Но продлевает эффект временного лечения, строго веля отправиться в храм Хака как можно быстрее. Я же подозреваю, что туда я попаду нескоро.

Самойлов, кружит рядом, как коршун, пока меня латают. И, получив от целительницы очередное возмущённое фыркание, тут же накидывается на меня с вопросами.

— Что произошло?

— Демоны, — я обвожу жестом отчётливо попахивающие трупы.

— Хм. И откуда они взялись?

— Оттуда, — киваю на чернеющую дыру в асфальте.

— Молодой человек, — хмурится дознаватель. — Пожалуйста, отвечайте конкретнее. Точнее, подробнее. Откуда взялись низшие демоны? Кто их призвал?

Я морщусь, силясь вспомнить полное имя и должность Панаевского.

— М-м-м, Глеб Панаевский, куратор по вопросам посвящённых, — я озираюсь в поисках его тела, но нигде не нахожу.

Боги, надеюсь он не сам ушёл. Но, судя по деланному удивлению на лице Василия, его всё-таки нашли и уже успели унести.

— И вы это видели своими глазами? — немного тише спрашивает он.

— Видел глазами, слышал ушами и на своей шкуре испытал.

— И ваши поде… м-м-м, друзья это подтвердят?

Ох, не нравится мне, куда он ведёт. Но хоть не закатывает глаза, делая вид, что такое невозможно в принципе. Видимо, кладбище тварей — очень убедительный довод. Их уже растащили по видовым кучкам и накрыли брезентом, пока меня лечили.

Его выдержке я вообще поражаюсь. Словно сотня низших в центре города — обычный понедельник.

— Конечно. Как и то, что господин куратор сильно перешёл границы полномочий, пытаясь убить княжича великого рода, — ну хоть раз-то можно воспользоваться положением.

Меня осеняет и вызываю из памяти образ брата. Но связаться без амулета не получается, трачу на попытку жалкие крохи силы. Опять я пустой, два раза за одни сутки, как бы это не стало традицией.

— Убить, вот как? — не устает изображать изумление дознаватель. — И это тоже…

— И это тоже подтвердят. Вы меня извините, но мне нужно связаться с семьей и попасть в храм Хака.

— Конечно, конечно, — Самойлов участливо берёт меня под руку. — Мы только показания ваши запишем. Быстренько, в отделении, туда и обратно. А потом отвезём, куда вам угодно.

Я ему не верю, но выбора у меня нет. Прорываться через оцепление и убегать? В чём меня могут обвинить? Даже Панаевского не мы убили. Сам не понимаю, что я видел. Но кто-то, давший ему такую силу, похоже, его и прибил.

Поэтому просто молча позволяю меня довести до невзрачной машины и отвезти в отделение. Едем мы не долго, через центральный проспект, к зданию по соседству с императорским дворцом.

Провожаю взглядом встречную вереницу автомобилей. Скоро на той улочке будет не протолкнуться…

Допрос длится длится демоны знает сколько времени. Сначала меня просто усаживают за стол в комнате без окон, и надолго оставляют одного. Я просто пялюсь в бледно-зеленую стену. В голове полная пустота, глаза слипаются.

Затем является мужчина лет пятидесяти, представляется следователем по особо важным, Никанором Пантелеевым-младшим. Его синий костюм и белая рубашка в идеальном состоянии. И только след на щеке выдает, что подняли его из кровати буквально только что.

Я повторяю ему свою историю три раза. Без подробностей о моих проблемах с памятью и особых знакомствах. Следователь выслушивает меня равнодушно, кивая со скучающим видом.

Выслушивает и опять задает те же вопросы. От его монотонного голоса я начинаю закипать.

— Так что произошло на Свечном переулке у домов семнадцать, шестнадцать и девятнадцать?

Меня так и подмывает надавать ему по щекам. Уж слишком спокоен после того, что случилось у них под самым носом. Демоны в столице! За несколько тысяч километров от места их прорывов.

А этот сидит с безразличной рожей и бубнит. Даже бровью не повёл от услышанного.

— Что с моими друзьями? — я решаю переключиться на то, что меня больше всего волнует.

Друзья… Слово само слетает с губ, отдаётся приятным чувством в груди. Да, после такого — либо становятся друзьями, либо мёртвыми героями.

— Сейчас это неважно, сейчас…

— Что с моими друзьями? — повторяю и сверлю взглядом.

Пантелеев недовольно поджимает губы, но не отступает. Я тоже. После шестого повторения вопроса одним и тем же тоном, он наконец вздыхает и сообщает: