Подготовить такой "склад" предполагалось в родном мире. Однако действовать предстояло в другом: во всем подобном земному, но находящемся на другой стадии развития — в 1938 году по земному счету. Время и место соответствовало задаче: предотвратить Великую Отечественную войну.

Разумеется, заказчик объяснил, что выполнение этой задачи в его интересах: дескать, тут происходит некая игра, в которой выигрыш обусловлен как раз решением указанной проблемы. И даже пообещал награду: в конце игры Рославлев должен был вернуться в тот мир, из которого он пришел, в тот же самый момент времени, а в придачу господин Тофилев посулил экстрасенсорные способности — то есть умение лечить неврачебными методами, известное в мире Рославлева. Правда, для возвращения нужно было умереть в чужом мире.

Рославлев принял предложение. Разумеется, он осознавал, что никакая подготовка в принципе не может быть достаточной, и все же постарался предвидеть возможные неприятные ситуации в том, другом мире и соответствующие контрдействия. Постарался он и набрать нужные матрицы, хотя многое из того, что можно было бы копировать, с очевидностью было лишним.

И вот переход в чужой 1938 год свершился.

Важной ступенькой в плане была быстрая победа в войне с Финляндией. А еще лучше — разгром. Но для этого требовалось должным образом перевооружить и подготовить воинскую часть — хотя бы одну. Рославлеву удалось выйти на контакт с руководством СССР и убедить его, что такое возможно. Для этого, в свою очередь, понадобилась более уверенная победа при Халхин-Голе, чем та, которая была одержана в мире Рославлева. И это было сделано. Разумеется, нужна была подготовка к войне с Финляндией. И ее провели, насколько сумели.

Остался сущий пустяк: выполнить намеченный план.

История, по слухам, отличается упругостью. Но любой грамотный инженер — да что там, просто хороший слесарь — скажет, что со временем пружины "проседают". Иначе говоря, при сохранении упругих свойств некоторая остаточная деформация в них остается. Похоже, то же относится и к истории.

В самой Финляндии события упорно перли по знакомому курсу. Все так же звучали в тамошних газетах и в парламенте требования (только так!) установить границу Великой Суоми по Енисею. Ну, подобное исходило от особо горячих финских парней, а вот насчет Карелии, Кольского полуострова, ну и мелочи вроде кусков Ленинградской, Вологодской и Архангельской областей разногласий не наблюдалось. Направление мыслей в сторону уменьшения территориальных претензий не поощрялось шюцкором [27] . Все так же готовились долговременные укрепления, рокадные грунтовые (улучшенные, конечно) и железные дороги. Создавалось собственное стрелковое оружие, закупалась военная техника.

Похоже дело обстояло и в СССР. Похоже, да не то же.

К моменту объявления войны у госграницы стояли те же четыре армии.

На северном фронте сосредоточилась та же сила, что была в "тот раз" — все совпадало вплоть до личности командующего. И на то была причина. Тогда это был самый спокойный участок. Вся четырнадцатая армия за ту войну потеряла 181 человека. Две неполные роты потерь — не слишком много для армии!

Имей нарком обороны и его заместители возможность сравнить положение дел "тогда" и "сейчас" — весьма возможно, многие посчитали бы разницу малосущественной. Судите сами: стрелковое вооружение было тем же, артиллерия — та же и в том же количестве, авиация… ну, почти та же, только чуть побольше имелось истребителей И-180 и, соответственно, поменьше И-15 и их модификаций. Ну так лишний авиаполк (неполный к тому же) не мог считаться существенным фактором в пользу РККА. Танковые части были просто такого же состава; техника и степень обученности экипажей и командования также совпадали.

Правда, возможности для сравнения у вышеупомянутых товарищей не имелось.

Так что, выходит, одно и то же? Все-таки нет.

Наиболее значимую разницу составляли мелкие на первый взгляд детали снабжения. Никто не воевал в буденновках — все военнослужащие получили ушанки. И полушубки защитного цвета (почти белые). И валенки. В части пошло огромное количество лыж. Правда, далеко не все военнослужащие умели с ними обращаться, но все же этот вид вещевого довольствия позволял хоть как-то идти по снегу. Грелись люди в утепленных палатках с печками — они смахивали на буржуйки, но изогнутые трубки по бокам давали куда больше тепла.

Восьмой армией командовал тот же комдив Хабаров. Наступление ее, как и тогда, предполагалось на петрозаводском направлении, но удары планировалось наносить не "растопыренными пальцами", а по сходящимся линиям на Сортавалу: вдоль берега Ладожского озера и с правого фланга.

Девятой армией командовал комкор Чуйков с самого начала боев, а не с 22 декабря, как тогда. И наступление было более осторожным, и не погибла сорок четвертая дивизия в окружении, как тогда, после бездумного лихого прорыва в никуда.

Наибольшую разницу между "тогда" и "сейчас" можно было наблюдать на Карельском перешейке. Во главе седьмой армии стоял уже не Мерецков, а Иосиф Родионович Апанасенко. Он отличался силой характера, большим запасом здравого смысла и неуемным желанием учиться, хотя изначально образование у него было более чем скромным. Над ним был Жуков. И у него был свой план касательно полка осназа.

Первыми в дело пошли… нет, не танки, не самоходки, не бронетранспортеры и, конечно, не пехота. С большой натяжкой то, что первым поднялось в воздух, можно было назвать авиацией. Если стремиться к точности, это были беспилотники. Впрочем, почти сразу же эти малые машинки получили прозвище "птички". В воздух они поднялись не тусклым северным утром, а в полной темноте. И использовали они инфракрасный диапазон.

В командных центрах слышался бубнеж:

— …землянка с живой силой… рядом четыре холмика в линейку, предположительно замаскированная артиллерийская батарея… координаты…

— …дорога рокадная, два грузовика разъехаться могут…

— …мост деревянный, две легковых разъедутся, два грузовика уже нет…

— …минометная позиция… оборудованная… самих минометов нет…

— …холм с четырьмя теплыми окошками, это бронезаслонки, надо полагать… сверху полукруглый объект, также с теплыми небольшими окошками…