Дорога Токайдо

После совершенного по приказу всесильного сёгуна самоубийства князя Асано его дочь от младшей жены решает отомстить. Для этого ей потребуется помощь главного советника ее отца, Оёси Кураносукэ. Но беда в том, что он живет в Киото, древней столице Японии, а девушка находится в Эдо, столице сёгунов. И чтобы исполнить свой замысел, княжна должна пройти по дороге Токайдо…

В основе увлекательного романа Лючии Сен-Клер Робсон, описывающего мир феодальной Японии XVII века, лежит реальная история, связанная со смертью князя Асано из Ако и местью за него сорока семи ронинов. Имена воинов князя Асано известны каждому японцу, все они считаются национальными героями страны.

Прежде всего, я хочу поблагодарить доктора Кондо за советы во время написания этого романа. Являясь прекрасным знатоком японской истории и культуры, он оказал мне неоценимую помощь. Если в тексте имеются ошибки или неточности, за них отвечаю только я.

Кроме того, мои японские друзья всячески ободряли меня, когда я исследовала историю сорока семи самураев, лишившихся господина. В 1970 году семья Накацу из Ивакуми любезно позволила мне пожить в чайном домике в их обворожительном саду, где я не могла не проникнуться очарованием Японии. За двадцать лет чувство не только не выветрилось, но стало еще сильней. В том году Сидзуко из Осаки, выдающаяся преподавательница искусства изготовления кукол, делала все возможное, чтобы помочь мне, иностранке, сориентироваться в лабиринте японских общественных отношений. С той поры она остается моим истинным другом и наставницей. В Осаке мой давний друг Масааки Хираяма и его семья приняли меня в своем доме как родную. Масааки помог мне собрать необходимую информацию и не однажды сопровождал в такие места, куда трудно добраться даже по прекрасной японской железнодорожной сети. Любые слова признательности этим людям за терпеливое великодушие будут недостаточными. Добавлю также, что многие японцы отнеслись ко мне по-дружески во время моего путешествия по их стране. В столь кратком вступлении невозможно перечислить все имена, но я всегда буду помнить их доброту.

В феодальной Японии сутки делились на двенадцать частей, из них шесть членили день и шесть — ночь. Продолжительность каждой части менялась в зависимости от времен года, но приблизительно соответствовала двум европейским часам. Каждый такой японский «час» имел свое название.

От полуночи до 2 ч. ночи — «час Крысы».

От 2 ч. ночи до 4 ч. утра — «час Быка».

От 4 ч. до 6 ч. утра — «час Тигра».

От 6 ч. до 8 ч. утра — «час Зайца».

От 8 ч. до 10 ч. утра — «час Дракона».

От 10 ч. до полудня — «час Змеи».

От полудня до 2 ч. дня — «час Лошади».

От 2 ч. до 4 ч. дня — «час Овцы».

От 4 ч. дня до 6 ч. вечера — «час Обезьяны».

От 6 ч. до 8 ч. вечера — «час Петуха».

От 8 ч. до 10 ч. вечера — «час Собаки».

От 10 ч. вечера до полуночи — «час Свиньи».

«Часы» часто отмечались ударами храмовых колоколов. В европейскую полночь начинался «девятый» час, в два часа ночи — «восьмой», в четыре утра — «седьмой», и так до «четвертого часа», который кончался в полдень. Потом отсчет повторялся снова. В этом романе время измеряется по старой японской системе, то есть два с половиной японских часа в тексте будут означать пять полновесных наших часов, а первая четверть часа Крысы — половину первого ночи.

Расстояния в романе измеряются в ри, эта единица равна примерно 2,44 мили, или 4 км. Тё равняется примерно 325 футам (107 м). Сяку равен футу (около 31 см), а сун (примерно 3,03 см) — дюйму.

Возле комнаты Кошечки в доме «Благоуханный лотос» шла игра в «голых островитян». Пять куртизанок третьего разряда из числа подопечных старой Кувшинной Рожи танцевали под резкие ритмичные удары ручного барабана и отрывистые звуки струн сямисэна [1] Когда музыка прекращалась, женщины застывали на месте, и если какая-либо из них шевелилась, она должна была скинуть с себя что-нибудь из своих одежд.

По мере того как чаши рисового вина пустели и молчаливые слуги вновь наполняли их, танцовщицам становилось все труднее оставаться неподвижными, когда умолкал барабан. У ног женщин лежали, как сверкающие воды разноцветного озера, их шелковые верхние и нижние одежды и длинные парчовые пояса. Жесткие белые хлопчатобумажные носки с широкими верхами скользили по волнам этого озера, словно утки.

Игра дошла уже до того момента, когда в нее включаются гости. Один из них, кажется, танцевал, набросив нижнюю одежду куртизанки себе на голову. Кошечка слышала хихиканье хозяйки этого наряда, которая пыталась вернуть похищенное.

Кошечка сидела на коленях и смотрела на своего умирающего гостя. Она воспринимала звуки веселья словно шум далекого водопада или урагана. Куртизанка все еще не сняла с себя шелковое платье цвета лаванды и тяжелый парчовый пояс. Поверх платья был накинут плотный сатиновый плащ цвета сливы, по которому бродили павлины и летали малинового цвета кленовые листья, — этот плащ защищал Кошечку от прохлады одиннадцатого месяца. Свисавшие до пола тяжелые рукава плаща были аккуратно сложены крест-накрест, словно у важной гостьи на чайной церемонии.

Мягкий свет напольной лампы выхватывал из мглы длинную наклонную линию шеи Кошечки — подъем к блестящим черным петлям и крыльям ее прически. Воротники ее одежд, откидываясь к спине, открывали самую соблазнительную часть женского тела — чувственный изгиб у основания шеи. Лицо Кошечки, своей изящной формой напоминавшее семечко дыни, ярко блестело. Огонь лампы отражался золотистыми точками в ее темно-карих глазах.

Это были «глаза ласточки» — длинные и с косым разрезом. Черные брови Кошечки, расширяясь на кончиках, как два пера, изгибались симметричными дугами, словно усики бабочки-шелкопряда. Ученые, определявшие характер человека по его внешности, считали, что такие брови бывают у людей, которые сами принимают решения и всегда выполняют их. Узкий нос с высокой переносицей и полные маленькие губы отбрасывали тень на белоснежную щечку.

Кошечка была столь же образованна, сколь и красива. Она являлась тайной дочерью князя Асано и его «жены вне дома» (то есть младшей жены), с малых лет изучала музыку, литературу и другие искусства и никогда не думала, что ей придется совершенствовать свои таланты в «доме выбора» в веселом квартале Эдо. Ужасная трагедия навлекла немилость властей на ее родителей.

Год назад Кошечка, настоящее имя которой было Кинумэ — Золотая Слива, — пришла сюда пешком: в Ёсиваре, веселом квартале Эдо, паланкины были запрещены. Она пряталась под полосатым дорожным плащом и широкополой плетеной шляпой из осоки. Два бывших носильщика сундуков ее покойного отца плелись за ней, таща на палке большой плетеный короб. В нем находились шелковые платья и пояса Кошечки, ее любимые книги и свитки, набор лакированных косметических принадлежностей и несколько дорогих ей безделушек и вещиц.