Шрифт:
– Ну да, тут без ошибки.
– А что за мужик?
– Серьёзный такой мужик. Строгий очень. Костюм, галстук, все дела.
– За руку держал, в щечку чмокал?
– Ничего такого, было больше похоже на встречу отца с дочерью. Он еще ей какой-то небольшой пакетик передал. Совсем небольшой.
– Похоже, Регина наша нового возрастного хахаля себя нашла, чтобы он ее содержал, – успокоился Мещеряков, – ни к чему этой прохвостке учеба, вот она особо и не переживает. Ей, главное, чтобы денежки капали. Небольшой пакет, значит…
Обидно вышло, что Чара свою задачу завалил. Пока что, получается, и сообщить Ивлеву особо нечего. Нет, точно не стоит сейчас его тревожить, надо дождаться информации по Дружининой… А то он же обязательно спросит, когда про Регину сообщишь, а что по Дружининой? И что ему говорить, что его кадр просохатил слежку? А если он кому еще скажет, тому же Захарову? Не для того он репутацию в организации нарабатывает, чтобы ее на таких вот поворотах под откос спускать…
***
К девяти утра был уже в главном здании КГБ. Соловьева не узнал, он ко мне сам подошел. Провел в кабинет Румянцева.
– А где сам Олег Петрович? – решил полюбопытствовать у него, – говорил, что пару дней еще будет в городе…
– Уже все не так, – уклончиво ответил офицер, – значит так, товарищ Ивлев. Мне поставлена задача исправить ранее допущенную ошибку.
– Какую же? – спросил добродушно я.
– В вашем деле отсутствует обязательство о сотрудничестве. Непорядок.
Я удивленно посмотрел на него. Ну почему время от времени ко мне подходят с тем же самым, давно решенным, казалось бы, вопросом? Румянцев куда-то подевался, и вот началось. Кот из дома, мыши в пляс…
– А почему бы вам, товарищ старший лейтенант, не задать этот вопрос майору Румянцеву? Может, он бы вам сразу и разъяснил, что никакой ошибки вовсе и нет.
– Нет такой необходимости. У меня приказ от офицера повыше Румянцева.
– Ну, в таком случае, ответ – нет.
– Не будете, значит, подписывать? – прищурившись, посмотрел на меня офицер.
– Не буду.
– А почему?
Хотелось, очень хотелось ответить ему в стиле Булгакова – просто потому что не хочу, но удержался. Булгаков в этом здании далеко не самый популярный автор…
– Я кандидат в члены КПСС. Работаю в Кремле. Скоро буду членом партии. Считаю, что мой патриотизм и польза для родины доказываются моей деятельностью. Какие еще обязательства о сотрудничестве? Я и так делаю много для Комитета.
– Так если вы и так сотрудничаете, то в чем проблема?
Вздохнув, посмотрел на Соловьева. Потом сказал:
– Моя позиция по данному вопросу точно не изменится.
– Тогда мне поручено вас проинформировать, что ни о какой поездке на Кубу не может быть и речи. Как, кстати, и о половине ставки в НИИ, которую вы сейчас занимаете…
Вообще не задумываясь, я равнодушно пожал плечами:
– Ну нет, так нет. С НИИ вы меня сами уволите, или мне где-то там заявление подавать?
Очень недовольный такой моей реакцией Соловьев, у него аж лицо покраснело, немного замялся. Я так понял, он и сам не знал ответа на этот вопрос, а признаваться не хотелось. Наконец, он выдавил из себя:
– Я вас по этому вопросу отдельно проинформирую…
– Да, и насколько я понимаю, мне можно с лекциями у вас больше не утруждаться? Раз я без этого согласия на сотрудничество с вами теперь сотрудничать никак не могу?
И опять старлей откровенно подвис. Глаза стали совсем беспомощными, как у ребенка, у которого учитель спрашивает на уроке то, о чем он понятия не имеет. Захотелось его погладить по голове и сказать – ну-ну, не переживай ты так! Но нет, этот ребенок официально давно вырос, так что нечего, дедушка Ивлев, ручонки свои тут распускать…
Немного собравшись с мыслями, он сказал:
– И по этому поводу я тоже дам указания позже…
На этом наша странно протекающая беседа и завершилась. Он молча проводил меня до выхода. Вахтенный дружески кивнул мне, когда я выходил из здания на глазах у доставившего меня Соловьева. Ну вот, я тут уже прижился, а меня вдруг решили выгнать на улицу.
А в целом не все так и страшно. По поводу НИИ вот вообще не переживал. Не так и важны эти деньги за полставки, если я регулярно забываю за ними вообще в кассу прийти… А вот по Кубе было обидно. Не могло все это произойти до того, как я Галие пообещал. Неудобно перед женой. Она привыкла рассчитывать на то, что мое слово кремень. А сейчас же все иначе, чем при рынке – многие вещи просто не купить, чтобы жену порадовать… Хотя… А почему я решил, что мне не удастся купить путевку на Кубу? Может, сначала стоит того же Сатчана хотя бы спросить? Он прожженный жук, если есть такая возможность, то все мне сразу и разъяснит… И как ей воспользоваться, и кому сколько заплатить.