Первое, что приходит в голову — набрать номер Ники.

Судорожно ищу нужный контакт и нажимаю вызов.

«Абонент находится вне зоны действия сети…»

Камилла быстро проверяет последние новости о крушении самолета в интернете.

— Тимур, ты только не волнуйся… — сестра отрывает взгляд от экрана телефона и переводит его на меня.

— Нашла что-нибудь? — сердце бешено тарахтит.

Это я! Я виноват в том, что она улетела именно этим рейсом. Ведь сам же купил ей билет.

Если бы я знал…

Сжимаю кулаки до побелевших костяшек, челюсти стискиваю настолько сильно, что зубы начинают понемногу скрипеть и крошиться.

— Пишут, что есть выжившие, — она виновато смотрит на меня.

— Может она передумала или не успела на самолет, все же первое января, мало ли — пробки, — лепечет сестра себе под нос.

— Какие на хрен пробки, — гаркаю в ответ, — люди сейчас только начинают просыпаться после вчерашнего, — от моего злого взгляда, сестра вжимает голову в плечи.

— Я в аэропорт…

Подхватив куртку, выбегаю из квартиры и несусь по лестнице вниз.

Закинув куртку на заднее сиденье, завожу двигатель и выжимаю газ в пол.

В груди все печет. Это чувство множится и разносится по всему организму, поражая каждую клетку моего тела.

Я болен…

Неизлечимо болен…

Тем, что без Ники все вокруг кажется абсолютно другим, тусклым и серым, бессмысленным и лишенным жизни.

Если бы я раньше сказал ей…

Если бы не позволил уехать в тот вечер…

Сейчас все было бы по-другому. Какой же я дурак…

Внутри все еще теплится надежда, что все можно исправить. Не знаю, на что я рассчитываю, но я не допускаю даже мысли, что все закончилось так и не начавшись. Я запрещаю себе думать о плохом.

Меня подрезает какой-то мудак на ауди, подчиняясь инстинкту, мои руки выкручивают руль резко вправо, ухожу от столкновения, но машину ведет по льду. Где эти дорожники?

Машины прикатали свежий выпавший снег и теперь дорожное полотно больше похоже на большой каток.

Как там учили… Руль в сторону заноса и немного прибавить газ. Проделываю все действия с максимальным хладнокровием. Колеса получают сцепку с покрытием, и машина вытягивает сама себя.

Быстрый взгляд по зеркалам и газ в пол.

Подъезжая к аэропорту, кислород заканчивается. Теперь, по ощущениям, я вдыхаю убийственный углекислый газ.

Тело становится деревянным, как будто меня разбил паралич. Бросив машину как придется, покидаю салон и бегу к терминалу.

Не ожидав увидеть такое количество народу, немного торможу. К стойке регистрации приходится пробираться через толпу туристов, только что прибывшей из Азии.

— Девушка, девушка, — с грохотом кладу руки на стойку и с отдышкой продолжаю, — самолет, который рухнул сегодня в Италии… была ли среди пассажиров Соболева?

Она смотрит на меня с огромными от страха глазами и даже немного отходит назад.

— Молодой человек, вы можете так не кричать, мне тут паника не нужна…

— Вы издеваетесь? Там люди погибли, а вы тут переживаете из-за какой-то херни, — выхожу из себя и рычу на бедняжку.

Она тут же меняется в лице, быстро что-то щелкает мышкой по экрану компьютера.

— Данные скажите, — тихо произносит она, глядя на меня снизу-вверх.

— Соболева Ника… а-а… Никандра…

— Отчество?

— Не знаю, у вас что так много пассажиров сегодня регистрировались на рейс с именем Никандра?

Мне ее хочется сейчас прибить, вот правда. Нельзя же быть настолько сухой и черствой к чужой беде.

— Да, была такая, регистрация пройдена. Мне жаль, — спустя минуту добавляет она.

Впиваюсь в нее взглядом, способным превратить ее в горстку пепла.

Что ей жаль? Еще ничего не известно!

Слева от меня звучит грубый мужской голос.

— Девушка, да поймите вы, мы сожалеем, но вернуть ваш багаж мы не можем…

Повернув голову в сторону говорившего, моргаю несколько раз в попытке избавится от галлюцинаций, которые приносят ужасную боль…

Не может быть…

Трясу головой, чтобы скинуть с себя это наваждение. Перед глазами стоит она — Ника…

Если бы не держался руками за стойку, то осел бы на пол, потому как ноги превращаются в вату…