— Хм, возможно, — пожала я плечами. — Но что там с Костей? Он в порядке? — вспомнила я о мужчине.

— Я пока не знаю, не был у него. Хотел сначала с тобой увидеться.

— Поговори с ним насчёт меня? — попросила я, но после передумала: — Нет, лучше я сама.

— Да ладно, ничего такого. Ты же не подставила его на самом деле?

— Нет… да и не в этом дело. Пап. Я его люблю.

— О как! — запаниковал мой отец. — И давно? — нахмурился он брови.

— Не знаю точно, когда я влюбилась в него. Но я поняла это слишком поздно. — Я опустила голову, снова сокрушаясь.

— Да-а-а… дела-а-а… — протянул папа. — Даже не знаю, как быть теперь. — Пожал он плечами.

— Я сама должна разобраться! — решительно заявила я. — Я эту кашу заварила — мне и расхлёбывать!

— Ну хорошо, хорошо, валькирия ты моя, — похлопал папа по моим ногам. — Тогда я к зятю пойду, что ли? — я слегка ткнула его кулаком в плечо на эту шутку. Стало так тяжело после этого, всё-таки я ещё слишком слаба. Папа же усмехнулся и продолжил: — Ты тут как, справишься? До завтра протянешь? Я пока с врачами пообщаюсь, узнаю, когда тебя можно домой забирать.

— Как можно скорее, пап! Мне надо домой! Мне надо в офис — извинится перед всеми, но главное, перед Костей.

— Ладно, посмотрим, что можно сделать. — Он потрепал меня по голове и ушёл.

Вскоре мне принесли обед. С домашней едой не сравнится, но учитывая, что я не ела со вчерашнего дня, мне всё равно. Бульончик — так бульончик.

Константин

Слава пришёл ко мне на следующий день, сразу после полицейских. Друг принёс много фруктов. Ещё был шоколад, но его друг сразу же забрал.

— Это медсёстрам, чтобы получше за тобой следили, — уверял он меня.

— А то я тебя не знаю, ловелас с большим стажем! — пристыдил я его.

Силы стали постепенно возвращаться, мне разрешили есть и пить. Я даже прогуливался немного по коридору больницы. Надеюсь, скоро выпишут.

Когда Слава потребовал у меня подробностей, то я рассказал об обстоятельствах своего ранения. У него же хотел разузнать про Аду. Когда он сказал мне, что она наглоталась таблеток и закрылась в моём кабинете, я, конечно же, не поверил.

— Ну после твоей истории я и сам в это уже не верю, — согласился со мной Слава. — Видимо, охранники что-то не так поняли, а Ада была без сознания и не могла рассказать, — пожал он плечами.

Меня всего передёрнуло. Да, Ада солгала мне и во многом, судя по всему. Но когда дело касалось нас двоих, она не врала. Просто не могла. Я видел её глаза — такое не сыграешь. Да ведь? У Славы даже спрашивать не буду. Его ответ мне уже известен — виновна. Так что продолжаю грызть себя изнутри самостоятельно.

Когда Слава ушёл, мне принесли обед. Со стряпнёй мамы или Зинаиды Андреевны не сравнится, разумеется, но лучше им обеим пока ничего не знать. Я даже не знаю, как получше всё это объяснить вообще.

Спустя ещё некоторое время ко мне зашёл Шмидт. Стало как-то не по себе, я не знал, как себя с ним вести.

— Ну здравствуй, Константин. — Протянул он мне руку для рукопожатия. Это ведь хороший знак? Я поприветствовал его. — Ты позволишь? — указал он на стул, где до этого сидел Слава.

— Конечно.

— Ну как твоё самочувствие?

— Да вроде нормально, слабость есть. Но если врач разрешит, в понедельник хочу домой вернуться. Не нравятся мне здесь. Стены давят.

— Ада тоже не хочет задерживаться, — ухмыльнулся Шмидт, я за это ухватился: — Как она? Что вообще с ней случилось? Слава толком не знает.

— Ей уже получше, но выглядит ещё плохо. Ирина, судя по всему, вышла из-под контроля. Я тут разузнал: она стояла на учёте у психиатра. Врач прописал ей мощное успокоительное, но некоторое время назад Ирина перестала их принимать. То, что осталось, всыпала Аде в кофе, а та выпила. Повезло, что большая часть осела на дне, и дозировка была не губительной. Но досталось ей неслабо.

— Они же вроде были подругами? Как так вышло?

— Видишь ли, Ирина всю жизнь была вхожа в наш дом. Она всегда хорошо общалась с людьми нашего круга, но одной из нас так и не стала. Это выбило её из колеи. Это и смерть её матери. Мама Ирины сильно болела. Конечно, мы с Адой помогали как могли, но от смерти не откупиться никакими деньгами. — Объяснил мне Шмидт.

— А я-то здесь причём? Неужели из-за того, что выбрал Аду? — предположил я очевидное.

— Да, оказалось, что Ирина давно увлечена тобой. Вообще, полицейские много нашли в её доме сегодня утром. Но и без тебя, Ирина вполне могла попытаться убить мою дочь. Оказалось, что она сильно помешалась на Аде за эти три недели. В её личном дневнике было столько ужасных мыслей. — Опустил голову мой начальник. Ему было больно говорить об этом. Могу представить!