Стоит отметить еще одно обстоятельство. Ни на английских, ни на французских кораблях радары установлены не были. Пока что не были. А это значило, что воздушный перевес англичан мог оказаться действенным лишь четыре часа двадцать минут. После этого наступала полновесная ночь. Даже сумерками это назвать было нельзя.

Прошло еще два часа. Английские воздушные разведчики сделали все, что было в их силах, после чего доложили о практической невозможности дальнейшего поиска эскадр противника ввиду недостатка горючего По этой причине они получили приказ возвращаться на авианосец. А оттуда уже подняли еще двенадцать самолетов - с торпедами. Им и предстояло найти французов с учетом возможного пеленга.

По иронии судьбы в поисках преуспели не летчики, а сигнальщики группы быстроходных крейсеров. Точнее, первым противника обнаружили на 'Сассексе', но, разумеется, передали другим загонщикам. Сами не зная того, корабли этой группы шли почти точно на пересечку курса французского соединения.

Уже через считанные полчаса английскому вице-адмиралу доложили: идут три тяжелых крейсера, названий которых видно пока что не было, да и силуэты различить можно было с трудом. Однако английский штаб разумно предположил, что это 'Альжери', 'Сюффрен' и 'Дюкен' - самые лучшие у французов. Кстати, именно эти корабли, по докладам наземной разведки, вышли из Бреста. И еще два линкора должны быть, пусть даже их пока не видно. И авианосец.

Холланд был артиллеристом, а не летчиком. Поэтому он не предполагал большой опасности от 'Беарна', но главный калибр чужих крейсеров не стоило недооценивать. Пусть французские комендоры хуже английских (а в этом сомнений не было), но случаи бывают всякие, а уж в сражении линейных сил - так даже очень всякие. И командующий английской эскадрой отдал приказ на перестроение в боевой ордер.

Сигнальщики на французской эскадре, как и английской, не жаловались на зрение, хотя бинокли использовали. Британские крейсера были обнаружены и опознаны. И очень скоро адмирал Жансуль тоже отдал боевой приказ. Первым пунктом в нем значилась немедленная отправка радиограммы. В ней француз извещал немецкого коллегу о возможном боестолкновении с англичанами в квадрате таком-то. Вторым пунктом шло перестроение в строй фронта, где линкоры располагались чуть сзади и на флангах. Авианосец отстал уже на милю, и разрыв должен был увеличиться, поскольку даже отставание в десять миль ненамного уменьшало боевые возможности авиации. Было приказано сосредоточить усилия бомбардировщиков на втором слева крейсере. В обязанность эсминцам вменялось спасение своих, в первую очередь: парашютистов. Адмирал Жансуль был твердо убежден, что сколько-то пикировщиков собьют.

Командир авианосца капитан первого ранга Ив Обер не получил ясных указаний, сколько именно пикировщиков бросить против английского крейсера. Однако он рассудил, что лучше всего с задачей справятся три эскадрильи по девять машин в каждой. И палубные самолеты начали раскручивать винты.

Пикировщики LN.401 несколько уступали по характеристикам однотипным немецким Ju-87, имевшим намного более громкую и заслуженную славу. У первых максимальный вес бомбы составлял 225 килограммов, у вторых - полтонны. Но французские машины уже существовали, а вот 'юнкерсы' в палубной модификации - еще нет.

Любой житейски опытный человек знает, что полоса везения часто, а иногда и быстро меняет цвет. Так вышло и на этот раз.

Первая же бомба, сброшенная французом, попала... нет, не в палубу, куда была нацелена, а рядом. Но повреждения оказались более чем серьезны. Бомба, рванувшая совсем рядом с корпусом, изуродовала крайний левый винт и погнула лопасть среднему. Скорость корабля сразу же упала до несерьезных двадцати двух узлов. Крейсер 'Сассекс' повело в циркуляции; опытный экипаж сумел выровнять курс, однако командир тут же запросил разрешение на выход из боя. Таковое было дано.

Но этот успех оказался последним для первой девятки пикировщиков. На помощь старшему брату пришли эсминцы. Бешеный огонь сорокамиллиметровых 'пом-помов' принес успех: бомбометание остальных восьми пикировщиков можно было назвать прицельным лишь условно. К тому же два самолета оказались подбитыми, и если один из них ушел с дымом в сторону авианосца, явно надеясь посадить машину, то второй загорелся самым недвусмысленным образом. Пилот вынужден был прыгать с парашютом с высоты триста метров. На него уже никто не обращал внимания.

Командир второй эскадрильи приказал атаковать следующий крейсер, принимая во внимание, что первый явно был сильно поврежден и сильно отстал от строя. Однако успех оказался еще более скромным. Ни одна бомба не поразила 'Лондон'. Правда, один промах пошел на пользу: сброшенная чуть ли не с двух тысяч метров бомба угодила в эсминец и пробила тонкую палубу. Так, по крайней мере, утверждали летчики эскадрильи. Они не могли точно знать природу повреждений, но тяжелый дым пожара был виден издалека, а наиболее глазастые углядели также заметный крен. Это обошлось бомбардировщикам в три машины, причем из двух летчики не успели или не смогли выпрыгнуть.

Из третьей девятки в цель попали двое. Теперь горело жарко и ярко также на крейсере 'Лондон'. Но тот, в отличие от эсминца, явно не собирался тонуть. Даже наоборот, артиллерия пыталась вести огонь по надвигающимся французским крейсерам. Двое оставшихся кораблей это уже делали - и не без успеха. Одно попадание получил 'Сюффрен', в результате у него заклинило носовую башню. Все бывшие там в этот момент, натурально, оказались сильно контужены. Но броня выдержала.

Новыми действующими лицами явились два французских линкора. У тех орудия главного калибра на тот момент были как бы не лучшими в мире. А не особо сильная броня все же вполне могла противостоять восьмидюймовым приветам от 'лондонцев'.