Бросив взгляд в зеркало заднего вида и не обнаружив никаких признаков присутствия Марка, я поворачиваю направо на каменистую, посыпанную гравием боковую дорогу, которая ведет к будке оплаты. Моя машина трясется, двигаясь вперед, пока я останавливаюсь у окна киоска. Тропинка за шлагбаумом едва видна, поэтому я понятия не имею, куда она ведет. Я сомневаюсь, что он ожидает от меня выбор такого маршрута, и это вселяет немного надежды.

Хотя у меня внутри все сжимается, как будто что-то вот-вот пойдет не так, я игнорирую это чувство и делаю, что должна. Я не могу сейчас отступить. Не имеет значения, что я оторвалась от Марка на другой дороге, ведь в итоге ему всегда удается догнать меня.

Гнев закипает во мне, когда я опускаю окно и просовываю руку, чтобы постучать по стеклянной панели.

— Хэй? Здесь кто-нибудь есть? Я бы хотела проехать и я очень спешу!

Я высовываю голову, вглядываясь вверх. Стеклянная панель темная. Я ничего не вижу сквозь нее и начинаю беспокоиться, что совершила ошибку. Мои пальцы снова поспешно стучат по стеклу.

— Пожалуйста. Я пытаюсь сбежать от своего бывшего парня-сталкера. Он пытается причинить мне боль. Я заплачу любую цену, только пропустите меня.

Фары бьют в заднее стекло. Моя кровь стынет в жилах, превращаясь в лед. Позади меня машина, и я знаю, что это Марк. Я просто, блядь, знаю это.

Внезапно ворота за будкой оплаты начинают подниматься медленными, дрожащими шагами. Так медленно, что я не уверена, поднимутся ли они вообще вовремя, потому что Марк выскочил из машины и направляется в мою сторону.

— Триша, выходи из машины сейчас же. Пришло время тебе заплатить за то, что ты сделала, сука! — кричит он позади моей машины.

Поднимая стекло и запирая все двери, я чувствую себя в большей безопасности. Теперь, когда шлагбаум поднят, я вывожу машину со стоянки и жму на педаль. Я успеваю проехать около десяти футов, прежде чем что-то врезается в заднюю часть моей машины. Я нажимаю на тормоза.

Камень размером с кулак пробивает заднее лобовое стекло и попадает в переднее. Оно трескается от центра к краям, а затем разлетается на миллион осколков. Я поднимаю руки, чтобы защитить лицо, в то время как мое сердце колотится в груди.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — кричу я, чувствуя, как внутри нарастает «бей или беги», расплескивая адреналин по моим венам.

Это заканчивается так же быстро, как и начинается, но я знаю, что не смогу оставаться в этой машине. Не тогда, когда стекло буквально везде.

Я дергаю за ручку и выпрыгиваю на улицу. Гравий громко хрустит под моими ногами. Стоя спиной к лесу и каменистой тропинке, я внимательно рассматриваю Марка, который даже не выглядит пристыженным. Я не могу выпустить этого ублюдка из виду.

Кто знает, что он выкинет дальше?

— Позвоните 911, — кричу я тому, кто работает на пункте приема оплаты. — Он нарушает судебный запрет.

Не похоже, что от этого будет какой-то толк. У чертовых копов в этом штате всегда есть «дела поважнее», чем какой-то никчемный бывший парень. Так мне сказали ранее, и Марк это знает, но если полиция все же приедет, по крайней мере, они смогут заставить его уйти. Чертовски жаль, что они его не арестуют. Очевидно, слишком много бумажной волокиты.

Придурки.

Он идет вперед, перепрыгивая через шлагбаум, а затем обходит мою машину со злобным выражением лица.

— Полиция не спасет тебя здесь, и ты это знаешь, — его руки сжимаются в кулаки, а лицо искажается, придавая ему не только отвратительный, но и опасный вид. — Ты доставила мне кучу проблем.

Мое сердце бешено колотится в груди. Я быстро оглядываюсь через плечо, отмечая окружающую обстановку, сожалея, что не взяла с собой оружие.

— Ты сам навлек на себя все эти проблемы, когда решил использовать меня как гребаную половую тряпку, — мой голос кипит от гнева, но это никак не остужает.

Дверь в будку взимания платы распахивается, срываясь с петель на раме, прежде чем пролететь по воздуху и приземлиться на землю. Появляется высокая, темноволосая фигура.

— Вы позвонили в 911? — кричу я.

— Кем, черт возьми, ты себя возом…? — начинает говорить Марк, прежде чем сделать шаг назад со страхом, ясно написанным на его лице. — Что это, черт возьми, такое? — его голос переходит в пронзительный визг, как у орущего малыша, который не добился своего.

Одному небу известно, как я вообще находила его привлекательным. Даже без его склонности к преследованию, я вижу его совершенно отталкивающим.