В темном-темном лесу стоит темная-темная… Ой, да ладно, нормальная у меня таверна: чистенькая, опрятная, тролль готовит так, что пальчики оближешь, а фея хоть и нервная, но зато в уборке ей равных нет. Мой фамильяр зелья на продажу варит: приворотные, боевые, лечебные – любые, лишь бы платили. Умный он у меня. А я, как ведьма-хозяйка, за баром стою, постояльцев расселяю да сплетни собираю.
В нашем лесу людей нет, нечего им тут делать, потому в таверне «Две совы» одно правило: не колдовать и не охотиться! А еще, я не ведьма, но об этом тсс…
Глава 1.
– Етишкино горнило! – Заорал гном итак треснул кулаком по стойке, что кружки подпрыгнули. – Брешешь!
– Не-а, – я продолжила невозмутимо сортировать флаконы перед носом низкорослого бойца.
– Полстакана маханул.
– И не свалился?
Пришлось максимально загадочно приподнять бровь, уходя от ответа. Соврать гному себе дороже: узнает, уважать перестанет. А это значит, что тут же пойдет молва и клан горного народа в мою таверну ходить перестанет. Это сильно ударит по торговле, ибо пьют гномы так же часто, как зарабатывают ожоги в своих кузницах.
– Наливай! – уверенно заявил постоялец и пригладил огромную бороду.
Заинтересованные гости тут же подтянулись к стойке, с любопытством посматривая на смельчака.
Я улыбнулась. Выставила перед гномом кружку. Откупорила бутыль и щедро плесканула янтарное пойло в тару:
– Уверен?
Гном кивнул и даже облизнулся, боязливо косясь на напиток.
– Оплата вперед.
– Чё вперед-то? – возмутился смельчак.
– А мож ты брешешь?!
– При тебе насыплю! – пообещала я, протягивая руку за монетой.
Золотой перекочевал ко мне в карман, и я достала из-под полы заветный мешочек. Сбор был отменным – Сова гонял меня за травами всю ночь. В жизни не забуду, как носилась по буеракам, как провалилась в берлогу медведя (хорошо, пустую!), как промокла до нитки, попав под дождь! Не спорю, эта трава уже сто раз себя окупила, но сколько мучений пришлось вытерпеть!
– Ох, ведьма, гляди-и, - с улыбкой пробормотал гном.
– Если обманешь…
– Тебя? Никогда! – Я тоже улыбнулась, сделала вид, что не заметила холодный блеск в глазах рудокопа, мстительно добавила в кружку ещё одну щепотку травы и подула на напиток. Пойло тут же забурлило. Надо же, обманывать у меня получалось все лучше. Даже мне уже начало казаться, что я колдовствoм подогрела настойку, а не добавила туда заговоренную соль.
– На, употребляй. Когда обратно полезет, на улицу беги, а то Фая с тебя ещё серебрушку за уборку стребует.
– «Когда»? Даже не «если»?
– Гном покосился на мeлкую фею, гордо восседавшую на моем плече, поднял взгляд к потолку (видимо, подсчитывал возможные убытки) и тревожно посмотрел на двери.
– Точно. Когда.
– Не побегу, - неуверенно пробасил он, выдохнул и залпом выпил содержимое.
На таверну опустилась благоговейная тишина. Лишь потрескивал огонь в камине, да шипел жир, падая на угли с жарившегося на вертеле ?абанчика.
Гном крякнул. Постучал по грудине пудовым кулаком и неожиданно писклявым голосом протянул:
– Норма-альнo пошло…
– Мужик! – одобрительно закивали зеваки.
– Ставлю серебрушку, что сдюжит!
– Принимаю!
Гном, услышав о ставках, выпучил глаза, сдерживая прoсящееся наружу пойло. Я с ужасом смотрела, как вздуваются вены на его шее, как краснеет лицо.
– Они между собой спорят, - пробормотала тихо, наклоняясь к вмиг осоловевшему мученику. – Ты руки не разбивал, тебе доли не будет.
Помогло: гном быстренько взвесил риски между «умереть от стыда» и «заработать», сделал выбор в пользу первого и вышел из таверны, покачиваясь да икая. Мы тактично замолчали, выжидая положенное для опустошения желудка время.
– А чё ждем-то?
– весело проорала Фая, подлетая к окну.
– Спит ваш гном прямо у порога. Убрало с одного глотка.
По таверне прокатился вой: кто-то прощался с монетами, кто-то радостно пересчитывал выигрыш. Я же схватила перо и быстро написала на доске, прикрепленной к фляге с самогоном, обновленный счет: «пятнадцать – ноль»…
Таверна была моим детищем, моим спасением. Если бы не она, меня давно бы не было в живых.
Моя история была стара как мир. Седьмая дочь крестьянина приглянулась очередному титулованному богатею. Посоветовавшись с матерью, я решила, что лучше сгинуть от лап волков в лесу, чем лечь в кровать с прыщавым зазнайкой. После такого «счастья» мне бы никогда не удалось выйти замуж и создать семью. Впереди меня ждала бы жизнь ночной бабочки – болезненная и крайне опасная, потому не долгая. И я сбежала. Как смогла выскользнуть из деревни (достаточно крупной, надо скaзать), как покинула земли людей и добралась до поляны, затерянной на границе с Пустошами, до сих пор не понимаю. Наверно, чудом. Меня не разорвали орки, не перепродали тролли, не схватили ведьмы. Пока плутала по лесу, не встретила ни одного эльфа, не заметила в небесах дракона. Мне невероятно повезло.
На исходе третьих суток я наткнулась на покосившийся заброшенный дом и забилась в самый дальний угол. Днем собирала ягоды и грибы, чтобы не умереть с голоду, ночью дрожала от ужаса и холода, таращилась в темноту в ожидании плотоядного нелюдя или охотника, отправле?ного обделенным любовью воздыхателем за моей головой. Так прошла неделя. Потом вторая. Мой временный дом постепенно преображался: я вымела мусор, убрала паутину, прутьями прикрыла окна, а мхом – щели. Кроватью мне служил еловый лапник, посудой – криво слепленные из глины чаши. Я была счастлива. Одинока, напугана, но cчастлива.