Василиса: Кому-то везет взрослеть поздно. Так как, например, моей сестре, которая в восемнадцать лет остается балованным капризным ребенком. А кому-то рано. Мне тоже было восемнадцать, когда на меня свалилась ответственность за целое княжество и едва не прибила своей ношей. Но я справилась и так срослась с тем, что дает титул главы рода, что не могу отпустить это даже ради человека, которого желаю видеть своим мужем.
Демьян: Если жениться то на королеве, в смысле, на княжне. Особенно той, у которой в приданом артефакт, которого мне не хватет для прорыва. Она не хочет замуж? Значит придётся влюбить и соблазнить.
15-е Медовика.
— Я все понимаю, Дёма, но откуда такая спешка? — Ада так резко дёрнула плечом, что тонкая шаль соскользнула, светлой пеной улеглась у ног.
Усмехнулся про себя, но немедля шагнул к девушке, поднял накидку и накинул обратно на смуглые плечи.
— Какая спешка? — постарался вложить в голос столько мягкости, сколько смог в себе откопать. — У меня есть как минимум пара лет. Но помолвку государь велел заключить до конца зимы. Помолвка — не свадьба, ты же понимаешь?
Ада тряхнула чёрными кудрями, нахмурилась. Я невольно поднял руку, разгладил морщинку между бровей. Потом склонился и заменил пальцы прикосновением губ. Прижал девушку к себе.
— Не отдам, — упрямо заявила Ада, заставив меня улыбнуться.
Я отстранился, любуясь строптивицей.
Напористая, сильная, красивая. Древняя кровь, которую невозможно скрыть — большие карие глаза, кудрявые волосы, нос с легкой горбинкой и пухлые губы. Кожа немного смуглая и словно бархатная. И крошечная родинка под внешним уголком правого глаза.
— Если спешки нет, — Ада не умела долго молчать, — то зачем тебе уезжать сейчас?
— Не сейчас, — зачем-то поправил девушку, — а в конце лета. У нас ещё будет пара недель.
— Дёма, — с нажимом произнесла Ада, чуть прищурившись. — Не уходи от темы.
— Хм, — мне не хотелось лишний раз ранить девушку словами о будущей невесте, но и избежать разговора Ада бы не дала. Вздохнул и признался. — Я остановил выбор на княгине Уваровой.
— И что сказал государь? — помедлив, спросила Ада. — Она ведь его племянница, верно?
— Внучатая.
— Дёма!
— Ничего государь не сказал. Он не знает.
— Вот как? — Ада вдруг успокоилась, расслабилась. — То есть у тебя нет никаких договорённостей? Зачем тогда ты едешь в Белогорск?
— Василиса учится там, — я отвечал коротко, неохотно, хотя и понимал, что Ада не успокоится, пока не выяснит все подробности.
— Почему именно она?
— Дело в артефакте старого князя, — сказал еще менее охотно. — Том самом, которого мне не хватает для прорыва. Зеркало Офара.
— Вы хотя бы знакомы? — продолжала допытываться девушка. — Ты видел ее?
— Мельком. Четыре года назад, когда не стало ее отца.
— Она красивая? — голос Ады дрогнул, выдав волнение.
А в моей памяти возникло бледное лицо со сжатыми в тонкую полоску губами. Чёрный платок, скрывающий не только волосы, но и лоб. И строгие синие глаза.
— Не знаю, — вполне искренне сказал я, — но это не важно.
— А что важно? Какая-то побрякушка?
— Это не побрякушка, — вздохнув, сказал я. — Если я пойму, как работает зеркало, то смогу создавать порталы. Это станет невероятным прорывом. Представь, что любое место будет доступно также, как эта комната за спиной.
Ада снова нахмурилась. Так, словно ждала иного ответа.
— Если ты не договорился с государем, — сказала она, — и не знаком с княгиней, то как ты планируешь заключить помолвку?
— Думаешь, она окажется от брака со мной? — хмыкнул я.
— У нее может быть жених. Насколько помню, княгине уже больше двадцати.
Ада произнесла это с такой очаровательной небрежностью, что я расхохотался:
— Это что, много? Тебе самой двадцать три.
Девушка без улыбки дождалась окончания приступа смеха.
— Прости, — повинился я. Не знаю зачем, оскорбленной Ада не выглядела.
— Княгиня не потерпит любовницы, — произнесла она. — И потребует обряда.
— Предоставь это мне, — сказал я, решив закончить этот неудобный разговор. — Увидишь, уже через месяц она будет преданно заглядывать мне в глаза и даже не вспомнит об обряде.
— Обещаешь? — требовательно и серьёзно спросила Ада.
Я на миг замялся. В памяти вновь возникла стройная, затянутая в черное фигурка. Прямая до неестественности спина, суровый взгляд. Сложно было представить, что эти глаза могут быть восторженными. Или хотя бы теплыми.
— Обещаю, — шепнул я и сам скинул шаль со смуглых плеч.
28-31-е Медовика.
— Мама, только не в мою академию! — взмолилась я. — У меня просто не будет возможности за ней присмотреть!
— Маша повзрослела, милая. С ней ничего не случится.
— Правда? — сквозь зубы удивилась я. — Вчера она упала с дерева!
— Правда? — повторила за мной госпожа Уварова.
Прозвучало неискренне.
— Мама! — прорычала я.
— Ну Лисса, — тут же сменила тон мачеха. — Она слушается только тебя!