Прохожие не обращали на меня никакого внимания. Мне же хотелось их разглядывать, однако воспитание леди этого не позволяло.

Я шла и шла, но ничего похожего на киоск или лавку так и не обнаружила. И беспокойство все больше одолевало меня: остаться без сигарет было совершенно немыслимо. Паника по этому поводу заставила меня обратиться к проходящим мимо двум смуглым остроухим девицам:

– Простите, леди, вы не подскажете, где тут можно купить сигарет?

Я была почти уверена, что меня не поймут, но эти девицы ответили мне что-то на своем языке, и я тут же услышала голос в своей голове:

– Мы не понимаем, что вы имеете в виду, уважаемая…

И только тут я вспомнила, что перед тем, как заселить нас в номера, каждому из нас повесили на шею по маленькому украшению, имевшему вид плетеной из металла абстрактной фигурки, закрепленному на серебряной цепочке, назвав его «переводящим амулетом». Это, очевидно, благодаря ему они поняли меня, а я их. Ну и чудеса! Я поймала себя на мысли, что данное чудо мне нравится.

Однако основную мою проблему это не решало.

– Сигареты, – сказала я и, поднеся два пальца к губам, показала, что я имею в виду.

Девицы переглянулись.

– Мы не знаем, что это, – ответили они. – А значит, тут вы этого не найдете. Всего доброго, уважаемая.

И они пошли по своим делам. Я же стояла, изрядно озадаченная. Как это не найду?! Тут что, закон о запрете курения?! Вот ведь черт… Черт, черт! Очевидно, господин Никто и сам не употребляет, и никому не советует. Но я была выше этих глупостей, а потому эту проблему надо было как-то решать.

Если бы у меня вовсе не было сигарет, я бы впала в ярость, но пока они были, я не спешила отчаиваться. Я решила вернуться в номер, а вечерком прогуляться до того места, откуда доносилась музыка, чтобы там познакомиться с людьми и узнать все, что меня интересует.

Теперь, после познавательной прогулки, этот мир уже не внушал мне опасений.

Настал вечер. В окно повеяло благословенной прохладой, и вдали зазвучала музыка. У меня оставалось всего полпачки сигарет…

Пора было отправляться навстречу новым открытиям… И тут передо мной возникла проблема: как одеться? Я совершенно не знала, как тут принято одеваться для посещения легкомысленных мероприятий, и боялась попасть впросак. Однако я заметила, что в этом жарком краю одеваются довольно фривольно. Девицы, по крайней мере, все сплошь в маечках, в коротеньких юбочках или шортиках! Там, в моей утраченной империи, я бы не рискнула одеться подобным образом. Но тут – почему бы и нет? У меня тонкая талия, красивые плечи, стройные ноги.

Да только проблема в том, что подобного наряда в моем гардеробе нет. Какая досада!

Я сидела на кровати и в задумчивости перебирала в чемодане свои длинные платья, уже предчувствуя, что они мне не понадобятся. Но платьев было жаль. И я решила повесить их в шкаф, который стоял в моей комнате – вместительный, из массива дерева, с изящной резьбой.

Попыхивая одной из последних сигарет, я подошла к шкафу и распахнула его дверцы. И тут от удивления сигарета выпала у меня изо рта: в шкафу висело платье! Голубое, коротенькое… Моего размера – я сразу определила это.

Лишь секунду пробыв в замешательстве, начисто забыв про сигарету, я кинулась примерять платье перед большим зеркалом. Я выглядела в нем сногсшибательно! Такой красоткой я еще никогда не была. А ну-ка, попробую надеть серебристые туфли на каблуке – из тех трех пар, что влезли в чемодан…

Когда я, распустив по плечам свои каштановые волосы, с наслаждением крутилась перед зеркалом, ко мне в номер постучали.

Возбужденная радостными эмоциями от примерки, я даже не спросила, кто там, а сразу открыла дверь.

На пороге стояла Лиллибет со своим муженьком. Увидев меня в коротком платье, с распущенными волосами, на каблуках, они оба потеряли дар речи. Бесплатное приложение к моей сестрице, то есть принц-консорт Филипп Эдинбургский, урожденный принц Греческий и Датский, пялился на меня во все глаза и едва не ронял слюну, а сестрица закрывала и открывала рот, бледнела, краснела, и затем произнесла приглушенным голосом:

– Маргарет… что это значит? Что за вид?

Но я почему-то не испытывала к ней тех чувств, что раньше – она уже не вершила ни мою судьбу, ни судьбу Британской империи. Она была уже не «будущая королева», а обычная женщина. От нее ничего не зависело. Я была свободна от нее и от всех условностей, и это меня чрезвычайно радовало.

И я, широко улыбаясь, совершенно невозмутимо ответила:

– Это я собираюсь на танцы!

Вид сестрицы доставлял мне истинное удовольствие. Какая-то судорога прошла по ее лицу. Глаза ее сузились, губы сжались в ниточку, и она прошипела:

– Это плохая шутка, Маргарет! Немедленно сними это! Как тебе не стыдно? Ты же леди!

– И я должна думать о репутации, о чести семьи, да? – язвительно сказала я. – А скажи, дорогая сестрица, кому это сейчас нужно? Тебе уже не быть королевой! Не вершить судьбы мира! Нет больше «королевского семейства», подающего пример населению всей Британской империи! И Британской империи тоже больше нет! Смирись с этим и оставь меня в покое! Я буду жить так, как я хочу, слышишь!