— И ты перекрасила лошадь?

Она кивнула.

— Но это было не все. Был еще один конь, чьи ноги нужно было обесцветить. Бедненький, теперь ему так и ходить с белыми чулками, разве что хозяин пожелает опять его перекрасить. Тогда я ничего не знала, но теперь знаю, что это конь по имени Джанкет. Каждые несколько дней я должна была ехать в Болдок, обновлять краску и повторять обесцвечивание. Мистер Грейман договорился с мистером Феннетом, что мой гонорар останется в тайне даже от фирмы, и, конечно, я ничего не сказала — даже тебе.

— Значит, когда я видел тебя в машине…

— Я ездила в Болдок красить и обесцвечивать моих очаровательных клиентов, — рассмеялась она. — Я совершенно не разбираюсь в скаковых лошадях и не имела ни малейшего представления, что конь, которого я красила — Ямынь. Пока Вилли Джинс не сказал «Болдок», я не знала, что конюшня имеет какое-то отношение к Дерби. Утром, после того как мы расстались, мне пришлось опять ехать в Болдок и удалять краску: мистер Грейман сказал, что передумал и снова хочет видеть коня с белыми чулками. Вот тогда я отважилась поговорить с ним и рассказала, в каком ты положении. Он рассказал мне всю правду и взял обещание хранить все в тайне. Он помирился с Ленноксом и все рассказал ему о Ямыне, но потом узнал, что Леннокс ему не верит и следит за лошадьми. Мистер Грейман настолько разозлился из-за этого, что решил пойти на обман — перекрасил лошадей и позволил шпиону увидеть, как охромел бедный Джанкет, — он знал, что тому не выдержать кентера. Он сказал мне, что поставил на Ямыня, и это принесет ему целое состояние.

— Так значит ты, единственная из всех собравшихся на Эпсом Даунс, точно знала, что Ямынь победит?

— А разве я не на него поставила? — с улыбкой спросила парикмахерша.