Плохо, что этот бородатый господин не знал языка гирцийцев. Виал со своими спутниками вообще ничего не понимали из той тарабарщины, на которой говорил магистрат.

– Проклятый местный диалект, – выругался Виал.

Пришлось пользоваться услугами Мустифа, знавшего много языков. Вот еще какую он функцию выполнял у навклера.

Чиновника не удовлетворили буллы, символы свободных граждан, что носят в Гирции. Ни кольца, ни письма, ни дипломы его ничуть не интересовали. Это все можно подделать.

Виал разумно не стал упоминать, что Эгрегий отпущенник. От этого могут возникнуть проблемы. Свободный гражданин, значит свободный, и все тут. Благо с точки зрения закона Гирции, Эгрегий действительно был полноправным человеком.

Хенельга, как женщина, была лишена таких привилегий. Потому Виал назвал ее своей племянницей, у которой погибли все родственники.

Об этом он условился со своими спутникам ранее, чтобы они не удивлялись.

Даже показав векселя из храма, выписанные на его имя, Виал не смог убедить чиновника.

Поняв, что тому требуется, Виал просто отсчитал пять серебряных монет, по две за себя и Эгрегия, одну за Хенельгу.

Вот это вполне сгодилось как доказательство.

– Вот видишь, – прошептал Виал Хенельге, – как хорошо быть женщиной. Можно экономить на взятках.

– Но взял бы он у меня из рук монету?

Виал хмыкнул, покачал головой.

Как ни неприятно это признавать, в этих землях Хенельга полностью зависима от старшего товарища. Даже Эгрегий, муж он ее или нет, не имел бы такой власти над женщиной.

Виал выглядит и является старшим из троицы, а значит, закон и представители закона будут прислушиваться только к его мнению.

Разобравшись с путешественниками, таможенник удалился на корму, где еще долго обсуждал с навклером Арсом различные вопросы. В основном, его интересовало, сколько получит монет за право прохода судна.

– О чем они там болтают? – спросил Эгрегий.

– Хочешь послушать?

– Да не очень, мерзко это все.

Придется привыкнуть. Виал сказал, что на искушенном востоке люди хитрее, опытнее гирцийцев. И в торговле, и в политике.

– Хочешь иметь с ними дело, привыкай. Ведь когда кормишь свиней, ты не задумываешься о запахе, наоборот, ты представляешь, как будет пахнуть их жаренное мясо, соленое сало, сушеные ушки и пятачки.

– Думая так, легче живется, – сказал Эгрегий.

– Ты не согласен?

Он пожал плечами. Ни эти люди, ни команда корабля особенно ему не приглянулись. Тем лучше, а относиться к ним, как к ресурсу, полезно для дела.

– А ты что думаешь? – спросил Виал у Хенельги.

– Выродки.

– Ты судишь их, как представитель своего племени.

– Выродки от этого не становятся лучше.

Магистрат провел на судне еще некоторое время, возился почти до захода. Получив свое, он вернулся на лодку. С чужестранцами больше не разговаривал. Передал часть денег гребцам на буксире и уселся на корме, подняв на вексилуме зеленый флаг.

Ему ответили таким же символом на стене.

Вход разрешен.

Гребцы подвели лодочку к носу судна, моряки Таска бросили им канаты и закрепили их за утку. Небольшая команда буксира легко втащила судно в гавань и переместила его к причалам.

Уже стемнело, разглядеть портовые сооружения не получилось. Толи то была хитрость таможенника, толи просто так совпало. Виал не знал, что именно. Но местные вполне могли протянуть время, чтобы помешать чужакам увидеть внутреннее пространство порта.

Только зачем это делать, ведь приди судно утром, все было бы открыто их взору.

Лишь огни на стенах, башнях освещали путь судна. В гавани почти не было волнения. За входом в порт скрывались скрытые под водой волноломы. Не знающий лоции чужак легко наткнется на эти искусственные мели. Утверждают, что раз в десять лет эти мели разбирают и перемещают.

Только гребцы, работающие в порту, знают гавань.

Огонь факелов, жаровен отражался от спокойных вод. Несмотря на отсутствие течения вода в гавани не пахла грязью. Только горьковатый привкус моря и водорослей. Ни гниющей рыбы, ни человеческих отходов. Порт здесь сооружен намного лучше, чем в Циралисе.

– Словно на лесном озере, – сказал Эгрегий.

Команда Таска располагалась на ночлег, почти не шумела. Моряки не собирались покидать корабль ночью, чтобы платить за постой в незнакомом месте. Только Арс и его офицеры, освобожденные от вахты, решили ночевать в гостинице.