нему присоединились еще двое, а затем и другие.

Я схватил ее в охапку и вырвал из толпы похотливых и возбужденных мужчин. Повозка с фаллосом как раз проехала рядом и я закинул женщину туда. Затем забрался сам. Глаза у Вирсании были мечтательно закрыты.