– Сейчас! – фыркнула Анжелика и принялась шарить по карманам.

Напряжённую тишину вспорола бойкая музычка – телефон снова зазвонил, что окончательно вывело девицу из себя.

– Отлезь! – зашипела она, сбрасывая вызов, и продолжила шарить руками по карманам.

– Пропуск! – механическим голосом потребовали стражи.

– Сейчас! Я ищу!

Госпожа Бердникова окончательно рассердилась и ногой отшвырнула чемодан прочь. Чтобы избежать ещё одного пинка, тот на всякий случай откатился на метр в сторону и обиженно замер у ног правой статуи. Лихорадочный поиск по карманам ничего не дал, и девица начала яростно рыться в сумке.

Стало ясно, что она искала пластинку, которую я так неудачно умудрилась подобрать. Чужие неприятности мне не требовались, своих хватало с лихвой. Но идти и возвращать потерю было страшно, подумалось: а вдруг шевелящиеся статуи сочтут меня лишним свидетелем и доложат, куда не следует? По всему выходило, что лучше кинуть пластинку через кусты и таинственно раствориться в вечернем сумраке, оставшись неузнанной, а следовательно, живой и невредимой. Пока я прикидывала траекторию броска, телефон у девицы зазвонил снова.

Анжелика шипяще зарычала, как дикая пойманная за хвост кошка, и несколько раз яростно ткнула пальцем в экран. Изящные черты исказило бешенство. Симпатичная девушка, подкачали только подкачанные губы.

– Пропуск! – в третий раз потребовали статуи, и Анжелика распрямилась, воинственно выпятив грудь.

Повернулась ко мне задом, а к кирпичной стене передом и зло процедила:

– Я что, глухая, по-вашему? Я ищу! Ищу, понятно?! Хватит дёргать меня!

– Пропуск! – механически ответили человекольвы в гипсовых доспехах.

– Завали своё едало големное! – взвизгнула она и принялась искать пропуск заново.

Наверное, я не очень хороший человек, и вы меня за это осудите, но я наблюдала за её метаниями с чувством мариансковпадинного удовлетворения. Первый страх уже прошёл, и проснулось жгучее, нелогичное любопытство. Оторваться от не вписывающейся в привычный мир картины было решительно невозможно. Почти сроднившись с кустами и благодаря Шуру за невнятно-коричневый цвет пуховика, я ждала, что случится дальше.

И снова телефонная трель взорвалась в тишине. Анжелика аж подпрыгнула на месте и злобно прорычала в пустоту:

– Убью!

– Угроза! – мгновенно отреагировали статуи.

– Я не вам, – взвизгнула Анжелика, но к ней уже метнулись белые гипсовые хвосты и двумя змеями оплели её тело. – А ну, пустите! Пустите, я сказала! Твари!

– Сопротивление! – синхронно выдали человекольвы и вдруг оскалились.

Белые пасти раскрылись и показали идеально острые клыки. Я приросла к асфальту ещё плотнее – на этот раз от ужаса. Из комической ситуация стремительно превращалась в кошмарную. Анжелика забилась в хватке оживших статуй, а я лишь широко распахнула рот, ошеломлённо глядя на то, чего никак не могло происходить.

– А ну, пустите меня, твари! Иначе развоплощу вас к големной матери! – брыкалась Анжелика.

– Угроза развоплощением! Уровень опасности – третий! Аннигиляция!

Девушка тоненько взвизгнула, переулок озарила яркая серая вспышка, и на мокрый асфальт упала розовая сумка. Складками собрались на пустых сапожках розовые джинсы с блёстками, сверху плавно осела куртка. Я в шоке вытаращила глаза на место, откуда испарилась девушка. Просто исчезла. Аннигилировалась…

Алебастровые глаза стражей вдруг синхронно сошлись на моём лице, и только теперь я поняла, что кусты совершенно меня не скрывали. Просто раньше на меня никто не смотрел.

– Пропуск! – потребовали статуи и угрожающе двинулись ко мне.

Я метнулась прочь, но длинный жёсткий хвост вдруг обхватил меня за талию и потащил к себе. Споткнувшись, чуть не пропахала носом тротуар, но хвост держал крепко – не дал ни упасть, ни сбежать.

– Сейчас, сейчас… Только, пожалуйста, не надо сердиться. Я вам просто отдам пропуск и уйду. Анжелика выронила по дороге. Только мне никуда не надо, ладно? У меня и так всё хорошо. Мы с мамой в театр на следующей неделе собрались, не могу же я её подвести? В общем, возьмите ваш пропуск, пожалуйста, – дрожащей рукой я протянула пластинку стражнику. – Только отпустите меня. Я же не сопротивляюсь. Обещаю, что никому ничего не расскажу!

Хвост алебастровой змеёй скользнул прочь. Голем забрал пропуск и впечатал его себе в грудь. Кирпичная стена подёрнулась такой же ртутно-радужной дымкой, как и металлическая пластинка. Внезапно кладка проступила так явно, будто сумасшедший художник раскрасил её серебристыми красками, а затем обвёл чёрными и белыми маркерами.

– Ну… я пойду…

Я осторожно попыталась отступить подальше от разбросанных на мокром асфальте вещей Анжелики.

– Проход открыт, – одновременно проговорили стражники, и два хвоста вдруг скользнули мне за спину и швырнули в мерцающую стену.