– Х-хорошо… – сдавленно ответил Кирич, переживший крайне грамотный удар под дых. – Я ничего не сделал… Лёха…

– О каком Лёхе речь? – спросил Безносов.

– Душной, Лёха… – ответил Кирич, подняв взгляд. – Вы из-за него же пришли, да?

– Не было такой информации, – покачал головой Безносов. – Никому ни слова о том, что сегодня происходило. Вообще никому. Деньги никому не свети, потому что убивают даже за десять штук, а тут пятьдесят миллионов. Короче, Кирилл, не сдохни и держи голову трезвой.

– Мне бы кто так деньги выдавал… – пробормотал водитель.

– Заткнись, – приказал ему капитан Безносов, а затем раздалась трель телефонного звонка. – Тишину поймали все.

Он вытащил смартфон и ответил на вызов.

– Я. Так точно. Принял, – заговорил он, выслушав чьи-то указания. – Будет сделано.

Положив смартфон обратно во внутренний карман пиджака, Безносов прикрыл глаза и вздохнул.

– Этого в общагу, – произнёс он. – Высади меня на этой остановке.

Безносов покинул внедорожник, который сразу же продолжил движение. Спустя несколько десятков минут, проведённых в тишине, Кирича вытолкнули из машины, прямо у общаги.

– Кирич? – удивлённо спросила Емашко, стоящая у входа.

Емашко – это Елизавета Машко, готка, студентка меда, однокурсница Кирича. Странная, но красивая. Правда, ходят слухи, что она больше по своей команде, то есть лесбуха, но это не точно. Ни с кем не общается и социальных контактов в общаге не имеет – с Киричем так точно не общается и социального контакта не поддерживает.

– Привет, – выдохнул Кирич, поднимаясь на ноги и отряхивая здоровенный чемодан от пыли.

Если там действительно пятьдесят миллионов рублей…

– Что это было? – спросила Емашко.

– Да так… – пробормотал Кирич, отряхивая пыль с колен. – Непонятки были, а теперь всё стало, вроде как, понятно.

– Я тебя ищу с утра, – сказала готка. – Ты где был?

– По расписанию, а затем пошёл на кладбище, – пожал плечами Кирич. – А зачем я тебе?

– Нужно помочь мне с одной деликатной проблемой, – произнесла Емашко. – А что ты делал на кладбище?

– Навещал Лёху Душного, – ответил Кирич с искренней грустью в голосе.

Его озадачила эта аномальная разговорчивость Елизаветы. По ощущениям, она только что за раз сказала ему слов больше, чем совокупно за последние два года.

– Так ты тоже знаешь?! – воскликнула Емашко.

– Что знаю? – напрягся Кирич, а затем опустил взгляд на чемодан в руке.

Эта ситуация нравилась ему всё меньше и меньше.

// Российская Федерация, г. Москва, 25 августа 2021 года //

– Мы передали твоему другу пятьдесят миллионов рублей, – сообщил Московых.

– Это отличные новости, – скривил я губы куклы в ухмылке. – Значит, осталось пересажать всех ублюдков, занимавшихся потрошением людей в басиках, прямо посреди дворов.

– Басики? – не понял Московых.

– У нас так бусики называют, – ответил я. – Эти хитрожопые идиоты должны сгнить в одиночных камерах, самое жестокое обращение, при полном и молчаливом безразличии конвенций прав человека и красного креста. Все, кто участвует в этом бизнесе, их босс, его замы, даже последние торпеды – они должны исчезнуть из общества и сгинуть, в лучших традициях НКВД, блядь!

– Мы уже делаем это, – вздохнул Московых. – Но с Аристархом Владимировичем Синявиным, который более известен по прозвищу «Босс», возникли некоторые трудности. Он не во Владивостоке, а в США. Бежал на частном самолёте, вчера. Мы возьмём его. С нашими нынешними возможностями – это только вопрос времени.

– Верю в вас, – вновь оскалил я пластиковые зубки. – А теперь к цене бессмертия.

– Ты уже готов озвучить, что тебе нужно? – подобрался Московых.

Видимо, он доложил на самый верх, его хорошенько трахнули, чтобы лучше выполнял свою работу и дал мне всё, что нужно. Это мне понятно потому, что Московых сейчас максимально дружелюбен. Тон такой опекающий, будто говорит с капризным ребёнком важного депутата. А ещё я даже не знал, что подобный человек вообще способен на такую располагающую тёплую улыбку.

– Так как подобное условное бессмертие – это крайне ценная вещь для вас, я буду требовать многого, – заговорил я. – Для начала, мне нужны бриллианты. Не искусственные, а настоящие. Очень много бриллиантов. Пятьдесят тысяч карат суммарно, но каждый бриллиант не меньше восьми карат. Больше можно, меньше нельзя. Огранённые, разумеется.

– Ты требуешь безумные ресурсы, – прокомментировал мои слова Московых. – И запросы твои нереализуемы. Слишком дорого.

– Зачем вам бриллианты, если вы собираетесь жить вечно, в вечной молодости? – спросил я с усмешкой в тоне. – Новые накопаете, причём, очень легко. А мне они нужны…