При этом следователь не знал о поставке немецких шлифовальных камней из Германии, а потому особо было отмечено, что вся известная контрабанда происходила из азиатских стран.

Само собой разумеется, сотрудники Наркомвнешторга были также опрошены. Умный майор получил именно тот результат, который и предполагал: никто ничего о подобной технике не знал, и через дела она не проходила.

И, наконец, трудолюбивый и дотошный товарищ из органов запросил мнение экспертов своего наркомата о том, откуда бы оборудование с такими-то характеристиками могло бы попасть в СССР. Ответ был единодушен: никакая контрабанда не могла бы подобного обеспечить, ибо такое ни в одной стране не изготавливается.

Хуже того: никаких личных контактов у товарища (пока еще) Александрова с кем-либо, имеющим хоть какое-то отношению к Китаю или Корее не просматривалось. Интересы майора в этом направлении наткнулись на глухую стену.

Про себя майор охарактеризовал складывающуюся ситуацию кратко:

– Чертовщина!

И чем больше он над ней думал, тем лучше это политически неправильное словцо подходило. И в конце концов Мешик решил доложить свои соображения непосредственному начальнику, что и сделал. При этом упор делался на несомненную пользу, приносимую фигурантом, и на явное покровительство товарища наркома. В конце же доклад прозвучало сакраментальное:

– Вывод: фигурант оказался очень полезен для многих отраслей промышленности, а также для военных, включая флот. При раскручивании дела могут оказаться задетыми значимые интересы, - не было сказано, что это интересы влиятельных товарищей.
– . Предлагаю закрыть расследование за отсутствием состава преступления. Что касается Китая, то его предполагаю лишь посредником, передаточной инстанцией.

Слова были серьезными, и Лев Емельянович Влодзимирский отнесся к ним серьезно:

– Именно поэтому и надо разматывать. Через Китай ниточки могут тянуться в Японию, а она и есть наш наиболее вероятный противник. Впрочем, отдай все материалы мне.

К моменту, когда император Хирохито созвал совещание, на котором предстояло решать вопросы государственной важности, от совета гэнро остался один-единственный человек: Сайондзи Киммоти . Многие посчитали бы его влияние близким к нулю, ибо еще в 1936 году он сам сложил с себя членство в Тайном совете при императоре. И все же тэнно пригласил этого человека, не объясняя причин.

На татами расположились министр сухопутных войск Тодзё Хидэки , главнокомандующий Объединенным флотом вице-адмирал Ямамото Исороку, премьер-министр принц Коноэ Фумимаро, министр торговли и промышленности Тоёда Тэйдзиро и министр иностранных дел Мацуока Ёсукэ. Сбоку примостился бывший член гэнро, прямо-таки излучая скромность. Гражданские лица чуть удивились составу совещания, но ничем не выказали этой эмоции, полагая, что его величеству виднее.

Божественный тэнно заговорил первым, что также виделось необычным. И опять собрание никак на это не отреагировало.

– Господа, - начал император, - нам предстоит выслушать сообщение уважаемого министра иностранных дел и принять решение о путях развития нашей страны. Прошу вас, Мацуока-сан.

Министр встал и отдал безупречный по выверенности поклон всем присутствующим. Разумеется, Хирохито удостоился отдельного, особо почтительного поклона.

– Господа, моим людям было сделано весьма интересное предложение от американского правительства. Суть его в том, что...

По правде говоря, министр мог бы и не трудиться. Не только суть, но даже подробности американского предложения стали детально известны всем участникам совещания заранее. Исключение составил бывший гэнро, ибо ему соответствующие документы предоставили буквально в последнюю минуту.

Разумеется, министр доложил лишь о фактах, не коснувшись ни единым словом выводов, которые следовали из доклада. Это было не в японских традициях. В конце своего выступления господин Мацуока в самых учтивых выражениях выразил нежелание министерства иностранных дел вторгаться в прерогативы военных или промышленников.

Все штатские лица про себя отметили, что причина отсутствия, к примеру, начальников штабов становится кристально ясной. Их дело - найти пути решения поставленных задач, а таковые ставят военачальники. И эти задачи могут в сильнейшей степени зависеть от того, какое именно решение примет божественный тэнно. Военным же это было ясно с самого начала.

Хирохито поблагодарил докладчика в истинно японской манере: коротким кивком. И тут же взор председательствующего обратился на премьер-министра. Этот взгляд вполне мог заменить фразу вроде:

– Коноэ-сан, ознакомьте, будьте добры, присутствующих с вашим мнением.

Премьер, не будучи профессиональным военным и не командовав ни до, ни после этого сколько-нибудь крупным воинским подразделением, имел большую склонность к милитаризации своей страны. Еще в 1938 году он провел закон, в котором парламент отказывался от каких-либо рычагов влияния на японское правительство. Премьер же задумал и активно пытался протолкнуть Антикоминтерновский акт, откровенно направленный против СССР, но этот план сорвался из-за позиции Германии, которая совершенно не желала обострения отношений с Советским Союзом. Стоит отметить, что принц Коноэ имел материальную заинтересованность в активном развитии военной промышленности Японии. Он являлся одним из крупных акционеров концерна 'Сумитомо', а тот, в свою очередь, был поставщиком для судостроения Японии.