Изменения ситуации мутант прочёл сразу и начал швырять камни без остановки один за другим особо не целясь. Тварь запаниковала, испугалась, отчего я только ещё сильнее воодушевился. Он был охотником, но стал добычей, причём простой и беззащитной.

Несколько камней мне всё же пришлось отбить, но с каждым таким морда инициатора менялась. На ней отпечатывался страх. И каково же мне было приятно видеть отчаяние на его роже, когда он осознал, что бежать уже поздно. Что ничего больше не сделать. Что я — это его смерть.

Он опустил лапы, принял свою судьбу и даже прикрыл глаза. В этот момент мне даже обидно стало что он сдался, отказался бороться, отчего мой азарт, триумф, ощущение превосходства спало больше чем в половину.

Острие топора раскололо ему голову и тело с изуродованной башкой рухнуло мне под ноги хорошо так окропив кровью.

— Вот же ты мразь… — я был неудовлетворен. Только мне попался хоть сколько-то умный противник, как он слился в короткие сроки. — Ну ничего, есть же вы. — я оскалился и повернул голову к подступающим пожирателям. Гибель их босса никак не сказалась на желании мутантов откусить от меня кусочек.

Не прошло и пяти минут как больше не осталось никого живого кроме меня. Надо сказать, что с каждым разом мне всё проще и проще справляться с боями. А главное, мне приносит это всё больше радости. Я, чувствую, что хочу ещё больше сражений. Будто бы мой талант идти дорогой воина оставляя за собой пепелища, усеянные трупами врагов. Чтобы одно моё появление вселяло страх в умы людей. Чтобы я одним своим видом заставлял дрожать всякого оказавшегося рядом. Это, на самом деле странно ведь подобных стремлений я за собой ранее не замечал.

— Да уж куда там… — я вытер топоры от крови и частичек мяса со шкурой, после чего направился дальше, куда шёл. — Ты вконец озверел, Найкрас. Ещё немного и превратишься в поехавшего на сражениях психа.

До гаражей было всего ничего, и я хотел бы использовать их чтобы разобраться с системными уведомлениями. Они меня уже в конец достали. После каждого убийства мутанта глаголют о получении опыта, ещё уровень повышал, а после инициаторов так и вовсе по несколько строчек чего-то там появлялось. Нет, с этим нужно решать в спокойной обстановке. В укрытии, где мне внезапно не прилетит в голову камень.

— Ты ещё скажи, что будешь истязать людей отчего они будут терять рассудок превращаясь в овощи от боли… — произнеся это, попробовал представить столь отвратительную картину и, к своему удивлению, понял, что мне реально охота это сделать. — Чего? Да какого хера со мной происходит? — выкинул эти мысли из головы не желая принимать такого себя. Ну не может быть чтобы в первый же день апокалипсиса у меня так капитально поехала крыша. Такого не бывает!

Люди не сходят с ума устраивая резню в свинарнике. Обычно у них шок! Только по прошествии нескольких дней, когда травмированные своими зверствами бедолаги раскачивают сами семя в раскаянии, их разум искажается и теряется в попытках найти спасение. Со мной же, всё в порядке. Я будто бы всегда это делал.

— Тьфу ты! Акорды безумия! В гробу я вас видал, слышите!? — крикнул я, выпуская пар, отчего мне стало чуть полегче. Будет ещё лучше, если я увижу одного-двух пожирателей. Отброшу топоры и забью их кулаками. — Так, а тебе чего нужно? — нахмурившись, посмотрел на появившуюся крышу одного из гаражей который уже можно увидеть.

Чутьё говорит, что мне чего-то нужно в гаражном кооперативе. И это что-то важнее всего остального. Всего и всех.

— Может там есть нечто способное излечить мою психику?

— Красивое… — забравшись на крышу одного из гаражей, спрыгнул вниз и увидел растерзанное тело человека.

Его пожирали так, будто зверь был не только голоден, но и озлоблен. По кускам плоти, разбросанным вокруг, складывалось впечатление, будто стоило монстру откусить кусочек, то тот его сразу переставал интересовать. Он отбрасывал его в сторону и вновь впивался в тело своей добычи, пока та не издохла. А подыхал бедолага долго.

— О! Игорян! Ты, что ли? — по цепочке и часам на руке я узнал в трупе своего знакомого. — Ну-ка, ну-ка, Гюльчатай, открой личико. — чтобы убедиться в правильности своих суждений, приподнял лоскут кожи, свалившийся с изъеденного лица, и заметил на остатках уха особенную серьгу, сделанную из обручального кольца, который согнули в знак бесконечности.

Супруга была сильно недовольна, что её благоверный отказывается носить кольцо, как все, на пальце, но Игорь боится. У него фобия, в частности, если вдруг зацепится за что-то, это же колечко сдерёт с его пальца кожу. Случай не частый, но одного близкого к этому инцидента мужику хватило, чтобы навсегда отказаться от бижутерии подобного рода.

— И правда ты. Хорошую альтернативу придумал, друг, жаль, что не выжил. Ты был забавным парнем, но твой самогон, увы, полнейшее днище. Он и на долю не впечатлял, как твой внутренний мир. И чего ж ты молчал? Не рассказывал нам? — я присел перед ним, рассматривая вскрытое брюхо мужика.