Зима тихонько прикрыл дверь с той стороны.

– Ну, и что у вас в итоге произошло тогда? – Станислав Сергеевич вздохнул.

Я, как мог, поудобней расположился на полу и начал рассказывать всe с самого начала.

Станислав Сергеевич с большим трудом присел на корточки рядом со мной

– Ну, получается твоe слово против его. А ты у нас с амнезией был, почти в душевно больные записали уже.

– Станислав Сергеевич, я бы не стал спасать его, я б тогда Юльку вытащил, да она бы и не пошла.

– Не пошла. – старик явно думал о том же , о чём и я. – Повезло тебе, Быков, что я как только записку о твоeм вылете Антону передал, он сразу сбежал, так бы не поверил.

– Как сбежал?! – я заeрзал, веревки затрещали.

– Да тихо, тихо ты, поймали его уже. В камере сидит, на нижнем этаже.

– Разрешите?!

– Нет, Юра, ты дел натворить можешь, Зима с ним поговорит. А ты полежи пока, отдохни.

Спустя два часа, я уже стоял напротив бронированной двери и подслушивал. А когда открыл заслонку, начал ещe и подглядывать.

Пинали Антона долго. Не зря слава про первый отряд дурная ходит. Пытать парни умели, и секреты выбивать тоже. Антон правда сознался быстро, но кто его там будет слушать.

После часового избиения, Антон не то что плевался кровью, он ей захлeбывался.

Зима выхватил свой пистолет и прислонил к виску парня.

– Страшно, сука?!

Антон часто закивал.

– А как думаешь, им было страшно?! Бык всего отряда лишился, а единственный выживший, гандоном оказался. Он с ума сошeл! Ты понимаешь?! Он другу пулю в башку засадил из-за тебя, мразь! – Зима нажал на курок. Выстрел прогремел в сантиметре от головы Антона.

Первый отряд молчал. Хотя, скорее всего их оглушило выстрелом.

– Некоторым людям осколки попадают прямо в сердце. – пробормотал он. – Я не убью тебя. Мы сейчас уйдeм, а потом придeт Бык. – Зима зашагал на выход, Антон жалобно скулил.

Я еле успел отскочить от двери, как вышел первый отряд.

– Письменное разрешение на его ликвидацию у нас уже есть. – Зима отдал мне честь.

Я кивнул в ответ, и зашeл в узкое пространство камеры.

Антон лежал на полу весь в крови.

Мой взгляд затуманился и я начал его бить.

– Когда ты стал таким?

Я не стал оборачиваться, я уже знал, что это лишь голос в моей голове. Еe голос.

– Когда тебя не стало. – я с размаху пнул Барыгу в лицо.

Что-то хрустнуло с чавкающим звуком.

Постучал трижды по бронированной двери.

Зима уже стоял снаружи.

– Ну?

Я кивнул.

– Хорошо, ты поднимайся в комнату, тебя уже ждут.

Я послушно кивнул и ушeл. За спиной раздался контрольный выстрел.

В нашей комнате, меня уже ждал военный мозгоправ.

Он утверждал мне, что я герой и меня обязательно представят к награде. Я почти не слышал его.

– Когда я перестану слышать еe? – спросил я и кажется перебил его.

Он откашлялся и ответил мне.

– Я полагаю вы говорите о Юлии Бондаренко из вашего отряда, это ведь вы избивали еe от мучений.

Я хмыкнул.

– Ага. Выстрелил из Макарова прямо в лоб.

– От чувства вины достаточно сложно избавиться, но вы должны понимать, что сделали это из лучших побуждений.

Я кивнул. Ничем мне этот мозгоправ не поможет. Только время зря трачу. Но доктору я ответил иначе, чтобы отвязался.

– Знаете док, вы правы, я это сделал из лучших побуждений.

Доктор улыбнулся и направился к выходу.

– Если что, вы знаете где меня найти.

– Конечно. – ответил я и запер дверь.

Из под нашей с Барыгой кровати, я вытащил бутылку коньяка. Взял на празднование чего-нибудь, а получилось для поминок.

Пил прямо с горла, и не только потому что стопок не было.

Я не хотел звать Косолапого, я не был на него зол или ещё чего, просто не хотел делить с кем-то эту боль. Ведь она принадлежала только мне.

Выпил примерно половину бутылки.

В дверь постучали, не дождавшись моего ответа, Зима вошел.

– Как ты?

– Тебе какая разница? – огрызнулся я, коньяк уже начал действовать.

– Вы с Юлей близки были, ведь так?

– Ну. – пожал плечами я, ведь и сам не знал ответ на этот вопрос.

– Кажется, я должен тебе кое-что рассказать. О том, что она сделала для меня. – Зима сглотнул, было видно, что эти слова давались ему тяжело. – Помнишь, Соловья кто-то задушил в лазарете, в день наших соревнований?