И я была не одна.

Рядом со мной стоял Изен. Но это был не тот Изен, которого я помнила. Суровый мужчина, красивый, несмотря на грязь и шрамы, исчез. Теперь рядом со мной стоял призрак. Тот самый призрак, который наблюдал, как я покидаю разрушенный город Джиннов. Он выглядел точно так же, как тогда. Его левая нога была разорвана, из раны сочилась кровь, мышцы вывалились наружу. Его правая рука была откинута назад, кость торчала сквозь кожу. Его лицо было изуродовано и разбито вдребезги, правая сторона была смята в том месте, где Джозеф ударил его о потолок, а потом об пол. Я не сомневалась, что меня бы вырвало от этого зрелища, но это был сон. Никого из нас там на самом деле не было. Землянин, стоявший рядом со мной, даже не был Изеном. Это был Сссеракис, одетый в окровавленный труп мужчины, который меня трахнул всего несколько дней назад.

— Это мой сон или твой? — В этом мире мой голос звучал как-то не так, как будто земному голосу там не было места. Я почти ожидала, что все твари и ужасы внезапно найдут меня и прогонят.

Есть ли разница? Губы Изена шевельнулись, чтобы произнести эти слова, но голос был не его. Это был тот самый голос, который я слышала в Яме, когда впервые встретила Сссеракиса. Это трудно описать, и я пыталась много раз в своей жизни. Я думаю, самое близкое — шипение из мешка, полного змей. Злых змей.

— Это твой дом. — Я знала, что это правда, даже когда это говорила. Это должно было подсказать мне, что мы с Сссеракисом связаны теснее, чем я думала. Я знала, что это дом ужаса, потому что он чувствовал себя здесь как дома. Несмотря на то, что это место казалось чужим, мне было там уютно.

Это мой дом, прошипел Сссеракис и указал здоровой рукой Изена на самую вершину огромного шпиля в центре города. До того, как меня похитили. Сейчас… Тело Изена прошло передо мной, заслоняя обзор, а затем остановилось справа.

Город изменился. Там, где раньше пульсировал странный зеленый свет, теперь было мертво и темно. Ничего, кроме серого камня, все еще искусно обработанного и симметричного, но уже не красивого. Оживление на улицах прекратилось. Существа, которые бродили по городу, исчезли. Он стоял пустой и безжизненный. Я не могу точно сказать почему, но я оплакала его потерю.

Я оторвала взгляд от мертвого города и обнаружила, что Изен исчез. Я стояла одна на плато; слабый свет, который там был, начал меркнуть. Точнее, вокруг меня сгущалась тьма. Мир мерк, пока я не погрузилась в пустоту. Я слышала только быстрое, полное страха биение собственного сердца. Ледяные когти сомкнулись вокруг него, и боль в груди стала удушающей. Стало больно дышать. Я была скована холодом, который проник так глубоко в мои кости, что я не могла дрожать.

— Проснись! — крикнула я в темноту. Я попыталась дотянуться и ударить себя по лицу, но у меня не было ни рук, ни головы. Я была ничем. Просто бестелесный голос, плавающий в пустоте. Я закричала.

Я проснулась с криком, схватившись за грудь. Хардт говорит, что никогда не видел меня такой испуганной. Как будто все ужасы и ночные кошмары, все страшные вещи, которые когда-либо существовали в этом мире, разом мне приснились. И, я полагаю, Хардту лучше знать. Он видел меня в лучшие и худшие времена. Он видел меня в Красных камерах под столицей Террелана; он видел, каким пыткам подверг меня император. Он был рядом со мной, когда я делала самый трудный выбор, невозможный выбор; он был свидетелем того, как я испугалась этого решения. Он был рядом даже в тот день, когда я умерла.

— Все в порядке, Эска, — сказал Хардт глубоким и успокаивающим голосом. Он обхватил мою щеку одной из своих огромных ладоней и заглянул мне в глаза; это был якорь, который вернул меня в реальный мир. Удивительно, что зрительный контакт может сделать то, чего не могут слова. — Это всего лишь сон. Теперь ты проснулась.

Он смотрел мне в глаза, пока мое дыхание не успокоилось и паника не покинула меня. Затем он кивнул и помог мне сесть, прислонившись спиной к шершавой коре чессопа. Я хорошо знаю этот тип деревьев; в конце концов, я провела свои первые шесть лет в лесу. У чессопа вместо листьев короткие иголки, и о он выдержит практически в любых погодных условиях. Они растут далеко друг от друга и в огне издают странный, земляной запах. Я почувствовала этот запах, и он пробудил во мне воспоминания о беззаботном времени до того, как орранцы превратили меня в оружие. До того, как терреланцы превратили меня в пленницу. Это тоже помогло мне успокоиться. Мысль о доме, которого я больше никогда не увижу. Воспоминания о нашем маленьком домике и кровати, которую я делила с братом, о том, как храпел по ночам мой отец, как мама готовила завтрак и меня будил запах овсянки.

Хардт кивнул и сел, найдя дерево, чтобы прислониться к нему. Я все еще не доверяла себе, поэтому сидела молча. Воспоминания о городе в Другом Мире, о страхе, который вселил в меня Сссеракис, все еще были на поверхности. Голос ужаса эхом отдавался где-то внутри меня.

Дом. Я хочу вернуться домой.

Со всех сторон нас окружали деревья, маленькая рощица образовывала небольшую поляну, каким-то образом свободную от снега. В центре, всего в нескольких футах от нас, горел костер. Тепло согревало мои ноги, но проникало только до кожи. Я чувствовала холод внутри. Тамура сидел у небольшого костра, и его руки были скользкими от крови, когда он сдирал шкурку с маленького зверька, который выглядел так, словно когда-то был кроликом. Я до сих пор не знаю, как они поймали это существо и как им удалось найти сучья, достаточно сухие, чтобы разжечь костер. Один из многочисленных талантов Тамуры, скрытых за множеством слоев сумасшедшего старика.

— Вот, — Хардт подтолкнул ко мне мешок. — Ешь.

Я начала было протестовать, но как только я подумала об этом, то поняла, что ужасно проголодалась. Этот голод был сильнее, чем просто потребность в еде. Я снова посмотрела на свои руки и обнаружила, что они стали тонкими, а под кожей, похожей на грязную бумагу, видны кости. Я порылась в мешке и вытащила пригоршню грибов. Это был подарок от бесов из города Джиннов, и они уже кончались. А еще у них был вкус старого ботинка. Я рада признаться, что ела эти грибы в последний раз. Даже по сей день мысль о них вызывает у меня тошноту.