Шрифт:
За моей спиной встали немёртвые: стратиг Комнин, Калигула и Волобуев. Прямо чувствовалось, что их интересует то, что они видят на экране.
– Говорю тебе, это невозможно, – вздохнул я.
– Если у нас будет такая вещь, то мы сможем захватывать города и устанавливать в них верную нам власть, – некромистресс была очень вдохновлена этим фильмом, как я вижу. – Я только сейчас начала понимать, насколько могущественны люди твоего мира! А вот эти штуки?
Прямо сразу после стрельбы из пулемёта была стрельба из миномёта. Сначала стреляли американцы, а затем показали японский миномёт.
– Это миномёты, – ответил я. – Их вообще нереально достать, даже стражникам. Если огнестрельное оружие хоть как-то получается, то вот взрывчатка – это совсем без шансов.
– Почему никогда не бывает легко? – с грустью вздохнула Эстрид. – А культисты могли достать мне всё это?
– Огнестрельное оружие могли, если бы ты попросила, – усмехнулся я.
– Я не знала! – возмутилась некромистресс. – Если бы я только знала…
– У меня есть предложение для тебя, Алексей, – произнёс стратиг.
– Так? – развернулся я.
– Если сможешь достать мне такое оружие – очень скоро сделаю тебя стратигом, – пообещал Комнин. – Захватим Никомедию – я возьму её под власть, а тебе отдам Фракию. Да, здесь больше нет людей, но тебе ведь нужны мертвецы – десять лет вперёд буду отдавать тебе всех мёртвых, каких только будем находить. Только достань мне такое оружие…
– Мне нужны точные цифры, – усмехнулся я, внутренне очень заинтересовавшись.
Собственный город – о таком я даже не раздумывал. Если всё получится, то можно неплохо тут развернуться. Но зачем?
А затем, что город – это доступ к серьёзным ресурсам. Люди привозят в города товары, рассчитывая стать богатыми. С каждого товара – налог. Налоги попадают в казну правителя. Схема простая, но рабочая.
И это не какое-то ИПшество, как у меня сейчас, а по-настоящему крупные бабки, на которые можно купить много всего. Например, можно замириться с персами и покупать у них альбедо, учебники, ингредиенты… За альбедо я готов отдать вообще все деньги и сахар, что у меня есть.
– Сначала я хочу узнать, что есть у ваших людей и что действительно можно достать, – ответил немёртвый стратиг, после чего внимательно уставился на экран ноутбука.
Если не вглядываться в детали, он очень сильно похож на живого: кожа бледная, но с оттенком жизни. Но на участках, далеко от крупных кровеносных сосудов, видны мертвенно-синие сосуды. Ещё его неживое состояние выдаёт некоторая неестественность – если он стоит неподвижно, то максимально неподвижно, как статуя.
Эстрид пролистала фильм назад, в самую горячую фазу боя.
– Это ведь жидкий огонь? [137] – спросил стратиг.
Я посмотрел на экран – японцев поджаривают из огнемёта.
137
Жидкий огонь – греч. ????? ??? – более известен как «греческий огонь». Это зажигательная смесь, до крайности обросшая легендами и мифами. Византийцы использовали греческий огонь на кораблях, метая его медными устройствами – сифонами, а также в осаде крепостей, доставляя до противника в деревянных бочках и глиняных сосудах – посредством метательных машин. Современники греческого огня писали, что он горел даже на поверхности воды, что очень актуально на море – нет для корабля бедствия страшнее, чем пожар, даже несмотря на изобилие воды вокруг. Первое и самое знаменитое применение греческого огня произошло при двух осадах Константинополя (674 и 717 годы), когда целых два гигантских флота арабов, решивших взять Константинополь, сгорели дотла, превратив затею в безнадёжную. На суше византийцы безальтернативно проигрывали, но зато сумели парализовать морское передвижение арабов, из-за чего удержали свою столицу. Иронично, но последнее упоминание применения греческого огня тоже было при осаде Константинополя (1453 год), ставшей роковой для последней Римской империи.
– Не совсем, – покачал я головой. – Это другое вещество, со схожими свойствами.
– Он ведь бьёт дальше, чем сифоны? – заинтересованно спросил стратег.
– Я всё равно не смогу достать такой, – вздохнул я.
– Ладно, мне хватит и пульмит, десяти, – махнул рукой стратиг. – Ещё вот этих штук…
– Автоматы, – подсказал я. – И не пульмит, а пулемётов.
– Автоматы, – покивал стратиг. – Но их надо будет двадцать штук.
– Попробую достать пять пулемётов, а также десять автоматов, – ответил я. – Но к ним нужны боеприпасы.
– Это я уже понял, – кивнул Комнин. – Как быстро они тратятся?
– Мой автомат, который я применял против Ариамена, если технически, стреляет со скоростью 650–700 выстрелов в минуту.
ТТХ АКС-74У я знал ещё с военной кафедры.
– То есть, чтобы стрелять из него минуту, нужно шестьсот пятьдесят или семьсот боеприпасов? – удивился стратиг.
– Нет, – покачал я головой. – Боевая скорострельность, то есть при столкновении с врагом, если стрелять одиночными, а не автоматически, составляет сорок выстрелов.
– Насколько убойны пули автомата? – задал следующий вопрос стратиг.
– Одной пули в туловище человека хватит, чтобы вывести его из боя, – ответил я. – Но случается, что пуля задевает что-то жизненно важное, поэтому человек умирает сразу. Но даже простого попадания, в туловище или в конечность, хватит, чтобы вывести человека из строя. Даже если он останется жив, то воевать уже не сможет, так как рана будет глубокой и кровоточивой, а потом, через несколько дней, человек умрёт.
– Они что, ядовитые? – удивился стратиг. – Даже от попадания стрелы есть шансы спастись!