— Я девушка Влада, — говорю самое очевидное и нейтральное, но судя по тому, как скисла рожа Грея — он явно рассчитывал на что-то более оригинальное. Как будто это так просто — взять и придумать историю про «долго и счастливо, и душа в душу» про человека, о котором знаешь только что, что он — псих и бандит.

— А я жена Влада. — Абонент «Кузнецова» явно не привыкла лезть за словом в карман.

— Бывшая, — тоже наращиваю градус уверенности, хотя это единственное, что я вообще о ней знаю.

— Ты же в курсе, «временная голова на подушке», что бывших жен, как и бывших президентов, не бывает?

Звучит как пощечина.

По моим, еще не отошедшим после тумаков отчима, щекам.

И я… закипаю, потому что даже у ягненка на заклании могут сдать нервы. Особенно, если по ним безбожно топчутся сначала старые извращенцы, потом один нахальный моральный урод, а теперь вот — женские каблуки.

— Да? Точно не бывает? Я просто после секса совсем туго соображаю. Влад же ебется как жеребец, лежи потом в позе жабы на лотосе, вспоминай, как зовут, какой рукой писать и сколько президентов в истории лишали их почетного титула. Кажется, трех, да?

Бровь Грея медленно выгибается вверх с таким надломом, что этот взгляд нужно зафиксировать для рекламной кампании женских вибраторов — настолько это секс в кубе. Я на секунду набираю полный рот воздуха и надуваю щеки, потому что идиотский рефлекс не дает проглотить его дальше в легкие.

Мне нужно собраться и перестать так откровенно пялиться на его мускулистое, смуглое, рельефное, горячее…

В общем, нужно просто перестать пялиться.

А еще лучше воспользоваться передышкой, пока моя собеседница ищет достойный ответ и понять, что именно мне нужно сделать, чтобы Грей… ну, видимо, выпустил меня из всей этой переделки с минимальными психологическими травмами. И так, что у нас в анамнезе? Его бывшая, пьяная и очень борзая, явно с претензией на возвращение в объятия дорогого супруга. С другой стороны — Влад Грей, тоже не первой трезвости, с явным комплексом бессмертного бога и нежеланием вступать с бывшей супругой даже с в словесный контакт.

И я, между молотом и наковальней.

Очевидно, что он хочет моими руками щелкнуть ее по носу. Отставим пока моральную сторону вопроса — мало ли, действительно, при каких обстоятельствах они расстались? Значит, мне нужно просто сделать так, чтобы она почувствовала себя не просто обиженной, а максимально растоптанной. Если бы Грей хотел ее обидеть — он бы просто заблокировал ее номер.

Кстати, в пользу этой моей теории говорит и его дьявольски довольная рожа.

«Не смотри! — приказываю себе, когда он вдруг начинает медленно, как змей, на меня наползать, и медуза на его шее впивается в меня своим леденящим душу взглядом.

— У нас тут прорезалась целая плохая девочка? — Ну и голос у него — мурашки табунами по коже и даже в тех местах, где подумать стыдно.

— Знаешь сколько у него таких, которые просто на раз? — пытается бравировать Кузнецова, но истеричные нотки в голосе подсказывают, что я попала точно в цель. — Были до меня и после меня.

— И пока ты была — тоже, — изображаю зевоту и показательно на пятках отворачиваюсь от Грея на сто восемьдесят градусов. — Просто круговорот баб в природе.

— Пока мы были вместе — я была Номером Один, ты, говорящая голова. Кстати, если вдруг ты не в курсе — Влад терпеть не может, когда кто-то трогает его вещи, тем более — телефон. Так что может уже прямо сейчас собирать манатки и валить, пока тебя не поймали на горячем.

— Восемнадцать, тридцать шесть, два, заглавная английская F, — придумываю просто от балды.

— Что? — не понимает она.

— Код от его телефона, — добавляю еще один зевок, на этот раз чуть более долгий, чем предыдущий. Такие мелочи, казалось бы, но они гораздо лучше любых слов. Ничто так не «радует» в диалоге, как явно скучающий собеседник. — Ты точно не ошиблась номером?

И пока абонент «Кузнецова» утирается от этого очевидного плевка, а я собираюсь с моральными силами на второй раунд (наверняка теперь она тоже поднимет градус), я чувствую позади себя выразительные горячее дыхание. Втягиваю голову в шею, пытаюсь отойти, но рука Влада змеей обвивается вокруг моей талии, притягивает к себе так плотно, что между нами не остается ни миллиметра свободного пространства.

— Плохая Нимфетаминка, — шепчет мне на ухо еще более низким голосом, пока ладонь медленно сползает по моему животу вниз. — Усложним задачу?

Я не успеваю даже толком понять, как именно он собирается усложнить то, с чем я и так понятия не имею, что делать, а его вторая рука отводит вперед мои волосы, обнажая шею и плечи. И рада бы сбежать, но Грей так крепко держит, что кажется, это что-то на бульдожьем. О том, что жертву из пасти бульдога можно вырвать только если огреть его по башке. Вот с его руками ровно та же история.

— Позови Влада, дурилка, — говорит Кузнецова.

И все? Целых двадцать (или около того) секунд думала, чтобы… ничего?

Я бы точно сейчас выдала парочку едких шуток, но проблема в том, что одновременно я, кажется, начинаю понимать, как именно Грей собрался усложнить мне задачу.

Чувствую, как он мягко дышит мне в затылок, но ощущения такие, будто у меня вместо кожи — папиросная бумага, и я уже медленно тлею сверху вниз.

Нужно взять себя в руки.

Нужно успокоится.