Синтия Санчес-Кристиан, член совета директоров, магистр бухгалтерского учета

Она никогда не подписывала свои электронные письма «Мама». В них никогда не было: «я люблю тебя», «я горжусь тобой», «я злюсь на тебя», «я рада за тебя». Потому что Синтия Санчес-Кристиан была равнодушна, когда дело касалось ее дочери. Вероятно, именно поэтому я избегала ее.

Пять часов. Это означало, что у меня оставалось меньше суток до того, как я получу привилегию услышать о ее незаинтересованности в моей жизни, потому что пропуск нашего запланированного разговора привел бы к еще большему количеству электронных писем, которые я не хотела получать.

Я удалила сообщение и встала, бросив планшет на диван, прежде чем вернуться к окну. Я прислонилась к раме, чувствуя, как прозрачные белые шторы от пола до потолка колышутся у меня над плечом.

В Каламити я была с сентября. После преследователя ни у Люси, ни у меня не было особого желания возвращаться в Нэшвилл за своими вещами, поэтому мы отправили одежду и другие личные вещи в Монтану специальной компанией. Мебель, точнее, та ее часть, которая не была изрешечена пулями, была подарена и забыта. Оставив меня с чистым листом, которым была эта квартира.

Керриган навела здесь порядок еще до того, как я въехала, убрав весь хлам и вычистив ее сверху донизу. Но она оставила необработанные края, кирпич, стекло и незаконченный потолок. Я смягчила обстановку комнаты с помощью текстур, таких как занавески и моя роскошная белая кровать. Все, что я купила, было белого или кремового оттенка. То, чего квартире не хватало в цвете внутри, было компенсировано Каламити снаружи.

Прошлой осенью, когда деревья превратились в калейдоскоп красных, оранжевых и лимонно-зеленых красок, я оставляла занавески широко открытыми, чтобы краски проникали внутрь. Затем их сменила зимняя хандра. Я не могла дождаться весенней зелени и желтого лета.

Они оживляли комнату и манили меня выйти на улицу.

У меня не было машины. В Нэшвилле она мне была не нужна. Поэтому я ходила пешком, куда бы ни пришлось. В продуктовый магазин. В банк. В крошечный кинотеатр. Если мне когда-то было что-то нужно, Люси отвозила меня на дальние расстояния вместе со своим песиком Чеддер, который ездил на переднем сидении.

Жизнь в маленьком городке была приятной сменой городской суеты. По словам Дюка, летом в Каламити будет более оживленно. Туристы будут стекаться в этот район, заполняя улицы и магазины. Но сегодня вечером, когда часы показывали раннее утро, было тихо. Очень тихо.

На другой стороне улицы, двумя кварталами ниже, в электрически-оранжевом сиянии неоновой вывески бара «Джейн» падающий снег превращался в рыжие хлопья. Перед входом стояли всего две машины, занявшие места на парковке по диагонали, ближе к двери. Как будто зная, что я ждала, двое мужчин вышли на улицу, пожали друг другу руки, прежде чем сесть в свои машины, задние фары которых вскоре исчезли.

Первая улица была пуста.

Одиночество, более темное, чем небо, и более холодное, чем снег, пробрало меня до костей.

Что я делаю со своей жизнью?

Я отскочила от окна и пересекла комнату, чтобы снять верхнюю одежду с вешалки у двери. Я надела зеленую парку, которую купила перед Рождеством, и натянула сапоги до колен. Затем выскочила за дверь, прежде чем смогла убедить себя забраться в безопасную постель.

Жизнь в Каламити — по крайней мере, моя жизнь — была скучной, и я была более чем довольна этой чертой. Вот только, в данный момент, когда меня ничто не отвлекало, вопрос, терзающий мою совесть, вопрос, из-за которого одиночество становилось все глубже, будет мучить меня всю ночь.

Что я делаю со своей жизнью?

Только не сегодня. Это будет темой завтрашнего разговора с родителями, и сейчас я не собиралась об этом задумываться.

Прежде чем отпереть дверь, я посмотрела в глазок, чтобы убедиться, что на лестничной клетке никого нет. Поскольку наверху была только одна квартира, эта лестница принадлежала мне. Но то, что мой преследователь был мертв, не означало, что страхи, которые она породила, исчезли вместе с ней.

Лестничная площадка за дверью была пуста, что неудивительно, поэтому я бросилась бежать, спустившись по серой лестнице к боковой двери, которая выводила меня на Первую улицу. Прежде чем выйти, я снова посмотрела в глазок, затем приоткрыла дверь, убедившись, что я одна. Когда я вышла на улицу, зимний воздух охладил мои легкие.

Хотя было теплее, чем я ожидала. Снежинки, падавшие на мои каштановые волосы, мгновенно таяли. Не желая оставаться одна, я поспешила по тротуару, прислушиваясь к любым звукам, доносившимся сзади. Но улица была пустынна, и единственными ботинками, оставлявшими следы на снегу, были мои собственные.

Красно-оранжевый свет «Джейн» манил к себе, как и бокал крепкого напитка. Вино сегодня вечером было не лучшим решением. Оно не могло заглушить тревогу, которая ползла у меня по спине, заставляя сердце биться слишком быстро, а дыхание быть слишком поверхностным. Возможно, выходить в темноту было не самой лучшей идеей.