— Будьте сдержаны. Я и без вашей грубости в печали. Моего мужа убили, — сказала бывшая вице-губернаторша, достала платок и стала наиграно всхлипывать, будто бы вытирая слезы.

Пришлось немного помолчать, отдать дань актерскому мастерству женщины.

— Петро! — позвал я своего десятника. — Приведи сюда всех дружинных, и как можно скорее.

И всё же нужно было проверить на отпечатки пальцев своих бойцов. Не верил я в то, что кто-то оказался столь инициативным, что убил Кулагина. Но всякое может быть, и осмотрительность не помешает.

Хотя дисциплина-то более или менее, но в моём отряде присутствовала. Приказ дадут — действуют, а самодеятельностью вряд ли кто займётся. Тем более, тут ведь ещё надо было бы поднять руку на представителя закона, на вице-губернатора.

Если бы встал вопрос о ликвидации Кулагина, то это дело я никому бы не доверил. И смог бы я вот так застрелить вице-губернатора? Это нелегко исполнить. Но у кого-то получилось, тем более, как по нынешним меркам, достаточно хладнокровно, профессионально и подготовлено.

Установилась неловкая пауза, в кабинете вице-губернатора стало тихо. Елизавета Леонтьевна строила из себя обиженку, полицмейстер Марницкий смотрел на меня осуждающе. Молчанов… молчал. Как в будущем? Мент родился? А в моей реальности — земский исправник? Нет, нельзя, чтобы такие вот, как Молчанов, исправники рождались. Так что я все же нарушил звенящую тишину:

— Урядник. Соберите всех мужиков и слуг в доме вице-губернатора.

— Что вы удумали? — спросил Фёдор Васильевич.

Слова полицмейстера не были упреком, он действительно интересовался всем тем, что я делал. Может, сейчас в лице Марницкого рождается русский сыщик-новатор? Вот увидит возможности дактилоскопии, будет раскрывать преступления на раз, пока преступный мир не поймет, что к чему.

— Вы сказку о Золушке знаете? — усмехнулся я.

— Я понял вас, Алексей Петрович. Хотите посмотреть на сапоги прислуги? Понять, не похожи ли они на те отпечатки следа, что оставил убийца? Только вот кажется мне, что далеко не каждый слуга может иметь сапоги на такой плотной подошве, — вполне логично заключил полицмейстер.

— И всё же, — сказал я и пожал плечами.

Нужно же было что-то делать, как-то пытаться дальше двигаться в своём расследовании. Не просто же сидеть и ждать, пока придут мои люди, чтобы уже их проверять. Хотелось действовать, а не пребывать в тупике.

Через десять минут передо мной стояли пять мужиков, которые настолько смущались, мялись, глядели подобострастно, можно даже сказать, что проявляли раболепство, что я даже сперва и не хотел смотреть на размер их ноги. Люди с таким характером не умеют убивать. И уж тем более они не смогут качественно стрелять.

Стрелок ведь явно был натренирован, профессионален, я бы даже исключил из этого списка подозреваемых из банды Тараса или Бэры. Так что стрелок был из тех, кто явно упражняется на пистолетах. Даже чуть меньше чем тридцать шагов — это дистанция, с которой промахнуться может и опытный пользователь огнестрельного оружия.

— Ты, ты и ты! — указывал я пальцем на мужиков. — Вы свободны.

Оставался только один слуга, у которого нога оказалась большого размера. Я посмотрел на этого бедолагу и махнул ему рукой, указывая, что и он может быть свободен. Не думал, что в доме у Кулагина могут быть настолько худо выглядящие слуги. Здесь не о сапогах речь идёт, а о лаптях. А еще натруженные руки мужика, наверное, сельскохозяйственный инвентарь да топор держать смогут.

— Елизавета Леонтьевна, может, вы признаетесь, кто ещё есть или был вчера в доме? — без каких-либо ожиданий спрашивал я.

— Идите к чёрту! — резко высказалась вдова.

— Простите, уважаемая госпожа Кулагина, но никакого желания посещать ваших рогатых и хвостатых родственников у меня нет, — ответил я на оскорбление.

— Прекратите, Алексей Петрович! — вновь Марницкий играл роль защитника вдовы.

Я махнул рукой. Ну не пикироваться же с Кулагиной.

— Я пойду и сам поговорю еще раз со служанкой, — сказал я, внимательно наблюдая за реакцией чертовки Елизаветы Леонтьевны.

Женщина вздрогнула, а ее глаза наполнились, кажется, страхом. Что-то служанка знать может, а сама «безутешная вдова» замешана в убийстве. Неужели Кулагина прибила своего мужа? Но кто стрелял?

Девица была удивлена и моим напором, и вопросами. Я старался, как заправский следователь, задавать, по сути, одни и те же вопросы, но с разными формулировками.

— Ты предавалась плотским утехам с хозяином? — резко спросил я, когда уже прозвучало немало отвлечённых вопросов и ответов о возрасте, о том, как попала в дом…

— Да, — испуганно сказала девица.

— То, что тебя ударила барыня, ты уже сказала, но что ты видела? — спросил я, служанка стала рассказывать, но резко ее перебил. — Хозяйка подмешала что-то в бутылку?